R.E.4: Разные.

«Мир слеп и жесток», — подумал Ву, стоя в очереди за стаканом целебного напитка, коим он именовал кофе маленькой забегаловки где-то в закоулках, теснившихся крошечными капиллярами в организме мегаполиса, и постепенно понимал, о чем ему когда-то давно говорил Тао. Слеп мир потому, что большинству не всё достаётся по праву. Эта истина не казалась Крису чем-то далеким и сложным, но с тех пор, как Хуан ушёл, он стал больше наблюдать за людьми. Он видел, как выплачивали компенсации предпринимателям и миллионерам, сколотившим состояние на чужих костях, и сажали в тюрьмы тех, кто собирал на улицах помои — валявшиеся в урнах бутылки и газеты, только чтобы на полученные гроши купить буханку дешевого хлеба на неделю. Он видел, как службы опеки оставляли ребёнка на попечение женщины только потому, что мужчина строг и слишком требователен с коллегами на работе, а подруги просто ни разу не видели женщину поддатой, которая бухала где-то по ночам, как сука. Крис жил в дорогом районе, но теперь постоянно ходил по закоулкам обедневших районов, как некогда это делал Тао, и теперь был полностью с ним согласен. Жесток мир потому, что между спасением одного и спасением многих выбирают тех многих, которые, может, и не заслужили этого вовсе. Опять же, Крис наблюдал: бездомную собачонку со светлой шерстью окрасили зелёными маркерами подонки в школьной форме, а женщина, которую обвиняли в работе на панели, с последней бутылкой питьевой воды и новеньким специализированным шампунем, купленным на еле собранную мелочь, вооружившись старым тазиком, отмывала собаку весь день, потом снова шла в мужские лапы, чтобы не пропасть от голода из-за стоимости собачьего шампуня и заплатить коммунальной службе, которая намеревалась выгнать женщину из квартиры. Чистую собаку в тот же день кто-то приютил, а женщину снова обсмеяли прямо в глаза. «Грязных шлюх» не жалко. Они же грязные, к тому же шлюхи. Не то, что потерявшие человечность и моральные устои ученики, находящиеся под защитой и на полном содержании государства. Ву шагнул ближе к кассе. Очередь двигалась размеренно: люди, окруженные бытовыми проблемами, торопились по делам; а мысли Криса двигались по замкнутому кругу, неизменно возвращаясь к отметке старта. Крис видел его прямую спину, черноволосый затылок и пирсингованные уши. Быстро отведя глаза в сторону, Крис поспешил уйти, даже не желая знать, видел ли его он. Ву ещё подумал, что вряд ли, они даже в этом не похожи. Не говоря о том, что один работает, другой отдыхает. Один летит в Старый свет, другой вернулся из Нового. Они что, полярно разные? Правда, уже сидя в такси и бесцельно рассматривая прохожих, он думал: «Видел ли он меня?» Теперь Крис был подавлен тоской и чем-то, сродни скрежету кошки в душе, но признаться самому себе в этих мучениях было выше его сил. Если он его видел, окликнул бы? Поэтому для Ву было проще цепляться за мысли о том, что не видел. Они поругались года полтора назад, и Крис никак не хотел считать виноватым себя. Ву снова сделал шаг вперёд и, даже не слушая дежурного монолога кассира, сделал заказ. — Мир слеп и жесток, — под нос пробормотал Крис. Продавщица, очевидно, не услышав этого, пробила заказ. — Двойной латте с карамелью и имбирем, принято! — и он даже не удивился, ведь он чуть ли не каждый день приходит сюда в одно и то же время, и грех не запомнить постоянного клиента в дорогих шмотках и цацках, который заходит в отвратительное кафе, хер пойми где находящееся, чтобы купить самый дорогой и невкусный кофе. Он всеми правдами и неправдами пытался отучить себя от этой нездоровой привычки. Это был вторник, если Ву не изменяла память, он вернулся домой далеко за полночь, на кухне горел противно яркий электрический свет. Тао сидел за столом и глушил горький растворимый кофе, найденный где-то на полках. Крис почему-то сразу взбесился и начал возмущаться, какого хрена он, Тао, так редко бывает дома. И вообще, он заебался его ждать постоянно. Он так долго кричал, что у Хуана набатом стучало в висках, он рассыпал кофе. Но невозмутимо всё убрал, подхватил не разобранную сумку, тяжелым взглядом попращался с Ву и молча ушёл. Периодически возвращаясь к последним сказанным им словам, Крис начинал понимать, почему Тао назвал его жестоким. Но согласиться было всё также непросто, как и полететь в космос неподготовленным, но разум продолжал играть с ним, несмотря на все старания забыть, заглушить. Неосознанно Ву ходил по всем местам, о которых помнил из не несущих абсолютно никакого смысла разговоров, которые так обычно бесили. И где-то на подкорке знал, что это вполне возможно, встретить его здесь, в этом кафе, о котором когда-то говорилось, как о любимом. И в какой-то мере Ву ждал и не ждал их встречи, но все же совершенно не был к ней готов, но будто на автопилоте продолжал заходить в эту забегаловку с невкусным кофе, потому что, чёрт возьми, Крис знал, за что он назвал его жестоким и слепым, это действительно так. И, как когда-то они делали это вместе, специально заходил в забегаловки людей низов, чтобы хоть как-то улучшить жизнь тем, кто зарабатывает, как может. — Крис? — спросил удивленный голос. Повернувшись, Ифань столкнулся с тем тяжелым взглядом, который так хотел забыть и увидеть снова. Молчание в несколько секунд затмевалось шумом работающей кофе-машины и высоким голосом кассира. — Это тебе, — не найдя, что ответить, Крис сунул в руки напротив свежий напиток, чуть обжигающий пальцы, хотя не был уверен, что именно вызвало чувство жжения: нагревшийся бумажный стакан или ведьмачий взгляд, скользнувший по рукам. — Тао, — для себя добавил Ву, наконец поднимая глаза. — Пройдемся, — полуспросил Тао, принял стакан и, мечтательно вдыхая запах карамели и имбиря в невкусном кофе, первым двинулся на улицу. Идти с ним рядом, на расстоянии нескольких сантиметров, было так непривычно и знакомо, Крис даже подумал, что сошёл с ума. Он просто шёл рядом, такой знакомый, далекий, притягательный. Прекрасные наглые глаза, красивое лицо — слишком непривычно было видеть Тао ближе экрана телефона или расстояния от регистратуры до эскалатора в аэропорту. Хотя теперь он прекрасно понимал, что сам виноват. Тао никогда не был шлюхой, а просто заводил знакомства и любил общение с людьми. Он редко приходил домой, потому что безвылазно работал в своей студии, стараясь написать больше и сделать так, чтобы его семья не нуждалась в деньгах. Он часто таскал его гулять не потому, что ему было невыносимо в доме Криса, просто он старался помочь всем, хотя бы купив жалкий кофе и булочки в забегаловках района с высоким уровнем преступности из-за бедности. Да и не пропадал он по ночам где попало, потому что это Ву уходил и возвращался под утро злым и обиженным на весь мир. Да, он слеп и жесток, и теперь Ву был согласен с Тао во всем, от чего чувствовал себя виноватым перед ним. И ещё более плененным, чем раньше. Он даже не заметил, как они подошли к его собственному дому, и Крис сначала удивился, но потом вспомнил. Не любил Тао напряженную атмосферу, неловкость, как кошка, тянулся к комфорту, и Ву заметил это почему-то только сейчас. «Он даже все еще помнит, за каким кирпичом в стене я храню ключ от дома, — мысленно удивился Ву и закрыл за собой дверь. — Неужели я был таким слепым?» Тао ходил по кухне: включил чайник, достал печенье и чашки, умело обходил или избегал замеревшего посреди комнаты Ву. — Сядь уже, — пробурчал Хуан, мягко подтолкнув его бедрами. Крис послушно сел за стол и принял чашку, с удивлением улавливая в ней запах мяты. — А я всё думал, почему у меня растёт мята на подоконнике, — заговорил Крис. — Я ведь не сажал. — Угум, — сказал Тао и бросил кроткий взгляд на парня. — Ифань. И Крис, находившийся слишком долгое время в себе, сотканном из чувства непонятной отуманенности, очнулся, будто вдохнул спасательного воздуха, вынырнув из-под толщи воды. Он даже опрокинул заварочный чайник, и Тао, опиравшийся грудью о столешницу, взвыл и подскочил. Крис в ту же секунду оказался рядом, и их руки путались, пытаясь снять облитую кипятком футболку. Ву пошёл в спальню, к шкафу с вещами, но перегоревшая лампа не помогала поискам одежды, поэтому Тао, последоваший за Крисом, распахнул занавески, и лунный свет ворвался в комнату, будто давно этого ждал. От звука сдвигаемых по карнизу колец Ву вздрогнул и оглянулся. Тао стоял в центре комнаты, глубоко дышал, а луна откидывала на его коже блики, у Криса даже дыхание перехватило. — Так красив, — вырвалось у него. Ведьмачий взгляд снова вцепился в его глаза, словно проверяя и кидая болезненное: «Долго же ты». Тао медленно приблизился к нему и, понизив голос, сказал: — Прозрел? И первым кинулся к знакомым губам. Поцелуй получился тягучим, чувственным, совсем не таким, как у людей, не видевших друг друга несколько лет. Но Ифань и Цзы Тао отдельная история, им некуда спешить. Поэтому, словно переплетаясь между собой, они легли на кровать, и каждый был готов поклясться, что это лучшее, что могло случиться с каждым по отдельности и вместе. Они тянулись к губам друг друга, медленно падая в пропасть и эйфорию от долгожданных чувств. Крис даже поймал себя на мысли, что это сродни возвращению домой — теперь он не думал, что некуда идти. Вот он — Тао, его дом, место назначения, тупик. Скитаться дальше глупо, особенно когда под тобой горячее тело, которое доверчиво подается вперёд само и тянет ещё ближе Ву, а объятия такие крепкие, что он вряд ли отпустил бы ещё раз. И Ифань тоже сильнее жался ближе, крепко держал бедра, вдыхал дурманящий запах тела Тао. Он целовал его всего, гладил плечи, спускался к чувствительным соскам, ставил засосы на прессе, от чего Хуан втягивал живот, покрываясь мурашками. Тао похолодевшими пальцами стал цепляться за джинсы Ву, стараясь расстегнуть их. Крис перехватил его пальцы, поцеловал их и незаметно стянул штаны с самого Цзы Тао. Он подхватил одну ногу и, чмокнув лодыжку, провел ладонями от колен до таза, мягко поглаживая. Ифань никогда не делал минетов и даже не стремился, но он слишком скучал, да и ночь сегодня словно колдовская, поэтому, не думая не секунды, он обласкал парня и обхватил губами его член. — Ифань, — громко выдохнул Тао, вцепляясь в чужие пальцы на своих бедрах, когда влажный рот начал двигаться на чувствительной плоти. Тао чуть не разрыдался от всего этого: Крис, с таким старанием ласкающий член, луна, которая светила в окно и зачаровывала все вокруг. Хуан провел по отросшим волосам ладонью, стараясь поднять голову Ву. С безбожно неприличным звуком он всё-таки выпустил член изо рта и сам, наконец, избавился от своих джинс. Дальше оба были словно под дурманом. Воздуха не хватало, они смотрели глаза в глаза, и голова каждого немного кружилась от счастья. Тао, облизав свои пальцы, сам стал подготавливать себя, и Ифаню, невольно наблюдавшему, это показалось самым интимным. Убрав пальцы и прижавшись своим лбом ко лбу Тао, мысленно произнося всё то, чего не мог сказать вслух, толкнулся. Комната наполнилась негромкими стонами и размеренным дыханием через раз. Каждый чувствовал друг друга так, как они никому не позволяли больше, объятия не давали упасть куда-то, а уверенные толчки будто сколачивали двоих между собой ещё теснее. Когда Ву кончил, обвив руками сильные мышцы под собой, и раздался последний стон Тао, они, закидывая друг на друга ноги, вели бессмысленные разговоры о всяких мелочах. И сна ни в одном глазу у обоих, сил осталось ещё «на пару раз», но они, не сговариваясь, продолжали глупо посмеиваться и кусаться. — А если без шуток, — Крис повернулся, чтобы посмотреть прямо в лицо парня. — Я понял, что я уёбок. — Ты про то, что ты слепой и жестокий? — спросил Тао и, не дождавшись ответа, сказал. — Не за что, Ифань.