Побег Капулетти

      Ванда оглянулась и сердито посмотрела на Вижна, на что он тут же смутился и стыдливо отвел взгляд.       — Прости, — шепнул он в четвертый раз за двадцать минут. — Просто я очень боюсь за тебя.       — Это не повод оставлять мне синяки! — наигранно возмутилась девушка, но, в секунду смягчившись, улыбнулась. — Но твоя забота очень мила.       Вижн выдохнул расслабленно, радуясь ее улыбке вновь. Он подал ей коробочку, на которую она указала, и взглянул на то, как умело она расправлялась с гардиной и крючками. Он, конечно, предпочел бы сделать все самостоятельно, поскольку от долго поднятых рук кровь уже оттекла от кончиков пальцев, и она сейчас чувствовала не самые приятные реакции организма на свое трудолюбие.       — Осмелюсь напомнить, что ты так и не привела достаточное количество доводов по своей кандидатуре, — произнес Вижн, начиная осознавать, что поднимает эту тему вновь не потому, что хочет, чтобы она уступила, ведь ясно было, что Ванда этого не сделает. Вовсе нет. Просто… Ее голос. Вижну не хотелось, чтобы она хоть на секунду переставала говорить.       — Я выросла в стране с патриархальным укладом общества, — задумчиво произнесла Ванда, думая, примет ли Вижн этот вариант.       — Но сейчас в общества активно пропагандируется равноправие, и ты приняла гражданство совсем другой страны, — парировал он.       — Вообще-то, меня его уже лишили. И сейчас мы в Судане, так что я снова…       — На стороне сексизма? — нахмурившись, закончил за нее Вижн.       — Нет, просто вешаю занавески сама, — хихикнула Ванда, и он тяжело вздохнул, подавая ей руку, чтобы она могла спуститься со стула. — Вместе с парнем, который боится, что я умру, упав с полуметровой высоты. Притом, что я, раскрою секрет, могу летать.       Она скорчила рожицу, и Вижн приподнял уголки губ в улыбке. Такая странная, забавная, как ребенок, непосредственная и несерьезная, но как только кого-то увидит — сосредоточенная и не позволяющая себе не единого лишнего вдоха. Она открывалась ему больше, чем кому-либо, она показывала, как легко на самом деле может ко всему относиться. И Вижну определенно это нравилось — ему нравилось, что Ванда считает его не таким, как другие. Особенным.       Забросив занавески для второго окна себе на плечо, так что они целиком скрыли ее под бесконечными складками светлой ткани, и оглянувшись на зеркало на стене, она только сейчас заметила, как выглядит, усмехнулась, покрутилась возле зеркала и взглянула на себя с другой стороны. Отыскав в куче старых пуговиц и ниток ленту, она завязала ее на талии, и причудливо исполнила реверанс, с улыбкой глядя на Вижна.       Поняв намек, причем, Ванда удивилась тому, как быстро ему это удалось на этот раз, он подошел к ней ближе обычного и положил одну руку на талию, а вторую поднял так, как это делают, танцуя вальс. Ванда вложила свою ладошку в его руку и с сияющими глазами как у маленькой девочки, которую кто-то только что назвал принцессой, шепнула, что последний раз она видела танцы во время какого-то телешоу, летом, когда они закончили школу.       — Все просто: раз — ты делаешь шаг назад, я вперед, на тебя, понимаешь, затем шаг вправо синхронно, и тут главное не наступить на ногу друг другу, — шепнул Вижн, и, после того как он кивнул, Ванда неуверенно последовала его движениям.       Он продолжал инструкцию, прокручивая в тысячный раз в голове ролик с какого-то бала. Вижн шептал ей тихо, что собирается сделать, чтобы Ванда не сбилась, и порой она так смущалась, думая, что у нее все не получается, что Вижн ощущал непривычное тепло в груди и нехватку воздуха, хотя для него это явление слишком необычно.       Даже если и не получалось, какая разница? Они практически обнимались, стояли, делая крошечные, неправильные шаги в пустой комнате, куда неожиданно никто не ввалится и не разрушит идиллию. Она смотрела на него непривычно долго, потому что обычно не выдерживала больше минуты — отводила глаза, чего-то боясь. Может, собственных чувств.       Она поклонилась в реверансе вновь через несколько минут и отошла на маленький шаг назад.       — Отличный танец, — кивнула девушка.       — Да, спасибо, — кивнул Вижн в ответ, соглашаясь с тем, что танец и, правда, был отличным.       Она… Потеряна? Что внезапно выбило ее из колеи? Что заставило погрустнеть? Еще пару минут назад она смотрела на него и задорно хохотала, так что даже Вижн, который считал улыбку человеческой условностью, чувствовал неподдельное желание смеяться.       Ванда встала на цыпочки и дотянулась губами до его щеки на какую-то жалкую долю секунды. Он почти не почувствовал прикосновения ее губ, потому что порывы ветра порой ощущал сильнее.       Ванда отошла от него и поднялась ко второму окну, заканчивая работу. Он все еще был обескуражен ее грустью и задумался о том, что может сейчас спасти положение.       Между ними — неясное напряжение, мешающее быть так близко, как они оба того хотели. И ни один из них не мог понять причину отталкивания, словно они были одинаково заряженными частицами.       Ванда вспомнила свой последний танец: они двигались по кругу, меняясь партнерами после очередного па. Она всегда улыбалась, когда ей в пару попадал брат, потому что он вздыхал тяжело, но, все же, смеясь: ночи напролет он проводил, тренируясь, с неуклюжей сестрой, которая не хотела упасть в грязь лицом на выпускном балу.       Когда Вижн касался ее рук в танце, когда бережно придерживал за талию и терпеливо объяснял, какой дальше шаг, а затем смотрел на нее своими яркими голубыми глазами, ожидая ответной реакции, она слышала совсем не его голос. И замечала в голубых глазах синтезоида отблеск совсем другой жизни.       Ванда оглянулась на Вижна, и их неловкий танец в секунду вспыхнул в ее голове. Она словно взглянула на все со стороны и, сглатывая слезы, поняла, что это было очень мило. Он так… заботился о ней. Немыслимо. Словно Пьетро успел шепнуть Вижну на ухо пару ласковых слов, перед тем как оставить сестру на его попечение. Может, и правда, успели обмолвиться словом. А может, Вижн просто такой по натуре — заботится обо всех. Ему ведь не трудно.       — Может, посмотрим что-нибудь, перед тем, как ты поедешь? Тебя не потеряли в прошлый раз? — учтиво спросил Вижн, пытаясь в хламе, возникшем из-за множества накупленных безделушек, создающих уют, найти рюкзак, с которым он сюда приехал.       — Да, давай. Всем наплевать, даже не заметили, — призналась Ванда, садясь в самый угол дивана. Не в тот, где обычно сидел Вижн. — Могу хоть здесь жить остаться, спохватятся через пару лет.       Вижн усмехнулся и вернулся к Ванде, заметив, что она села непривычно далеко, он смутился, но не стал нарушать зону комфорта, которую она решила неожиданно возвести.       — Маленькая мисс Счастье и Полночь в Париже, кажется, что-то из этого может тебе понравится, но если что, есть еще боевики и фантастика, — когда Ванда удивленно взглянула на добрую дюжину коробок с дисками в его рюкзаке, Вижн смущенно пояснил, — я не знал, что именно тебе нравится.       Ванда выбрала Париж, сославшись на то, что в этом городе всегда хотела побывать. Но она слишком часто отвлекалась, поглядывая украдкой на Вижна, наблюдая за его реакцией. Она смотрела на их творение — как пыльная комнатка захудалого мотеля превратилась в уютное гнездышко, где хотелось проводить все свое время. Вижн, наверное, не нуждался во всем этом, а делал только ради Ванды — чтобы она почувствовала себя комфортнее.       — Для чего мы сделали все это? — спросила Ванда напрямую, когда актеры перестали говорить, и зазвучала музыка. Она сбросила рюкзак Вижна на пол и пересела к нему как можно ближе.       — Чтобы у нас был дом, полагаю, — задумчиво произнес Вижн, переводя на нее взгляд. — Все в порядке?       — Дом, да, верно…       Она кивнула утвердительно, потому что через минуту заметила, что синтезоид все еще ждал ответа на свой вопрос. Вуди Аллен снял кино о поиске себя, Вижн старательно создавал для нее не просто уютную квартирку, а Дом, тот, в котором хочется остаться. Вот только была ли она способна на все это?       Она разбита, сломана, расстроена и, кажется, даже немного разочарована. В себе, в жизни, в мире. Сможет ли она найти свой настоящий дом в этом мотеле? Они с Вижном, конечно, все еще надеялись, что это лишь временная мера, но мотель уже стал отправной точкой, началом пути, местом, в которое она вернется, если что-то пойдет не так. Мотель на границе стал ее домом? Она не была уверена. Ванда вообще ни в чем не была уверена.       Заметив, что она вновь отвлекается, Вижн взял ее за руку. Благо, сейчас она, кажется, была к этому расположена, ведь сама подвинулась как можно ближе, и Вижн не мог не отметить, что ему это нравится. Ванда вздрогнула, не ожидая прикосновения, но тут же расслабилась.       Может, Дом и не здесь. Но Дом точно будет в том месте, где Вижн будет крепко держать ее за руку. У Дома нет географии — только истинное чувство и немного заботы.