Вечером

      Джервис и Крэйн сидели напротив друг друга, вроде бы играя в шахматы, но фигуры на доске не меняли своих мест уже около сорока минут. Шляпник, прекрасно понимая, что жизни его короля угрожает вражеский ферзь, всё это время смотрел Джонатану в глаза и улыбался, отвлекая того от игры, тем самым продлевая своей фигуре жизнь. Пугало понял, в какую игру они играют теперь, и принял её правила, смотря в ответ в голубые глаза маньяка, сдерживая улыбку. Со стороны это выглядело странно, но опасений и подозрений не вызывало.       Сейчас им сказочно везло - во всей комнате они были одни. Никто не кричал, не спорил, не хвастался, никто не лез с вопросами и тупыми шуточками, дурацкими загадками и другой чушью.       Из дальнего угла комнаты одиноко светила настольная лампа. Пугающие тени застыли на их лицах. Над их головами раздражающе и монотонно тикали часы.       Джонатан сфокусировал взгляд: с Джервисом они знакомы давно и смотрят друг на друга тоже не в первый раз, но он всегда замечал что-то новое, что скрывалось от него ранее: эта припизднутая улыбка - улыбка истинного мечтателя, сказочно-уродливый нос и сраная чёлка неестественного цвета, закрывающая его сине-голубые глаза - единственное прекрасное, что в нём осталось, а у других не было и этого.       Шляпник, продолжая держать глаза открытыми, слегка наклонил голову влево и вопросительно поднял бровь.       Пугало, тоже не моргая, перевёл взгляд на его открытую незащищённую шею. Воткнуть бы туда шприц. Или два. Причинить максимум боли, чтобы этот человек кричал от страха, чтобы он наконец-то зажмурился, когда огромная тень, возникнет перед ним, держа в посиневших распухших пальцах огромные ножницы, чтобы состричь его чёртову чёлку! - Что-то не так? - издевается Тэтч. - Да нет, что ты, всё нормально. - Я же вижу, что что-то не так. - Видишь? Да как ты вообще хоть что-нибудь можешь видеть сквозь эту срань?! - Привык уже, - легко и сказочно смеётся он. Смеётся не так, как должен смеяться маньяк. - Зато я, блять, привыкнуть не могу! - Но моей-то вины в этом нет, друг мой. - Состриги её, сука! Или её состригу я...       И Шляпник сдался, моргнув, напрягся, готовый сражаться и постоять за себя, биться до конца, как не бился никогда даже с Бэтменом.       Игра окончена. Они оба одновременно обернулись к двери - сейчас важно не шуметь слишком громко, чтобы не сбежались охранники, им лишнее внимание совсем ни к чему. У них двоих репутация относительно небуйных и спокойных пациентов, и портить её необходимости нет.       Но спонтанное разногласие грозило выйти из-под контроля. - Пальцем меня тронуть не посмеешь!..       Перед ним сейчас Джервис Тэтч в больничной одежде, а не Безумный Шляпник со своими куклами или чипами, контролирующими сознание, и всегда имеющий пару-тройку тузов в рукаве - его слова трудно серьёзно воспринимать. И вот Джонатан Крэйн выходит из-за стола, заставляя Джервиса сделать тоже самое. Но тот пятится к стене, загоняя себя в тупик, пугаясь вытянутой худой тени, ползущей от пола к потолку.       Пугало настолько долго работал с токсинами, что сколько бы санитары не загоняли его в душ, едкие химикаты пропитали его насквозь и не желали вымываться водой и шампунями - от его волос пахло чем-то неопределённым, что мгновенно вызывало нарастающее чувство тревоги. Доктору Крэйну это было только на руку.       Тэтч видел перед собой огромную летучую мышь, но точно знал, что это лишь его воображение и влияние слабой концентрации Фобоса, что это страшное нечто не приближается к нему, не сверкает своими острыми клыками, не собирается разрушать его Страну Чудес... - Какой же ты кретин, - Джонатан стоит рядом с ним, прижимаясь к нему, его ледяная рука касается тёплой шеи Шляпника, - не посмею тронуть, ага? - Ну... - И чёлку твою блядскую не трону тоже, больно она мне нужна. Просто хочу смотреть в твои глаза, они у тебя красивые, а в моём мире так мало прекрасного.       Часы раздражающе тикают, деформированные тени лежат на стене, а Пугало целует Шляпника.