Носители времени

      Торговцы устало шагали по вязкой лесной дороге. Уже четвертый день, как они пересекали лес, но, хоть дорога и не имела развилок все это время, они стали беспокоиться за правильность пути. Вечер только приближался, но в лесу из-за высоких, близко посаженных деревьев было уже довольно темно.       — Ладно, на эту ночь можно и устроить привал, — просипел Мьон болезненным голосом. Холодная родниковая вода в душный день дала свои плоды.       Сивис, приметив небольшой участок без деревьев, скинул походную сумку и уселся на сваленный ствол березы. В отличие от Мьона, он не спал уже двое суток, но упрямо скрывал усталость, так как маг, оказывается, не нуждался в частом и длительном сне, как он сам, а проигрывать в выносливости какому-то магу он не хотел. Ко всему прочему, два дня назад его браслет тоже замолчал, и торговцы шли в неизвестном направлении уже двое суток. Это он тоже скрывал.       Мьон спешно разжег костер и поставил кипятить воду. Чистая вода у них заканчивалась, а углубляться в лес ради поиска родника они без помощи браслетов не решались.       — Странный путь.       Сивис скинул левый сапог, подставляя промокшую ногу ближе к теплу костра.       — Просто дальний заказ. Ты ведь сам целыми неделями добирался до покупателя.       — Да, но путь всегда лежал через скопище мелких деревень, — он устало выдохнул и покосился на заметно похудевшую сумку. — Провизия заканчивается. Хватит ещё на сутки, а потом придется сойти с дороги в лес, даже если тебе это очень не нравится.       — Просто пойдем быстрее.       — Я так понимаю, это значит, что ты не самых хороший охотник? — усмехнулся маг. — Может, и меч у тебя для украшения?       — Для устрашения, — серьезно ответил Сивис и вытянул ржавый обломок клинка из ножен. — Все, что осталось от моего меча со времен службы в городской страже.       — И почему ушел? Как по мне, так это работа как раз для тебя, — Мьон проверил воду в котле и, убедившись, что та уже достаточно горячая, стал заваривать чай.       Сивис замялся с ответом. Он нервно потирал шею, поправлял грязную челку и то и дело косился на свой браслет.       — Ну, мне не понравилось, — сдавшись напору чувств, он все же ответил.       Маг глухо хохотнул, все ещё перебирая травы.       — Никому не нравится работать.       — Дело не в этом, а… — каратель прикрыл глаза, чтобы отчетливее вспомнить свои чувства. — Все там стремились к чему-то, словно весь город чувствовал приближающуюся войну и знал, что даже их смерть отпечатается в истории. Все они два предвоенных года заполняли свою жизнь. Мне же хотелось только получить зарплату в конце месяца и подарить что-нибудь семье, — губы непроизвольно растянулись в улыбке. — Они замечательные люди, и это единственное, что время не изменило в моей жизни. Знакомое чувство?       Мьон помешал чай и присел напротив друга.       — Нет, моя семья была… — он помедлил, пытаясь подобрать подходящее слово. — Необычная.       — Иногда мне кажется, что любящая семья встречается реже, чем брахоны. Но их хотя бы можно заработать, если пройдешь смертельно опасное подземелье.       — Или Воля убеждена, что человечество не стоит слишком баловать любящими родителями.       — Они были настолько ужасны?       — Я уважал отца и любил его, насколько мог любить пятилетний мальчишка, — он вдохнул душистый аромат чая, — его убил в поединке кто-то из братьев.       Мьон сам поражался, с каким спокойствием рассказывал о себе, хотя никогда не позволял себе полного откровения с кем-либо, особенно с карателем. Но что-то изменилось, и они оба ощущали острую необходимость в откровенной беседе так, словно весь душевный груз за десятки прожитых лет за прошедшую неделю стал особенно тяжелым.       Сивис учтиво молчал, давая другу время собраться с духом, чтобы продолжить разговор. Он немного знал о семейных традициях в Гартии, откуда был родом маг, но о подлинных чувствах членов таких семей только догадывался.       — Он был довольно слабым воином, но зато хитрым. Ум и невообразимая глупость его брата позволила ему стать главой, но со своим сыном этот номер не прошел, — он усмехнулся и сделал большой глоток чая. — Хотя он, скорее всего, просто не смог бы убить своего ребенка, даже если бы очень захотел, и Регас это знал. После небольшой семейной перестановки все тени любви и заботы напрочь покинули поместье, пока вольный служитель Карша не рассказал мне об академии, и я в тот же вечер не сбежал туда.       — Карш — довольно странное божество, — нахмурился Сивис, стараясь не выдать свое сочувствие к истории Мьона. — Покровительство разгулу, переменам, святости боли и женщинам. Его сфера деятельности меня всегда сбивала с толку.       Мьон усмехнулся и сделал очередной глоток, давая понять, что вопросы религии он обсуждать не намерен. Вера для него никогда не была особо важной частью жизни, хотя часто ничего, кроме неё, не оставалось. Обучение в академии спасло его от жестокой семейной политики, но не более. Даже временных друзей за десять лет обучения он так и не смог завести. После войны дела обстояли настолько плохо, что он был даже готов купить время, чтобы в тот далекий вечер не убегать из дома. Однако настоящее показало: ничего бы это не изменило. Купленное время может оттянуть момент, но случившееся однажды вновь произойдет. Как бы ты ни старался.       — Ты сказал, что ту девушку из Габерна линчевали.       — Верно, — мужчина настороженно взглянул на мага. Он уже как пару минут думал, как аккуратно перевести разговор в это русло, но такое удачное стечение обстоятельств настораживало.       — Смерть в любом случае. Видимо, обстоятельства не имеют значения, — он вымученно вздохнул. — Она хотела купить немого времени, чтобы сделать подарок своему жениху, но вечер закончился плачевно. Что-то произошло в поместье лорда, и она не вернулась домой.       — А ты, как герой, отправился на её поиски, да?       Маг хмуро взглянул на Сивиса, и от такого взгляда зачатки улыбки на лице карателя сразу же угасли.       — Я не смог покинуть город из-за переполоха, так что решил переждать ночь в её доме. Тогда и узнал больше подробностей, — он скривился. — Я просто попробовал изменить это при помощи её брата, но результат так и не осмелился узнать.       — Значит, мальчишка не сам купил время?       — Нет, конечно, он даже не понимал, что его сестру забили до смерти.       Мьон ещё до того, как попытался, знал, что идея обречена на провал, но по какой-то причине он все равно рискнул совсем юной жизнью ради эксперимента. Возможно, потому что сам в двенадцать лет мог убивать, а может, потому что не видел причин отказываться от идеи. В конце концов, что значит жизнь одного больного пацана, который без поддержки сестры был обречен на такую же судьбу прислуги?       — В итоге ты лишь добавил лишнее имя в списке смерти, — фыркнул Сивис, понимая, что ожидал от Мьона ущемленного чувства справедливости, а не типичной для магов жажды экспериментов. — Но, скорее всего, мальчишка и без того должен был умереть в скором времени, хотя и другой смертью.       — Именно, — маг слабо улыбнулся, но тут же скривился, понимая, что ситуация, совсем не подходящая. — Достаточно серьезное нарушение, Каратель?       Сивис за недолгий срок в образе Карателя не так часто имел дело с нарушителями. По сути говоря, в ордене, в принципе, не было жесткого контроля, но если что-то задевало Волю Мариуса, то дело в любом случае было серьезным. Когда на кого-то пускали Карателя, то наказание было неизбежно, потому всем Карателям советовали не углубляться в проступки своих оппонентов.       — Почему ты вообще подался в торговцы временем? Ты не похож на любителя шататься по провинции.       Мьон, допив чай, вновь стал подливать кипятка, добавляя в кружку новые травы. Теперь даже Сивис ощущал слабый сладковато-мятный аромат от напитка мага.       — Трусам тоже нужно как-то жить, — буркнул он, зарываясь в сумке в поиске закуски.       — Ода?       Сивис был лично знаком с ней, и именно Ода была его первым нарушителем. В то время он придерживался совета и не лез в личные тайны своих целей, но это был единичный случай. Когда же это имя всплыло в истории Мьона, то каратель без внимания это не оставил. Особенно пункт их взаимоотношений.       — И она тоже, — маг достал из сумки нечто отдаленно похожее на пирожное и принялся приводить его в порядок. — А ты если не прекратишь скалиться, то и слова больше не произнесу.       — Да ладно, у всех нас есть душераздирающие истории любви.       Маг злобно фыркнул.       — Она не история.       — Как скажешь, друг, — Сивис все же не выдержал и рассмеялся.       Мьон, как и обещал, больше не произнес ни слова и лег спать сразу после того, как допил чай. Сивис все же сдался своей усталости и решил, что обыгрывать мага в выносливости не будет. К тому же, он догадывался, что секрет кроется в травяном чае мага.

***

      Проснулись они ещё до рассвета от завывания целой стаи собак и топота копыт. По дороге несся небольшой вооруженный отряд с черными, как уголь, псами впереди. Собаки по размерам были похожи на волков, но выдавали себя своими короткими и широкими мордами.       Мьон вскочил первый, понимая, что этому отряду нужно либо отдать уважение, либо что-то другое, что ему может очень не понравится. Сивис из-за усталости вставал с большой неохотой, опираясь на ствол дерева, что помогал ему держаться на ногах.       Отряд затормозил у лагеря торговцев. Двое вооруженных мужчин спустились с лошадей и подошли, причем все шесть собак следовали за ними. Парочка была снаряжена в дорогие кожаные доспехи, но слой дорожной грязи выдавал их бесконечные поездки по провинции. Лица мужчин были скрыты под масками псов, которые они надели, прежде чем слезть с лошадей.       — Торговцы ордена Носителей Времени, я полагаю? — спросил первый.       Оба торговца кивнули. Они не спешили объяснять, что не того ранга, чтобы принимать заказы без ведома своих браслетов.       — Именем Императора Красного, мы — гончие, призываем вас на службу в борьбе с песочной вдовой. Император ждет от вас особой поддержки, — их головы склонились в еле заметном поклоне. — И он ждет достойного исполнения долга.       Сивис от такого заявления резко отпрянул от дерева и вышел вперед. Собаки от резких действий угрожающе зарычали.       — Наш орден не служит ни Императору, ни Богам. Более того, даже наши башни не стоят в городах Империи.       — Беда южной столицы касается всех, — холодно ответил второй солдат. — Даже серых граждан.       — Следовало бы лучше заботиться о своем народе, чтобы чума не гуляла по главным городам, — прошипел каратель.       Лезвие гончего опасно сверкнуло у его шеи. Сивис даже не успел заметить, как мужчина успел вытянуть меч.       — Беда южной столицы касается всех, — повторил он уже более жестко. — Император великодушно просит вас о помощи, а люди с нетерпением ждут её.       — Торговцы не лечат, — вмешался Мьон.       В отличие от Сивиса, он уловил молниеносные движения солдата и понял, что перед ними стоят боевые маги, а псы, скорее всего, эфирные твари с нижних уровней. Ему было очевидно, что бой с ними проигран даже на словах.       — У нас другие сведения, — равнодушно ответил второй, вынимая клинок и подходя к Мьону. — Люди очень благодарны за вашу помощь и с радостью делятся чудными историями своих спасенных судеб.       — Спасение целого города обеспечит вам вековую славу и достойную плату, не вынуждайте нас искать других торговцев на это благородное дело.       Псы в опасной близости ходили вокруг торговцев, готовые в любой момент наброситься на них. У шеи поблескивали лезвия мечей, а за самими торговцами ни магии, ни оружия. Мьон встревоженно взглянул на внезапно затихшего Сивиса.       — Знаешь, мой браслет замолчал ещё два дня назад, — обратился он к Мьону. — Думаю, это утро — его ответ.       Мьон непонимающе нахмурился. Он никак не мог связать в такой ситуации молчание браслета и гончих Императора.       Рука карателя резко вытянула обрубок меча. Он отбил лезвие гончего и смог увернуться от первого пса, срезав тому ухо. Собака взвыла, но другие стали внимательнее и принялись замыкать торговца в кольцо. Сивис понимал, что не выиграет, но это ему и не требовалось. Он видел полное равнодушие со стороны остальных гончих, что даже не спустились с лошадей из-за начавшегося сражения, и это только укрепило его догадку о том, что Воля Мариуса устала ждать его решения.       Мьон внимательно смотрел на то, как псы медленно окружают Сивиса, а солдат отступил к густой темноте деревьев, готовясь к выстрелу. Он прикинул, что мог бы парализовать гончего, как и Сивиса, но не был уверен, что успеет достать его прежде, чем острие меча окажется в его горле. Да даже если бы успел, то его слабый паралич не свалил бы боевого мага даже на минуту. Мьон видел, как солдат натягивает тетиву.       — Сивис!       Острое лезвие надрезало кожу на шее, и маг замолк. Гончий проследил его взгляд, хотя в такой темноте полностью черные глаза Мьона увидеть было не просто.       — Ты обречен, если последуешь примеру своего товарища, — прошептал мужчина и слегка двинул меч вперед, сильнее надрезая кожу.       — Повторю ещё раз: мы не лечим. Наш орден продает время, и это не универсальная форма магии для решения всех проблем, — Мьон осклабился. — Хотя откуда боевому магу знать об этом. Вы же просто ходячие сосуды с элементами. Много мамаша заплатила за выдающую службу своего пасынка?       Мьон боялся и презирал боевых магов с того самом момента, когда увидел, как их обучают. Это было отлично от всех школ магии, когда волшебство обитает вокруг мага и работает на него. Боевые же оказывались сосудом для определенного вида магии. Часто это выжигало какие-то части личности мага, отчего все они поголовно были отделены от общих занятий из-за своей нестабильности. Он не знал, что они делают и изучают, но видел большое сходство со своей жизнью дома.       — Маг? — удивленно спросил гончий и опустил меч. — Так вы даже среди торговцев ползаете. Обнажи руки!       Мьон скинул перчатки. Его покрытые рунами руки слабо мерцали в предрассветном часе. Хотя лицо гончего хорошо скрывала маска, маг почти физически почувствовал его недоумение.       Свист стрелы и шум упавшего тела напугали Мьона. За своим препирательством с гончим он умудрился забыть о Сивисе.       — Жаль, он хотя бы был человеком.       Мьон испуганно посмотрел на неподвижное тело друга и торчащую из его виска стрелу. Он медленно перевел взгляд к гончему, приметив, что псы теперь окружают его, а второй солдат вновь готовится к выстрелу.       — Ты не обнажил оружие, и мы могли бы это посчитать согласием, но ты маг, — последнее слово мужчина прошипел с особым отвращением. — Много ли таких, как ты, в ордене? — лезвие вновь оказалось у шеи.       — Кто знает, — пространно ответил торговец. Вдруг он ощутил знакомый холод, который накатывал на него в самые напряженные моменты жизни. Он уже не раз бывал на грани смерти, но тогда с ним была хотя бы магия. Мьон опустил глаза на свои руки.       «Какая уже разница. Прежде чем не смогу двигаться, хорошенько поколдую.»       Ладони в одно мгновение покрылись коркой льда. Она покрыла собой весь периметр рун, охватила каждый завиток и треснула. Белая корка льда тут же покраснела. Псы учуяли кровь и протяжно завыли. Для эфирных тварей кровь мага была настоящим дурманом, от нее вскипала их собственная и мешала другим управлять ими.       Мьон дал себе всего лишь секунду на глубокий вздох, чтобы вновь ощутить свободу от пентаграмм в памяти. Впервые за пять лет службы в ордене он вновь смог ощутить магию всем телом.       Гончий не терял времени и сразу же попытался снести голову магу, но лезвие треснуло от удара о затвердевший участок кожи мага. Мьон отшатнулся назад. Стрела просвистела где-то над головой. Он ударил дерево, но долгие годы без практики дали о себе знать. Корни дуба лишь слегка показались из земли, даже не задев гончих. Маг ругнулся и юркнул за дерево, опасаясь ещё одной стрелы, но понимал, что прыгающие по всей поляне огромные туши псов и так неплохо мешали лучнику прицелиться. Он ещё раз ударил ствол, теперь погрузив в ствол пальцы левой руки. Правой он содрал оставшуюся руну на лбу, которую закрывала диадема. Где-то из-за деревьев послышался сдавленный крик. Корни сжали лучника. Из-за крика гончего оставшаяся часть отряда слезла с лошадей и ринулась к полю боя. Резкая боль пронзила плечо, и маг увидел острие метательного ножа, торчащее из его плеча. Второй бросок только рассек ему кожу.       Второй гончий уклонялся от корней и никак не мог ни приблизиться, ни прицелиться. Мьон все ждал, когда тот откроет свой элемент, но догадывался, что, скорее всего, тот хочет победить его грубой силой. Совсем близко просвистела ещё одна стрела. Торговец сильнее прижался к узкому стволу дуба и стиснул зубы. Он уже чувствовал, как немеет тело и боялся, что может даже не заметить смертельного ранения. Он обратился к обезумевшим от запаха крови псам, и встряхнул свободной рукой, обещая свою кровь им за помощь. Твари были не в себе, но парочка все же откликнулась. Они стали рычать и кидаться на гончих, часть которых застряла в корнях.       Мьон, с самого начала не надеявшийся на победу, вдруг почувствовал приближающееся торжество. Он действительно мог победить их всех, но сил оказывалось меньше с каждой секундой, а управлять даже молодым деревом было очень затратно. Ноги полностью онемели, и он сполз на колени, теряя чувствительность рук. Корни уже не так яростно бороздили землю и сжимали пойманные тела. Маг даже не заметил, как гончий смог подобраться к нему и всадить ржавый обрубок меча меж лопаток.