Носители времени

      В Южной части башни располагался жилой квартал. В широких каменных коридорах и днем и ночью работали маленькие лавки проезжих торговцев. Из-за редких окон стены и колонны в этих коридорах увешивали всевозможными светильниками. В коридорах всегда бурлила жизнь, хотя в самой башне было относительно маленькое население.       Сама Йоровая башня только частично принадлежала ордену Носителей Времени, именно южная часть башни принадлежала Веросу — лорду, проживающему в Южной столице. Однако болезнь, охватившая Ватору, задержала его там, и в настоящий момент вся реальная власть в башне все же принадлежала ордену.       Перед тем, как отправиться на поиски гончих, Ода сменила одеяние стража на крестьянские штаны и широкую серую рубаху, какую здесь обычно носили жители. Её образ простого человека портили чистые серые, совсем как у стариков, волосы и слишком белая кожа. Ко всему прочему, Ода, как и все клейменные маги ордена, носила перчатки и диадему, чтобы скрыть печати. На всю территорию южного квартала была только одна таверна, и потому Ода без промедления отправилась к ней.       Каждый в башне знал её в лицо и непроизвольно уступал дорогу или улыбался. Скрыться в этом месте перед чужаками ей было не суждено.       Когда она подошла ко входу таверны, то, ещё не войдя в неё, учуяла кисловатый аромат эфира, плохо смешавшийся с запахом ребраша. Сама таверна была пуста, и только заспанный бармен вяло наполнял бокалы выпивкой для внезапных гостей.       У самой стены расположились гончие, захватив с собой четырех здоровых черных псов. Все они были в грязи, а броня местами была продрана вместе с кожей. Псы выглядели не лучше. Мужчины устало озирались вокруг, словно ожидая удара, и потому не оставили без внимания появление Оды.       — Леди! — с облегчение выкрикнул трактирщик и помахал рукой, подзывая женщину к себе. — Мальчишка передал вам письмо?       Рано утром ей действительно принесли письмо с подозрениями о пришедших в башню «наемниках». В письме так же говорилось о подслушанном разговоре и поиске новых торговцев на территории башни.       Ода мягко улыбнулась и согласно кивнула.       — Они меня беспокоят, леди, они… — трактирщик замолк, он встревоженно посмотрел на направляющегося к барной стойке гончего. — Заказы пришли, можете не утруждать себя проверкой.       Гончий хмыкнул, опознав наглую ложь.       — А вам придется подождать, повар только что принялся готовить.       — Надеюсь, он поторопиться, мы очень устали, — гончий демонстративно оглянулся на своих помятых товарищей. — Девушка, не поможете нам? Мы хорошо заплатим.       Ода прищурилась. Она не сомневалась, что боевой маг тоже мог учуять её аромат, пусть тот и был хорошо сбит лавандой, более редким ароматом, но тоже хорошо скрывающим запах эфира.       — Зависит от того, с чем нужно помочь.       Мужчина снял маску пса и продемонстрировал свою вымученную, но искреннюю улыбку.       — Всего лишь немного информации.       Женщина согласно кивнула, решив, что здесь они не посмеют напасть, а в случае успеха она смогла бы направить их по ложному следу. Она шагнула в сторону их стола, но гончий указал на стол в противоположном углу таверны.       — Мои товарищи нам для этого не нужны, — мужчина забрал свой стакан с элем и пошел к указанному столу.       — Осторожнее, — одними губами сказал трактирщик.       Ода потерла ремень, привыкнув за два года службы к весу оружия. Сейчас она чувствовала себя слишком уязвимой, но браслет с каждым часом кричал все громче и только у входа в таверну замолчал, став лишь слегка вздрагивать. Она определенно была рядом с чем-то, что так беспокоило браслет, и не могла отступить из-за своих страхов. Ода решительно села за один стол с гончим.       — Что вас интересует?       Мужчина сделал глоток и потер глаза.       — Вы можете сесть на соседний стул вот с этой стороны?       Женщина вопросительно вскинула бровь.       — Закрой меня от них, — он указал пальцем на другую часть гончих и натянуто улыбнулся. — Они должны думать, что я с вами заигрываю, — немного помедлив, он добавил. — Пожалуйста.       Торговка пересела ближе и даже прижалась к плечу гончего, хотя совсем не из-за волшебного слова и очаровательной улыбки солдата. Она поняла, что если они и решили устроить представление, то в начале лучше подыгрывать, однако если боевик перед ней имеет свои мысли, то это в любом случае полезно узнать.       — Продолжай и быстро, — прошипела Ода.       — Я знаю, что ты из носителей времени, — гончий аккуратно положил ладонь на кисть девушки, что все ещё была перетянута черной тканью. — Но знаю только я. Они слишком устали, чтобы замечать и слышать.       Ода промолчала, только внутренне напряглась.       — Просто ответь мне честно, вы действительно не можете лечить?       — А что, если лечим?       Гончий отвел взгляд и устало выдохнул.       — Вне зависимости от ответа мы мирно покинем башню, — он посмотрел прямо в глаза женщины. — Я все сделаю для этого, но взамен прошу честный ответ.       Ода закусила губу. В прошлом она слишком часто велась на честный взгляд людей и слишком часто получала за свои ошибки, но сейчас правдивый ответ никак не мешал, даже если гончий не сдержит обещание. Она положила голову на плечо мужчины, чтобы было видно остальных солдат.       — Мы не способны лечить, только оттягивать, останавливать и предупреждать.       — О вас ходят такие прекрасные истории…       — Сказки, ложь и заблуждения, — прошептала женщина и почувствовала, как мужская рука сильнее сжала кисть. Гончий прощупывал браслет.       — У меня есть такой, — он резко встал и перекрыл собой вид солдат. — Ближе к вечеру в таверну принесут сверток, забери его. Мы же покинем башню этой ночью, когда наши люди отдохнут.       — Можно вопрос? — спросила торговка, когда гончий уже развернулся к своему столу. — Вы убили старика или кого-то другого?       — Кого-то другого.

***

      Всю дорогу Мьон был закинут на лошадь и периодически соскальзывал с её спины. Только слабая привязка к спине Сивиса не давала ему окончательно слететь с животного на дорогу. Маг был уверен, что чувствует тошноту, хотя ничего подобного ощущать не мог. Дождь же ослаб, только когда они подъехали к воротам Йоровой башни.       — В этой я ещё не был, — прошептал Сивис, слезая с лошади и нехотя смотря на тело друга. — Может, нам стража поможет его донести?       — Не нужно.       Ауашер, слабый на вид эльф, закинул Мьона себе на плечо и широким шагом направился в башню так, словно на его плече не болталась туша в семьдесят с лишним килограмм.       — Подвалы, чердаки, ванны? — спросил Сивис, когда они оказались в кабинете Оды, слишком простом на вид помещении для поднятия нежити. — Где нас будут «лечить»?       Эльф стянул повязку. Он промок до нитки, как и торговцы, но в его случае кожа стала светлее, чуть ли не прозрачной, и это резко бросалось в глаза. Ауашер скинул мантию и полез в шкаф в поиске сухих вещей, так и не ответив Сивису.       Мьон недовольно сопел, сидя в кресле и смотря на черное пятно на своей груди. Вид раны, мягко говоря, его ужасал. Ему с трудом верилось, что подобное можно исправить даже с помощью способностей носителей времени.       — Сивис, она всегда была такой большой? — подрагивающим голосом спросил маг, не отрываясь от своей раны.       Каратель взглянул на мага, цвет кожи которого тоже изменился, но, в отличие от Ауашера, его кожа посерела. У глаз Мьона проступили вены, глаза впали, и привычная чернота сменилась на белый огонек. Мьон слишком быстро терял свою человеческую сущность.       — Да, лезвие широкое и толстое было… Ты не переживай, это можно поправить, — теперь Сивис был в этом уверен ещё меньше, чем когда увидел кровавые следы.       Переодевшийся Ауашер швырнул одежду Сивису.       — На этого, — он холодно взглянул на мага. — Ничего нет.       — Да брось, там же целая гора одежды, — улыбнулся каратель, видевший завалы одежды в небольшом шкафе.       — Она женская по большей части, — он пожал плечами. — Но если ему непринципиально, то пожалуйста.       — О, так это комната Оды?       Мьон вскинулся. Даже ужасные виды собственной раны перестали его волновать, когда опять прозвучало это имя. Ауашер не стал отвечать: он уже слышал знакомую поступь у двери.       Ода вошла в комнату вычурно медленно, словно заранее знала, кого увидит, но спустя мгновение вскрикнула, когда действительно увидела гостей. Мьон тоже вскрикнул, но тут же заткнулся и втянул голову в плечи. Он никогда ещё так сильно не жалел, что не может двигаться.       — Прекрасная сцена, — осклабился Сивис.       Ему как никому другому нравилась вся эта ситуация, хотя отсутствие конечности и Леди всю прелесть момента немного портили.       — И ты! — Ода с нескрываемой ненавистью посмотрела на Сивиса, но, заметив раны, успокоилась. — Всё понятно. Воля действительно меня ненавидит, если ты появился здесь, пусть и мертвым.       — Обо мне не беспокойся, дорогая, — Сивис кивнул в сторону Мьона. — Лучше поздоровайся с более близкими друзьями.       Женщина даже не повернула голову. Она перевела взгляд на Ауашера, что все это время заинтересованно наблюдал за её поведением.       — Отведи его в храм, пусть там все подготовят.       — Этого тоже? — он взглянул на мага.       Ода поджала губы, боясь увидеть неодобрение друга, но все же пересилила себя и сказала:       — Нет, я сама.       Эльф недобро ухмыльнулся, но послушался. Через мгновение он с Сивисом покинул кабинет.       На улице все ещё шел дождь. В установившейся тишине был отчетливо слышен его шум и даже гомон людей с нижних этажей. Ода долго не могла собраться с мыслями и отстранённо смотрела в окно, пытаясь подобрать слова.       Последний раз она видела Мьона около двух лет назад, когда собственным эгоизмом привлекла внимание карателя. Тогда все вело к её исключению, и так оно бы и произошло, если бы не глупая, совершенно бесславная смерть. Проигрыш поставил её перед выбором: служить ордену до конца своего естественного срока или действительно умереть. Выбор был очевиден.       Она подошла к креслу мага и наклонилась.       Мьон вжался в кресло и закрыл глаза. Сейчас, помимо своего страха перед самой этой встречей, его стал одолевать страшный голод, который заменял собой все остальные мысли.       — Это первая смерть? — полушепотом спросила торговка, уже понимая его состояние.       — Да, и, надеюсь, последняя…       — Сомневаюсь, — она мягко улыбнулась и присела на колени. — Не переживай, это тоже можно изменить.       Мьон приоткрыл глаза.       От этой встречи он ожидал чего угодно, кроме сочувственного голоса, который слышал чаще от собственного отца, чем от бывшей возлюбленной. Он криво улыбнулся.       — Тогда лучше это сделать поскорее, пока твои глаза не показались мне слишком аппетитными.       Женщина вытащила из шкафа несколько бутыльков с синей и зеленой жидкостью. Каждая емкость была замотана в плотную желтую ткань. Они явственно пахли ребрашем, и Мьон понял, что это кровь какой-то эфирной твари.       Ода вытянула свой гнутый браслет, обнажив иглу, и смочила её в синей жидкости.       — Я смогу двигаться? — спросил Мьон, когда она поднесла иглу к его сердцу. — Только честно.       — После этого — нет, но я помогу тебе это исправить.       Игла мягко вошла в плоть, и через пару мгновений торговец ощутил расползающееся по телу тепло и отступающий голод. Он чувствовал, как на груди стягивается рана и как вновь возвращается боль. Сначала стали гореть натертые от веревки руки, а затем запульсировала слабая боль в висках. Но в месте с приходящей болью пришла и невероятная усталость, словно он не спал последние несколько недель.       — Тогда… утром?       — Утром, — кивнула Ода, понимая, что сейчас её друг провалится в глубокий сон на ближайшие несколько суток.       Мьон улыбнулся. Его глаза слипались, а язык заплетался так, что нужное слово получалось набором несвязных звуков. Он из последних сил наблюдал за действиями женщины.       Ода вынула иглу и смочила желтоватую ткань уже зеленой жидкостью. Она приложила ткань к тому же месту и стала что-то тихо бормотать.       Мьон не мог разобрать слов, но умиротворение, окатившее его вместе с болью, показались ему достойным завершением дня. Он прикрыл глаза, позволив себе провалиться во тьму.