летая

Это немного пиздецово, Циско не может не признать. Ну и что? Да, может, это не совсем нормально, но ведь и не полное безумие, правда? Циско смотрел и читал много порно, он знает, что есть и более пиздецовые штуки, чем те, что нравятся ему. И правда, во всей этой огромной куче кинков возбуждаться от похвалы — не большее из зол. Тупее всего Циско чувствовал себя из-за причин, по которым ему нравились такие вещи. Его родители, выбиравшие любимчиков; Хартли, неустанно подъебывавший его до взрыва ускорителя частиц; предательство Эобарда-Уэллса. Что за черт, это полный пиздец. Это полный пиздец, потому что он до сих пор не может добиться от родителей того взгляда, которым они глядят на Данте. Это полный пиздец, потому что и Эобард никогда бы не взглянул на него так. Это полный пиздец, потому что единственный человек, способный дать ему необходимое — это Хартли, который даже глазом не моргнул, услышав о такой особенности Циско. Они не разговаривают об этом столько, сколько, наверное, должны говорить, но Циско знает, что Хартли понимает его и без длительных рассуждений часами напролет. Хартли же знает, что его слова тогда, давным-давно, ранили очень глубоко. Хартли знает, что был мудаком, и иногда до сих пор не может поверить, что Циско встречается с ним, несмотря на все те отвратительные слова, которыми они обменивались. Еще Хартли знает, что этот комплекс в какой-то степени и его вина, поэтому сделает все, чтобы хоть как-то поправить ситуацию. Конечно, они занимаются этим не всегда. Не на этом основана их половая жизнь, и это вряд ли когда-нибудь станет рутиной. Просто Хартли иногда должен делать это для Циско. Хартли стонет прямо в губы Циско, потираясь о него всем телом. Он впивается ногтями в грудь Рамона, сильнее насаживаясь на его член и постанывая от такого прекрасного ощущения заполненности. Руки Циско блуждают по вспотевшей скользкой коже Хартли, цепляясь за нее в поисках опоры и, в конце концов, останавливаются на заднице. — Харт, пожалуйста, — его глаза плотно зажмурены. Хартли понимает в секунду, что сегодня одна из тех ночей. Он наклоняется вперед и ставит локти по обе стороны от головы Циско так, что их тела плотно соприкасаются. Между стонами и всхлипами, когда член Циско проходится по его простате, Хартли начинает шептать: — Ты так великолепен, Циско, так идеально чувствовать тебя внутри себя. Твой член такой твердый и прекрасный. Господи, я люблю чувствовать тебя внутри, — чтобы доказать свои слова, он сжимается вокруг горячей плоти. Циско кричит и жестче толкается вверх, сжимая задницу Хартли практически до синяков, пока тот, проходясь губами вдоль его челюсти, продолжает разгоряченно нашептывать. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо, Циско, ты так хорош для меня. Ты так идеально мне подходишь, — он делает паузу и целует шею Рамона, оставляя несколько больших засосов, после чего стонет, заставляя тело Циско завибрировать. — Я так люблю тебя, Циско, я просто обожаю это, — Хартли заводит руку за спину, дрожа, когда его собственные пальцы скользят по месту, где член Циско входит в его тело. Дырка растянутая и чувствительная, и от одного прикосновения к ней бьет электрическим током — Хартли! — Циско задыхается. Он приподнимается и целует Рэтэуэя, отчаянно кусая его за нижнюю губу, — Хартли, пожалуйста, я так близко, — глаза Циско все еще зажмурены, а рот открыт в бесконечных сбивающихся вздохах. — Да, да, — кивает Хартли, насаживаясь под наиболее удобным углом. Он приподнимает бедра, чтобы принять очередной толчок Циско, и тянется за его рукой, чтобы взять в свою. Когда их пальцы переплетаются, Хартли начинает быстрее двигаться на его теле. — Я люблю, когда ты трахаешь меня, Циско, мне так нравится чувствовать тебя в себе. Ты такой невероятный. Такой умный и сексуальный, мне так повезло с тобой, — Хартли смотрит прямо на Циско, наблюдая, как тот кончает. Циско сводит брови и плотно сжимает губы, после чего распахивает рот, безбожно ругаясь и бормоча, как мантру, имя Хартли. Его бедра все еще двигаются, но темп неровный и отрывистый, его рука все еще на заднице Хартли — оглаживает оставшиеся синяки. Его член пульсирует внутри горячего тела, а белая вязкая сперма разливается внутри Рэтэуэя. Хартли вдруг начинает дрожать и хватается за плечо Рамона, кончая на их животы. Он пытается выровнять дыхание, отходя от оргазма но, заметив влагу на щеках Циско, тут же принимается сцеловывать солёные слезинки. — Хей, хей. Все хорошо. — Я знаю, — смеется Циско, — я знаю, что все хорошо. Хорошо, благодаря тебе. Хартли не может согласиться, но знает, что в такие моменты есть занятия и получше, чем пустые споры. — Хочешь заказать еду на дом и посмотреть пару серий «Сорвиголовы»? — спрашивает он, все еще вытирая пальцами струйки слез, постепенно высыхающие на щеках Циско. Рамон кивает и обнимает Хартли, обвивая свои руки вокруг его талии. — Через минуту? — спрашивает он, на самом деле не спрашивая. Хартли соглашается, потому что ему все равно, как провести эту ночь. Главное — рядом Циско. Поэтому он отвечает ему всего одним словом: — Хорошо.