Перекованное копье

Каин сдавал специальную физическую подготовку – а попросту прыжок – последним. Большинство сдали благополучно, и уже готовились идти праздновать удачу в баронский бар, но для него все только начиналось. Выйдя на середину площадки, он принял начальную стойку. Напряг все мускулы: кончик копья подрагивал – так тряслись руки. Усилием воли он заставил себя не нервничать: нервы все равно ничем ему сейчас не помогли бы. Сосредоточился – очень важно было полностью контролировать свое тело, чувствовать каждый мускул и управлять им. Удачно прыгнуть можно было только при условии полной концентрации, и Каин абстрагировался от всего, думая лишь о своей задаче и слыша только голос экзаменатора. – Пошел, – тихо скомандовал тот. Каин прыгнул. Он летел вверх, разрезая воздух, мчался со скоростью выпущенного ядра, и ветер ревел в ушах и рвал волосы. Достигнув высшей точки своего полета, Каин развернулся в воздухе, перехватил копье и понесся уже вниз – ускоряясь с каждым мигом, не видя перед собой ничего, кроме цели, которую ему нужно было поразить. Наконечник копья с хрустом вонзился в центр нарисованной на соломенном манекене мишени. Каин одним движением выдернул копье, спрыгнул и встал в исходную стойку в двух шагах. Позади послышались аплодисменты и восхищенные перешептывания – другие ученики-драгуны явно были впечатлены его техникой. – Да кто б сомневался, что он лучше всех прыгнет… – донеслось до его ушей. Каин мельком взглянул на стену замка. Сесил, которого на драгунский экзамен не пустили, но который все равно пришел поболеть за друга, широко улыбнулся и тоже изобразил аплодисменты. Каин усилием воли подавил ответную улыбку. Экзаменатор проследил за его взглядом. – Вижу, вы очень собой довольны, – холодно произнес он. – А меж тем ваш прыжок был не идеален и, боюсь, даже не удовлетворителен. Во-первых, расхлябанность во время подготовки сыграла с вами дурную шутку – вы держали копье под таким углом, что оно существенно замедлило ваш полет. Во-вторых, вы вложили в прыжок недостаточный импульс: если бы на месте манекена был монстр, вы были бы уже мертвы. В-третьих, пружинить ногами при приземлении надо больше – вам суставов не жалко? И это я не упоминаю об общей нечеткости ваших движений. Это не то, чего драгуны ждут от учеников пятого года обучения. Боюсь, это незачет. Каин не поверил своим ушам. Позади стихли все перешептывания, установилась такая тишина, что ему казалось – все прекрасно слышат биение его сердца. – Что? – беспомощно переспросил он. – Вы еще и слышите плохо? Незачет. Становитесь в строй. Все еще надеясь, что это какая-то ошибка, Каин занял свое место в строю, по пути поймав несколько неверящих и несколько сочувственных взглядов. Экзаменатор встал перед шеренгой. – Экзамен на прыжки окончен. Получившие зачет могут готовиться к следующим испытаниям, получившие незачет – нам с вами пора распрощаться. В драгуны берут только лучших, а вы надежд не оправдали. Вольно, разойдись. Экзаменатор развернулся и двинулся на другую сторону двора, к двери. Не обращая внимания на сгрудившихся вокруг изумленных товарищей, Каин кинулся за ним. – Подождите… Пожалуйста, подождите! Тот не обратил никакого внимания, продолжая свой путь. Кто-то схватил его за локоть. Каин сбросил ладонь, даже не посмотрев, кто это был. – У меня есть вопрос. Сэр Хайвинд… Экзаменатор все так же не обернулся. Он подошел к стражнику у двери, коротко сказал о чем-то. – Отец! – крикнул Каин, останавливаясь. Тот обратил на его крик внимания не больше, чем на брусчатку под своими ногами. Не оглядываясь, открыл дверь и вошел в замок. Каин развернулся и медленно побрел обратно. – Это просто нечестно, – Сесил бросал в пруд камешек за камешком. Каин сидел рядом на корточках и чувствовал только пустоту и разочарование. Драгунские экзамены не пересдавались. Пять лет жизни, все стремления в один миг вылетели в трубу. Ради чего он из кожи вон лез, чтобы стать лучшим в своем наборе учеников, ради чего тренировался по многу часов каждый день? Незачет. Все, конец всем мечтам. – Я видел экзамен от начала до конца, ты прыгнул ничуть не хуже, чем те, что получили зачет! – Сесил так швырнул камень, что тот подскочил на воде девять раз, прежде чем утонуть. – Он завалил тебя не потому, что ты плохой ученик или плохо сдал сегодня. Он завалил тебя потому, что это ты. – Думаешь, я не понимаю? – Каин зябко повел плечами. – Но что я могу сделать? Если я опять начну обучение сначала, то во сколько закончу? В двадцать один год? Большинство к этому возрасту уже офицерские звания имеют, да и не даст он мне второго шанса, – он криво усмехнулся. – Ничего, пойду в подмастерья кузнеца. Я сильный, мне по плечу эта работа будет, а кузнецы всегда нужны, – он услышал, что голос прыгает, и замолчал. – Но ты не кузнец, – тихо возразил Сесил. – Ты драгун. Ты отказался идти со мной в темные рыцари, потому что хотел стать драгуном. Отнимать у тебя это… нечестно, Каин. – Что я могу сделать? – еще раз безнадежно повторил он и встал. – Пойду домой. Наши отправились в бар по случаю окончания экзамена на прыжки, но я не хочу никого из них видеть. А дома отец не сможет меня игнорировать. – Я что-то придумаю, – Сесил положил руку ему на плечо. – Я это так не оставлю. Каин кивнул, показывая, что услышал, но он ни на миг не верил в то, что Сесил действительно сможет что-то сделать. Каин погасил огонь, еще раз перемешал рагу в стоящем на очаге котелке. В этом доме готовил и убирал только он; не ради благодарности отца, а просто потому, что не мог жить в беспорядке и питаться кое-как. К тому же он часто подкармливал Сесила: тот принципиально не брал денег у короля, жил только на небольшую сумму, которую Барон из казны платил сиротам, и питался не так чтобы очень сытно. И то каждый раз пытался всучить Каину плату за продукты – «Я же знаю, как тебя отец из-за меня попрекает», – и Каин иногда даже брал, чтобы не ставить друга совсем уж в неловкое положение. Поэтому готовить он умел, а лазающего по его кастрюлям отца считал неизбежным злом, имеющим на это право – продукты покупал именно отец, ведь своих денег у Каина были сущие гроши. Изнуряющая учеба не давала возможности зарабатывать. Раньше не давала. «Я стану драгуном и уйду», – думал он все эти пять лет. Сейчас так думать не получалось. «Я стану подмастерьем и уйду. Подмастерьям платят. Я сниму комнатушку где-то на окраине и больше никогда не переступлю порог этого дома». Скрипнула дверь. Тяжелые шаги; Каин слышал, как отец разувался, как ругался, ударившись локтем о косяк. Он и в кухню вошел, все еще хмурясь и потирая локоть. – Ты ужин приготовил? – На очаге, – ответил Каин, глядя исподлобья. Отец усмехнулся, поймав этот взгляд. – Ну давай, заплачь еще. Маленькой наглой деточке напомнили, кто она есть на самом деле, и деточка нюни распустила... Тьфу, позор. – За что ты так со мной? – горько спросил Каин, не реагируя на его слова. Отец промолчал. Взял миску с полки, положил себе рагу, отпилил огромный кусок хлеба и сел за стол. – Можешь не отвечать, я и так знаю. Ты всю жизнь ненавидишь меня просто потому, что я существую. Что я жив, а мама – нет. Что я не похож на тебя, – он перевел дух. – Это был хороший прыжок, и ты это знаешь. Не идеальный, но очень хороший. Но ты предпочел придраться к мелочам, только чтобы лишний раз мне отомстить, разве не так? Разве это не правда? Отец опять усмехнулся, отправил в рот кусок хлеба, с наслаждением прожевал. – Не так. Правда, сынок, – последнее слово он произнес особенно презрительно, – в том, что ты не драгун, никогда не был драгуном и никогда не будешь. Драгун должен руководствоваться долгом, а не эмоциями, а в тебе, кроме эмоций, ничего и нет. Зато из тебя получится прекрасный перебежчик: одна обидка на товарища или щелчок по амбициям – и ты тут же предашь всех и вся. Такие драгуны не нужны, да и ты не нужен. – Я никогда в жизни никого не предавал! – крикнул Каин, не сдержавшись. – Пытаясь стать драгуном, я всего лишь хотел… хотел найти свое место! Почему, если ты был так против, ты не сделал то же самое в первый год обучения? Зачем было ждать окончательных экзаменов? – Чтобы сбить с тебя спесь, – откровенно ответил отец. – А то я не видел, как ты собой гордился, как все эти годы ходил, всем своим видом показывая, что ты лучше меня. Но я-то знаю, кто ты – всего лишь наглый ничего из себя не представляющий щенок, самая моя большая неудача. Каин заставил себя промолчать. Все эти разговоры повторялись слово в слово, кажется, все шестнадцать лет его жизни. Сколько он себя помнил, он знал, что не нужен отцу, что мешает отцу, что отец его ненавидит. Часто задавался вопросом о том, догадывалась ли мама, когда рожала его от этого мужчины, какое будущее его ждет – и отбрасывал этот вопрос как бессмысленный. Ничто бы не поменялось от ответа. Что бы ни думала мама, да и сам отец тоже, он, Каин, оставался тем, кем был – ненужным, ненавистным ребенком, виноватым тем, что выжил, и неудачным тем, каким стал. – Завтра меня отправляют на задание, – сухо сообщил отец, вытирая остатки рагу из миски хлебом. – В Туманной Пещере со стороны Миста расплодились монстры. Когда я вернусь, у тебя должна быть работа. Я не намерен больше терпеть нахлебника на своей шее. – Я мог бы стать драгуном, – сказал Каин, – и получать намного больше. – У тебя примерно такие же шансы стать драгуном, как у твоего бесполезного дружка Сесила – когда-либо сесть на трон Барона, – хмыкнул отец. – Я сказал, искать работу. Не найдешь – пожалеешь. – Да что ты еще можешь мне сделать, – Каин горько усмехнулся. – Ты уже сломал мне жизнь, чем еще напугаешь? – Ты не представляешь, насколько твоя жизнь еще не доломана, щенок, – отец отвернулся. – Не испытывай моего терпения. Каин развернулся и вышел из кухни. – Я мог бы продать медальон, – сказал Сесил, тревожно глядя на него. – Снимем на двоих комнатку в захолустье, а там твоя работа, моя сиротская помощь – протянем. А через полгода я стану темным рыцарем, буду получать жалование… Каин молча покачал головой. Он знал, почему Сесил, который сейчас жил в казарме за счет государства, шел на такой шаг – чтобы помочь ему, Каину, – но не мог принять такой жертвы. Тем более, медальон был единственной ценностью Сесила. Он висел на шее младенца, найденного в лесу позади замка – дорогой, усыпанный камнями, с рисунком полумесяца на лицевой стороне и фамилией – «Харви» – на обратной. Его Величество, взявший ребенка под опеку, сохранил этот медальон, и, когда Сесил стал достаточно большим, чтобы доверить ему такую ценность – отдал обратно. Каин не считал себя достойным таких жертв. Сесил улыбнулся: мягко и обезоруживающе. – Я знаю, что ты хочешь сказать, но брось. Все эти истории о взрослых подкидышах, которых родители узнают благодаря родимому пятну, пеленке с вышивкой или медальону – сказки. А если мне суждено когда-нибудь встретить своих родных, я их встречу все равно – и не важно, буду я трястись над ним, как скупец над сундуком, или продам, чтобы помочь лучшему другу. – Спасибо тебе, – искренне ответил Каин. – Но не надо. Я сам как-нибудь справлюсь. Сам он не очень-то в это верил. Утром ему пришлось сдать обратно в оружейную копье, и Каину так больно было это делать, словно из его сердца выдирали самую дорогую его часть. Если раньше он мог поверить, что все еще образуется, что найдется кто-то сильный, поставит отца на место и устранит эту несправедливость – то вместе с копьем он отпустил и всякую надежду на хороший исход. Никогда ему не быть драгуном. Никогда, и точка. Оставалось лишь окончательно закрепить это осознание. Попрощавшись с обеспокоенным, грустным Сесилом, Каин двинулся в центр города, туда, где размещалась кузница и где, он знал, нужен был подмастерье. Старый кузнец встретил его приветливо. – Что умеешь, парень? – спросил, показывая кузницу. – Если честно, то ничего. Но я пять лет учился на драгуна, я сильный и схватываю все на лету. И в оружии хорошо разбираюсь. – Ну, это больше, чем ничего, – кузнец покосился на него, потеребил седую бороду. – А чего в драгуны-то не попал? – Провалил экзамен, – ответил Каин чистую правду и отвернулся. – Ничего, – кузнец участливо похлопал его по плечу. – Туда такой отбор, мой внук на втором году обучения вылетел. А у нас ремесло денежное, без куска хлеба никогда не останешься, а мастерству я тебя обучу. Как тебя зовут-то, парень? – Каин, – он помялся, – Хайвинд. Кустистые брови старика поползли вверх. – Хайвинд? – изумленно переспросил он. – А ты, часом, не Ричарда Хайвинда, командира драгунов, сын будешь? – Буду, – вздохнул Каин. Все, кто слышал об отце и его блестящей карьере, конечно, ожидали, что сын пойдет по его стопам. Никто не знал Ричарда Хайвинда достаточно хорошо, чтобы знать – он не допустит этого. Даже сам Каин, как оказалось, не подозревал об этом. Видимо, его мысли отразились на лице, так как кузнец вздохнул и снова похлопал его по плечу. – Ну ничего, ничего, бывает… Жалование я тебе назначу восемьсот гил на первых порах и треть от того, что выкуешь. Согласен? – Да, – выдохнул Каин. Это было примерно то, на что он рассчитывал. За шестьсот гил можно было снять убитую комнатушку на окраине, и оставалось еще на еду, пусть и впроголодь. «И прощай, отец. Надеюсь, больше не встретимся». – Тогда надевай фартук и пойдем, чего в долгий ящик откладывать. Небось, хочешь поскорее научиться драгунские копья ковать? От мысли о том, что копья теперь только ковать и придется, на глаза набежали слезы, и Каин украдкой смахнул их рукавом. Если кузнец и заметил этот момент слабости – он все равно ничего не сказал. Отец все не возвращался с задания: Каин потихоньку привыкал к кузнице, и, хоть в груди и жгло невыносимо при мысли о приближающемся дне посвящения драгунов – празднике, на котором для него не будет места – он учился не думать об этом. Уже в первую неделю кузнец начал поручать ему несложные вещи: оградки, грубый сельскохозяйственный инструмент. Тяжелая работа выматывала; вечером Каин только и имел сил, что прийти домой и повалиться спать. Времени на встречи с Сесилом не было – даже когда тот в перерыве между тренировками забегал в кузню, Каин не мог уделить ему больше, чем несколько минут. От этого тоже было больно: да, они дружили с детства, но их дороги обречены были разойтись, и очень скоро – через полгода Сесил должен был стать темным рыцарем, а дальше его ждали овеянные славой подвиги, а Каин… Каину оставалось только ковать для него мечи. Каждый раз, когда мысли поворачивали в эту сторону, он окунался в работу с головой, лишь бы заглушить их стуком молота. Дни слились в единую серую пелену. Но однажды произошла встреча, которая совершенно выбила его из колеи. Он как раз ковал кочергу для камина одной леди, когда вошел кузнец. Кивнул на дверь: – Там к тебе пришли, иди, только недолго. Каин опустил недоделанную кочергу в ведро, смахнул рукавом пот со лба и двинулся наружу, вытирая руки тряпкой. Увидев, кто именно к нему явился, он пожалел, что вообще вышел: потный, растрепанный, в грязном фартуке и со свежим ожогом на предплечье он был совсем не похож на себя-прежнего. Его приятели, ученики-драгуны – а именно они тесной группкой стояли во дворе кузни – похоже, тоже были шокированы: они зашептались, недоверчиво глядя на него. Каин окинул взглядом всю компанию: шесть человек. Почти все, с кем он так или иначе приятельствовал. – Вы пришли у меня настоящие драгунские копья вместо учебных заказывать? – не удержался он. – Извините, я еще слишком неопытен и оружием не занимаюсь. – Нам Сесил сказал, что ты здесь, – вперед выступил Маркус, похоже – самозваный лидер похода. – И мы пришли кое-что сказать. Тебя несправедливо срезали на экзамене, все это понимают. – Да, несправедливо! – поддержал его кто-то, кажется, Бланк. Каин покачал головой, не понимая, куда они клонят. – Я ничего не в силах с этим сделать. – Ты всегда был лучшим в нашем наборе, тебе даже завидовать было бессмысленно, настолько большой был отрыв, – продолжал Маркус. – И тут тебя срезают. И на чем – на прыжках! Напомни, не ты ли выиграл драгунский турнир этой зимы, обставив даже действующих драгунов, не то что учеников? – Да, было дело, – подтвердил Каин, борясь с раздражением. Сейчас все напоминания о его успехах только бередили свежую рану, и если ребята выбрали такой способ, чтобы его утешить – они ошиблись. – Но я все еще не понимаю, зачем вы пришли. – Мы пришли, – Цинна, еще один приятель, с которым Каин когда-то занимался стратегией, тоже сделал шаг вперед, – чтобы сказать. Мы решили бойкотировать посвящение. Если уж ты не достоин стать драгуном, то мы – тем более! – Пусть увидят, что мы настроены серьезно, – добавил Маркус. – И либо посвящают тебя вместе с нами, либо никто из нас не станет драгуном! Каин молчал. Он был так потрясен их словами, самим этим предложением, что не знал, что ответить. Никто и никогда не защищал его ценой чего-то важного для себя, и в горле появился ком. Он никогда близко ни с кем из них не дружил, но, оказывается, они готовы были… Справившись со шквалом эмоций, он, наконец, нашел слова. – Ребята, я вам очень благодарен, я никогда не думал… Словом, не ожидал такого. Но я прошу вас этого не делать. Я знаю своего отца лучше, чем вы: он не дрогнет. Он действительно отправит вас следом за мной, и поверьте – вы не хотите оказаться на моем месте. Ребята зашептались. Цинна подошел вплотную, взял его за рукав: – Каин, – спросил он, заглядывая ему в глаза. – Я никогда не спрашивал… Но почему он так с тобой обращается? – Потому что я – ненужный ребенок. Серьезно, ребята, не надо этого делать. Будет хуже только вам. – И мы все равно не сдадимся, – упрямо произнес Маркус. – Когда пять лет назад мы узнали, что с нами в группе учится сын командира Хайвинда, уверены были, что он будет тебя продвигать в ущерб нам. Мы и подумать не могли, что все будет совсем наоборот! Так что не волнуйся, – он хлопнул Каина по плечу. – У нас еще будет командир Хайвинд, и звать его будут не Ричард. Они уже ушли, когда Каин с тяжелым сердцем вернулся к работе. Он уверен был, что здравый смысл возобладает и ближе к посвящению они откажутся от самоубийственной идеи, но все равно беспокоился. Да и с Сесилом следовало поговорить: почему-то Каин был уверен, что его добрый друг причастен к этой затее напрямую. В тот день кузнец остался им недоволен, но мысли Каина витали слишком далеко, чтобы хорошо ковать. Каин ошибался. У Сесила была идея, как помочь ему, но Маркуса и остальных он не подговаривал и очень удивился бы, узнай он, что они затеяли. На самом деле Сесил планировал впервые в жизни использовать свое особое положение воспитанника короля. Он не так уж часто общался с Его Величеством и не имел никаких привилегий перед другими учениками-темными рыцарями, но все в замке прекрасно знали, что король благоволит Сесилу. Конечно, роились слухи: от банальных, о том, что Сесил на самом деле – внебрачный сын Его Величества, до откровенно гадких. Правда была в том, что бездетный король привязался к найденышу, брошенному в лесу, как к ребенку – пусть не сыну, но какому-нибудь племяннику точно. К тому же он часто упоминал, что Сесил на кого-то похож, и, судя по тому, какой грустный у него становился взгляд в эти секунды – на кого-то дорогого. Его Величество говорил, что ценит Сесила за доброту, честность и бескорыстность, и тот полностью соответствовал этой характеристике – он вниманием короля не злоупотреблял, денег у него не брал и с просьбами никогда не обращался, зато всегда готов был помочь в меру своих пока еще скромных сил. Король отвечал ему искренней привязанностью и все равно помогал – советом, помощью в учебе, да и просто тем, что заменил Сесилу никогда не существовавшего в его жизни отца. Сейчас старик тоже обрадовался, увидев его на пороге покоев. – Сесил, мальчик мой, – воскликнул он, взял его за локоть и, проведя через всю комнату, усадил за столик на балконе. – Я прикажу подать чай. Ты очень вовремя пришел: у меня есть свободное время, и мы можем поговорить спокойно. Как твоя учеба? – Хорошо, Ваше Величество, – ответил Сесил, наблюдая, как король отдает указания служанке. Закончив, тот подошел к столику и сел напротив. – Значит, скоро ты проявишь себя как настоящий темный рыцарь? – Надеюсь, Ваше Величество. Некоторое время говорили об учебе. Сесил говорил о своих тренировках, но никак не мог найти нужный момент, чтобы рассказать о Каине. Неожиданно король сам ему помог. – Я вижу, ты чем-то обеспокоен. Что случилось? Сесил вздохнул, глядя в свою чашку с чаем. – У моего друга Каина большие неприятности. – Это сын Ричарда Хайвинда, который по стопам отца пошел, на драгуна учится? – король всегда удивлял Сесила тем, что наперечет знал всех обитателей замка и всех членов их семей. – Талантливый мальчик, я хотел, чтобы он тоже стал темным рыцарем, предлагал ему через Ричарда, но он отказался… – Учился, – грустно поправил Сесил. – Тут такое случилось… Он рассказал всю историю, закончив неуклюжим: – Вот если бы можно было признать результаты экзамена недействительными… Король тяжело вздохнул, и почему-то уже по этому вздоху Сесил понял, что ничего не выйдет. Что сейчас последует отказ; и на что он только надеялся?.. – Понимаешь, мальчик мой, – начал Его Величество. – Я король Барона. Я не могу вмешиваться в любой мелкий конфликт, иначе рано или поздно появятся недовольные, обвиняющие меня в пристрастности. Кроме того, Ричард уполномочен решать все вопросы, касающиеся драгунов, сам – и мне нужна гораздо более весомая причина для вмешательства, чем твое мнение о том, что его решение было несправедливым. Я, безусловно, тебе доверяю, и ситуация гаже не придумаешь, но все, что я могу тебе пообещать – что поговорю с Ричардом, когда он вернется. – Спасибо, Ваше Величество, – искренне поблагодарил Сесил: это было даже больше, чем он надеялся, когда король только начинал свой монолог. Король похлопал его по руке. – Не беспокойся, Сесил. Ричард – здравомыслящий человек, и я уверен, что произошла какая-то ошибка. Сесил кивнул, решив не говорить о том, что единственное, в чем он был уверен твердо – что отец Каина поступил именно так, как и хотел, ничуть не заботясь о чувствах сына. Впрочем, как и всегда. Первый после начала службы у кузнеца выходной Каин потратил на уборку. Как и работа, это помогало не думать о том, чего он лишился и чего еще лишится благодаря отцовскому самодурству. А когда он, наконец, закончил и сидел за столом, размышляя, чем бы еще полезным заняться, очень кстати пришел Сесил – с письмом в руках. – Я тут почтальона по пути встретил, – он подал конверт Каину. – Это из Миста. – Отец там. Странно, обычно он с заданий мне не пишет. Скорее всего, там повеление поскорее выметаться из его дома. – Ты как? – Сесил присел на табуретку напротив него и участливо заглянул в глаза. Каин криво усмехнулся. – Знаешь, чем дальше, тем лучше я понимаю, что никогда не привыкну. Мне всегда будет больно думать о драгунах и вспоминать свои надежды. Сесил не стал ничего говорить, никак его утешать – и за это Каин был ему благодарен. Чуткий Сесил всегда понимал, когда нужна просто молчаливая поддержка, и умел предоставить ее, как никто другой. – Я чай сделаю, – он встал и взял из поленницы несколько дров, сложил в очаг, занялся растопкой. Во многих домах уже стояли новые плиты, работающие на волшебстве, но отец никак не мог собраться купить такую же, так что Каину приходилось готовить на древнем дровяном очаге. Сесил к такой технике был непривычен, но справлялся неплохо; Каин некоторое время просто наблюдал за ним, потом перевел взгляд на письмо. Поборол желание бросить его в очаг, не вскрывая – это была бы трусость, а трусом он не был никогда – надорвал конверт. И застыл, не веря в то, что прочитал. Глаза бездумно скользили по строкам, а в голове словно что-то взорвалось, мысли разбежались, как тараканы. Хотелось то ли заплакать, то ли пуститься в пляс, то ли пойти и броситься с моста в реку – настолько это письмо показалось злой насмешкой судьбы в тот момент. – Что там? – спросил Сесил, водрузив чайник на очаг. Не слыша собственного голоса и не понимая смысла произнесенных слов, Каин прочитал: – «С глубочайшим прискорбием… ваш отец, Ричард Хайвинд, был убит в ходе операции по зачистке Туманной пещеры… тело будет переправлено в Барон в ближайшее…» Это похоронка, Сесил! Похоронка! И только произнеся это вслух, Каин понял, что именно значат эти слова, и это понимание сломало что-то внутри него, какую-то невидимую грань – он зарыдал и одновременно засмеялся, уткнувшись лбом в столешницу. Сесил молча подошел и положил руку на его сгорбленную, трясущуюся спину. Люди с кладбища расходились долго. Переговаривались, вспоминали, каким отважным человеком был Ричард, как при нем поднялись драгуны. Совали осиротевшему Каину деньги – к концу прощания у него набрался увесистый мешочек. Прижимали платки к глазам. Сам Каин стоял над свежим могильным холмиком и молчал. Смотрел на темно-серую влажную землю. Ему все равно было, как будет расценено это молчание – как стойкость и сила характера или как бездушность. Он просто стоял и размышлял. Когда народу осталось совсем мало, к нему подошел Сесил. Взял за локоть. – Пойдем? – Подожди, – попросил Каин. – Знаешь, я тут думаю… Я все время об этом думаю, с тех самых пор, как получил письмо. Мой отец остался верен себе до самой смерти. Он мог отправиться на это задание до моего экзамена, он мог бы умереть раньше, чем успел бы сломать мне жизнь – но нет. Я ненавижу себя за эти мысли, но я не могу перестать размышлять об этом. Что если бы он умер немного раньше – для меня все было бы по-другому. – У меня не получается тебя обвинять, – тихо произнес Сесил. – Каин… У меня вовсе нет родителей. Но мне всегда казалось, что лучше так, чем быть сыном твоего отца. – Спасибо тебе, – отозвался Каин после непродолжительного молчания. – Что не оставил, не предал, как сделали бы многие на твоем месте. Я никогда этого не забуду и отвечу тем же: никогда не предам тебя. Сесил улыбнулся – как всегда, светло и ясно. – Я знаю, Каин. Пойдем напьемся? По-моему, тебе надо. – Мне тоже так кажется, – ответил он и первым пошел к воротам кладбища. Кузнец предлагал ему несколько дней дополнительных выходных по причине смерти отца, но Каин отказался. Он работал. У него получались все более и более качественные вещи, и, хоть до настоящего мастерства еще было очень далеко, он надеялся, что рано или поздно достигнет его. После смерти отца в душе поселилась пустота. И не потому, что Каин тосковал по нему – нет, просто с его смертью пропало все, что связывало его с его прежним миром, с драгунами. И если отца Каин отпустил легко, то от этой потери оправиться никак не удавалось. Кузнец жалел его, не нагружал работой, а он все думал о том, что старик сказал бы, узнав, что на самом деле его подмастерье так горюет совсем не о своем жестоком и деспотичном отце. Дни снова слились в пустую полосу, но теперь эта полоса обещала тянуться долго, очень долго – может быть, всю жизнь. Может быть, он и в старости будет ковать оружие, помня о том, как лишился самой главной своей мечты – из-за жестокости отца и насмешки судьбы. От таких мыслей недолго было и в петлю залезть. Каин работал, не позволяя себе раскисать больше, чем можно было. Однажды днем, во время его обеденного перерыва, когда он сидел на крыльце и жевал хлеб с мясом, во двор кузницы вошел солдат из дворцовых. Наметанным взглядом Каин сразу увидел, что это рядовой, из тех, кто обычно на побегушках. Наверняка пришел за каким-то заказом… Каин встал, собираясь позвать мастера, но солдат остановил его движением руки. – Каин Хайвинд? – спросил он, склонив голову и вглядываясь в его лицо. – Да, это я, – удивился он. Солдат смерил его взглядом, достал из кармана листок бумаги и развернул его. – Королевский указ. Приказываю признать результаты экзамена учеников-драгунов пятого года обучения на специальную физическую подготовку, в скобках прыжки, экзаменатор Ричард Хайвинд, недействительными в связи с гибелью экзаменатора и, следовательно, невозможностью проверить компетентность и беспристрастность его независимой комиссией. Всех выбывших по результатам этого экзамена учеников уведомить лично в течение трех дней. Пересдачу экзамена провести в течение недели. Сдавшим экзамен на специальную физическую подготовку ученикам обеспечить возможность сдать пропущенные выпускные экзамены в индивидуальном порядке, передвинуть посвящение в драгуны на соответствующий срок. Подпись: Его Величество, Король Барона и прочая, и прочая, дата, подпись. Распишитесь, пожалуйста, что я вас уведомил, и не забудьте ученическое копье в оружейной получить до пересдачи. Каин поставил кривую закорючку в протянутом ему списке. Не интересуясь им больше, солдат убрал список и указ, развернулся и двинулся прочь. Каин нащупал сзади ногой крыльцо. Медленно сел, боясь поверить в то, что действительно получил второй шанс. «Я драгун! Несмотря ни на что – я драгун!» Синее небо над головой ждало его – ждало, когда Каин снова возьмет в руки копье и взмоет вверх в стремительном полете. Каин смотрел в небо и улыбался.