Как же он меня бесит.

Гибкое тело Ясиро содрогнулось в последний раз. Костяшки его пальцев побелели, но не отпустили раковину, в которую он крепко впился рукой. Не поднимая головы, он стоял неподвижно еще несколько секунд, судорожно хватая легкими воздух и опираясь на здоровую руку, пока правая, соскользнувшая с бандажа, безвольно свисала и покачивалась. Он уже очень давно ничего не чувствовал ею. Ни тепла, ни холода. Он даже не мог шевелить пальцами, и зачастую она очень мешала ему. — Я думал, что у меня разойдутся швы, — произнес он, наконец, подняв голову и развернувшись, пока Доумеки застегивал ремень на его штанах. Крепко подтянув его до нужной дырки, Доумеки резким движением вправил кожаный конец в железную бляшку и выдохнул Ясиро в подбородок. — Вы похудели, босс, — произнес он, стоя совсем близко к Ясиро, который с вызывающим выражением лица смотрел в его глаза. — А ты — импотент, — фыркнул он, отвернувшись. — Так какого же хрена? Доумеки ничего не ответил ему, лишь взял висевшую правую руку за запястье и осторожно положил в висевший на шее мужчины бандаж, аккуратно и бережно поправил манжету на ней. Ему было приятно дотрагиваться до прохладной кожи Ясиро, даже если он этого не чувствовал. Муха билась в мутное стекло подвала, в котором они находились. Из интерьера здесь были только две забрызганные чем-то коричневым туалетные кабинки, раковина с поржавевшим краном и посеревшей керамикой и зеркало, ужасно грязное и также забрызганное чем-то. Туфли Ясиро липли к кафелю, а его пальцы на левой руке стали омерзительно жирными после того, как он держался за раковину. Он смотрел на Доумеки немигающим взглядом, а тот смотрел на него. В прошлый раз именно так все и началось. И хотя Ясиро удивило то, что Доумеки так бесцеремонно нагнул его и раздвинул ягодицы, теперь он испытывал понятный трепет перед своим подчиненным. Доумеки напряженно дышал, все еще испытывая сильное возбуждение, находясь так близко от босса. Это лишь позабавило последнего. Подойдя еще ближе, Ясиро улыбнулся от осознания того, какую власть он имеет над желаниями Доумеки. — Проваливай. И скажи, чтобы машина была подогнана к черному входу. — Есть, — но Доумеки не пошевелился. Хотя Ясиро всегда требовал от него жесткости, и не терпел нежных жестов, ему хотелось коснуться его скулы, провести пальцем вниз до линии подбородка, дотронуться большим пальцем до нижней губы и прижаться к ней. Но босс отвернулся к раковине, и это означало, что их разговор окончен, и Доумеки уже должен уйти. Но на выходе едва щелкнула ручка двери, он обернулся: — Босс… — Скажешь что-нибудь сопливое и я ударю тебя, — прервал его Ясиро, даже не повернув головы. Смерив высокого блондина взглядом, Доумеки вышел за дверь и отправился на стоянку. Ясиро намочил руку, выключил воду и положил ладонь на пылающую жаром шею. Посмотрев в зеркало, он увидел свое испуганное лицо и приоткрытый рот, из которого бесшумными рывками выходил воздух. Неужели Доумеки заставляет его коленки дрожать? Комната перед ним расплылась, а тело бросило в жар. Впервые Ясиро испытывал такое, но быстро взял себя в руки, умыл лицо, поправил ворот рубашки и снова посмотрел на себя в зеркало. Нет, это был он. Такие же белые волосы, бледноватое лицо, растянутые в усмешке губы. Он вернулся к тому Ясиро, которого обычно привык видеть в отражении. — Босс, машина, — Доумеки несколько раз постучал в дверь, но не вошел внутрь. — Иду, — Ясиро снова заглянул в зеркало: не изменилось ли выражение его лица? Нет. Оно изменилось. Изменилось еще с тех самых пор в машине под мостом, когда Доумеки едва не овладел им. Или все же овладел? И что именно входит в его понятие «овладел»? Отбросив все размышления, Ясиро вышел. Доумеки бросил на него быстрый взгляд, но держался как обычно отчужденно и молчаливо. «Как же он меня бесит», — промелькнуло в мыслях босса, когда дверь пыльной забегаловки открылась перед ним, являя взору задний двор, пропахший мочой и гнилыми продуктами общепита. Усаживаясь на заднее сидение своего черного автомобиля, Ясиро сразу же закурил, приоткрыв окно всего на дюйм. Сейчас ему необходим был прохладный воздух и легкий ветерок поездки, чтобы окончательно прийти в себя.