Соответствуй

Холодный декабрьский воздух дробью отдавал в тела индейцев. Их предки поколениями жили под треск морозного неба, и неужели они испугались бы привычного с детства климата? Вот только заледеневшие пальцы никак не слушались, с трудом перебирая страницы учебника. Распластавшись за столом, бока женщины насмешливо свисали: ей-то с таким природным утеплителем не холодно. В кабинете повисла тишина, и только можно было услышать, как чьи-то нервы рвались при малейшем движении ее пальца по списку учащихся. - Лиуону! – хриплый бас громогласно воззвал жертву. Но не успел он откликнутся, как с другого конца комнаты послышалось тихое: - Мразь. Этот низкий голос парень слышал слишком редко, чтобы перепутать с чьим-либо. В профиль она представляла собой живой пример прямоугольника: ее длинная прямая челка, длинный прямой нос, еще десяток сантиметров - и такое же длинное и прямое туловище. Да, эта щелка родилась для математики: одна сплошная секущая, которая пересекается единственными параллельными в виде ключиц, хотя ей бы, как каждой женщине, симметричные круги по оси ординат, и не только как полушария мозга. Он смотрел на нее то ли с раздражением, то ли с мольбой: редко ему нужно от девушек что-то выше шеи, но когда перед глазами предстала исцарапанная доска, то ли мелом, то ли ногтями страждущих на математике, ее помощь нужна была как никогда. Он еще раз обернулся в сторону класса, но все смотрели с жалостью, которую не встретить у онкологов при выставлении диагнозов. Все, кроме нее – она с насмешкой следила за растерянным орангутангом с мелом в руках. - Лиуону, у вас такой возраст, что вы могли бы впервые с тринадцати лет использовать свои руки по назначению, - хриплый голос учительницы жваво вырывался из под второго подбородка. Класс тут же взорвался смехом: все любили и боялись ее именно за унижения. Иногда в пинке под зад больше любви, чем в доброжелательных наставлениях: и сколько слез и прокленов лежало на совести этой женщины – столько и благодарности на ее педагогической памяти. И никто не знал, что же под вечным шерстяным платком – хвост или крылья? Но в любом случае что-то в этой женщине было, чтобы помнить ее и в страшных снах, и в старых добрых историях. Мел в руках парня треснул, он резко развернулся к своей парте, и вместе с шумом заброшенной в рюкзак книги послышался голос Иси: - Мальчик, не делай нервы ни мне, ни другим женщинам, поверь, природа это сделала до тебя. Иди сюда, и сейчас мы тебе поставим оценку. - Какую? Самую низкую? Вы всегда нам занижаете оценки, а девочкам всегда хорошие ставите. - Сколько тебе лет? - Восемнадцать, - выдохнул Ли, но рюкзак так и остался висеть на плече. - И ты до сих пор обижаешься на девочек, потому что им нужно уступать? - Почему, если у меня член, то я должен все делать, а им на все готовенькое? – на его слова по классу пошел смешок, но Иси только улыбнулась. - А теперь я научу тебя математической анатомии. Давай с тобой посчитаем. У девочек менструальный цикл начинает в среднем в двенадцать лет и заканчивается в сорок, - она с трудом поднялась и охватила всех взглядом: кто кривился, кто улыбался, а большинство девичьих глаз, если не были заняты наблюдением за реакцией парней, искрились вниманием. – Длится все это распятие матки приблизительно пять дней, возьмем минимум. А теперь выйди к доске и посчитай, сколько это выходит за двадцать восемь лет. Ли с вызовом вскинул брови, но все же подошел к доске. Кто-то, не дожидаясь, посчитал на калькуляторе, и по классу пошел удивленный шепот. Иси улыбалась, не обращая внимания, когда Лиуону исправлял очередную ошибку в умножении столбиком по советам одноклассников. Она обернулась к нему, лишь услышав торжественное: - Тысяча шестьсот восемьдесят! - Правильно. А сколько это лет? - Оно нацело не делится, - послышался тот самый женский голос с задних парт, - но это приблизительно четыре года и шесть месяцев. - Кэя, я спрашивала у Лиуона. - Он все равно не посчитал бы, - спокойно пожала плечами девушка, никак не реагируя на его сверлящий взгляд. - Это ты не посчитала бы объем своей жопы, потому что ее нет. Класс разразился хохотом, но стоило им успокоится, как Кэя со спокойной улыбкой ответила: - Я думала, ты уже скатился на самое днище. Но как же я могла забыть о шутках про внешность? И тут рассмеялись девочки, а парни коротко хохотнули, и Иси про себя еще раз отметила то, что замечала годами: с мужчинами не имеет смысла говорить пока они не вырастут. То бишь, до никогда. - Тихо, класс! Лиуону, вернись на свое место. - Вот, а Кэе ни слова! - Так вот, - продолжала она, выжидая, пока все угомонятся. – Четыре года и шесть месяцев женщины отдают на дань природы. Прибавьте к этому двоих детей по девять месяцев беременности – ни много, ни мало - и вы получите шесть лет. Отнимите от своего возраста шесть лет. Сколько вы получили? Двенадцать? Чувствуете разницу между сейчас и тем возрастом? Это из вашей жизни выпали те самые шесть лет боли и мучений, которые женщины теряют просто потому что родились. Это не срок в тюрьме, потому что преступление – ваш личный выбор, это не болезнь – потому что и она, в основном, последствие ваших решений, вашого неправильного образа жизни. А женщины мучаются шесть лет, просто потому что они родились женщинами, и у них нет выбора. А теперь представьте, что тех двоих детей ей еще воспитывать, как минимум до трех лет, не отходя. И мужа обхаживать до конца жизни или их отношений, или кого-то из них. И вы до сих пор считаете, что девочкам нельзя простить ошибку или лишний раз не наругать? Поверьте мне, дети, вас всех еще жизнь накажет, но у кого матка – тому хуже, - по классу раздался девичий смех и звонок. – Урок окончен, домашние задание номера сто семьдесят один, два и три. Последние слова никто и не услышал за шумом собственных голосов, скрипом парт, которые через пару мгновений оказались пусты и тишина разлилась успокоением по холодному воздуху класса. Иси тяжело опустилась на стул и сильнее укуталась в свой платок: - Не зря столько лет, не зря… А за окном цветные куртки бисером высыпались из здания школы. Кэя погорячилась, не одевши пуховик, прежде чем вылетать на задний двор, в поисках одной девочки из ее редакции. Найдя свою жертву, которая при виде запыхавшейся и злой Кэи, инстинктивно скукожилась, в попытках спрятаться, Коланвир не стала на нее орать. И даже ругаться. Она остановилась, глубоко выдохнула, от чего вместе с паром, кажется, вышла вся ярость, и холодным тоном сказала, отчеканивая каждое слово: - Репортаж про школьный праздник, - это был прямой приказ. Девочка виновато подняла взгляд на Кэю, что была куда выше нее, и стала мямлить оправдания. Спустя 5 слов состоящих из безответственности и бесхарактерности, как считала сама Коланвир, она перебила подчиненную тем же пугающим тоном: спокойная, уравновешенная и контролируемая злость сочилась из каждого звука. - Ты подвела меня и всю редакцию. Сегодня в шесть часов вечера я буду верстать номер. Это крайний срок, - и, резко развернувшись спиной к напуганной девчонке, она уже собралась возвращаться в школу, но ее взгляд был прикован к дальнему концу спортивного поля: ее младшая сестра – Ким – шла с группой парней по направлению в лес. «Почему сегодня все пытаются выбесить меня?!» - мысленно чертыхалась Кэя. Учитывая длинные ноги, широкий быстрый шаг от природы и злобу из-за доверчивости родной сестренки, девушка быстро догнала ребят. - Кимберли! – позвала она девочку, что шла в обнимку с одним из парней. Тот факт, что ее назвали полным именем и нескрываемое раздражение в голосе родственницы, натолкнули школьницу на мысль о тяжелом разговоре, поэтому что-то шепнула парнише и тот нехотя ее отпустил. Сам он остался ждать с остальными в двадцати метрах от сестер. - Что такое? – нехотя спросила Ким, догадываясь об ответе. - Куда ты идешь? – напрямую ответила вопросом на вопрос девушка. - Я хочу прогуляться по лесу, подышать воздухом, у меня очень разболелась голова на уроке, сегодня была сложная тема по истории… - стала выдумывать на ходу младшая. - У меня есть таблетки, - железный аргумент от сестры, которым она «тонко» намекала, что «ты никуда не пойдешь». - Да нет, я лучше так… - хотела было отнекаться девочка, но, зная сестру с рождения, понимала, что это бессмысленно. - Как «так», Ким? Ты с НИМИ никуда не пойдешь! Выпьешь таблетку и пойдем домой! - Что?! - Я тебя с ними не пущу! - Послушай, они хорошие ребята и я люблю Сайка, и ты это прекрасно знаешь, – взмолила та. Кэя замолчала и глянула на шайку ребят, будто пытаясь найти подтверждение слов сестры, но в результате только сморщила нос от недовольства. Снова глубокий вдох-выдох. И мягким голосом, будто решила перевоплотиться в «хорошего полицейского», ответила: - Я надеялась, что ты у меня смышленая сестричка, но он совсем тебе крышу снес, - хоть звучало это обидно, но и опровергнуть ее слова Ким не могла – она действительно рядом с ним слетала с катушек. – Я не стану устраивать скандалов или вычитывать тебя – и то, и другое мы с тобой уже проходили, - старшая как-то грустно улыбнулась. – Просто ты сама должна понять, что он из тебя все соки выжмет и бросит. Хотя так может поступить любой, но про этого твоего Сайка и его компанию… - Да, знаю, многое говорят, но это все слухи! - Ким, слухи просто так не возникают! Всему есть причина! И я не хочу, чтобы ты связывалась с этой компанией! Они тебя втащат в такие проблемы, которые я не смогу решить, понимаешь?! Я не смогу тебе помочь! - Я уже не маленькая и сама могу решать, с кем мне «связываться»! - Боже, какая же ты… - еще один вдох-выдох. – После того, как ты стала общаться с этим… - Сайком, - напомнила Ким. - Да, Сайком… Ты очень изменилась. Ты пропадаешь непонятно где целыми днями, стала прогуливать уроки, ты скатилась по учебе, ничего мне не рассказываешь, и я вообще понятия не имею, что ты, где ты и с кем ты. Хотя нет, на последнее я знаю ответ - с Сайком, конечно же! - Да хватит! Как мне тебе доказать, что он хороший?! Ведь как бы я ни старалась, ты все равно меня не слушаешь! - Да по ним видно, что они какие-то наркоманы на стероидах! Ты хоть знаешь, какая успеваемость у них? А сколько драк они устроили? Сколько у них пропусков? - Ну, а ты у нас всевидящий президент школы! Ты что на них всех досье написала, потому что я с ними общаюсь?! Спор шел в тупик, без компромиссов и перемирия. В который раз. - Либо ты сейчас сама с ними попрощаешься, либо я это сделаю вместо тебя, но после моего «пока» они вообще к тебе не подойдут, - Кэя решила «уступить» и дать сестре возможность хотя бы проститься с парнем. Ким сдалась. Подойдя к Сайку, она только и сказала: - Ты сам все слышал. - Впервые вижу, как ты с кем-то споришь. - Просто это Кэя. Она тоже обычно не ссориться ни с кем. Кроме меня. Прям особая сестринская любовь, - Ким попыталась выдавить из себя улыбку, но парень с жалостью поцеловал ее в висок. – Мы скоро увидимся, правда? - Куда я без тебя, моя маленькая, - он наклонился, чтобы поцеловать, но его вдруг что-то отдернуло сзади. - Извини, что помешал вашему романтик, но если мы сейчас не уйдем… - Ли хрустнул шеей. - Понял, - Сайк тут же наспех чмокнул девушку, и последовал за компанией, а Ким провела их взглядом до самой опушки леса, пока чья-то рука не легла на ее плече: – Что у нас на ужин? – примирительно спросила Кэя. - Не у нас, а у мамы, когда она вернется с работы. А мы с тобой пойдем в гости. Кэя вопросительно подняла брови, что и без того были с резким изломом и намного выше уровня глаз. - Я решила тебя познакомить с Сайком и его компанией. Тогда ты бы сама убедилась, что они хорошие, может даже подружилась… - Последнее явно лишнее. - Ну, хотя бы пообщаешься с ними лично! - По-моему, мы только что с тобой все обсудили по поводу его компании. Но во сколько этот ужин? Ким ошарашено смотрела на нее, не веря своим словам: Кэя так просто согласилась? Не скрывая удивления в голосе, девочка протянула: - В шесть часов вечера. - Я не могу, у меня дела, - а вот это было вполне привычно слышать от сестры. - Как всегда… - грустно вздохнула Кимберли. - Сегодня я верстаю номер, прости. - А если в семь часов? – глупой надеждой засветилась школьница. - А еще нужно подготовиться к завтрашнему сбору самоуправления школы, - она смотрела прямо в глаза сестренке, не пряча взгляда от чувства вины. - А в восемь? – не унималась девчонка. - Некультурно приходить так поздно. - Кэя, да ладно, я не дура! Хоть раз пожертвуй чем-то ради меня, а не наоборот! - Все, что я делаю, я делаю ради тебя! Если бы не моя стипендия вместе с деньгами за президентство, и доплатами за школьную газету, то не было бы у тебя выпускного платья! Ким, потупившись на свои потертые сапоги, тихо сказала: - Это было в прошлом году… Я же не многого прошу… Просто приди… - Нет, и тебе не советую, - сказала, как отрезала, и открыла дверь в дом. Ким тут же забежала в ванную, до боли впилась рукой в лицо, закрывая рот, и бесшумно опустилась на пол, задыхаясь собственными слезами. «Я просто хочу ее поддержки… Я же не многого прошу… Боже, дай ей понимания, прошу…» - молила она в полном отчаянье. Кэя прекрасно слышала еле уловимые всхлипы сестры, но, немного послушав ее рыдания, вернулась за компьютер верстать номер. «Знакомство с семьей слишком серьезный шаг… Ким достойна большего, чем эти лесники-наркоманы. Никто их до шестнадцати лет не видел, а потом они приезжают целой толпой, вместе со всеми мамами-папами, и живут непонятно как. То пропадают из резервации на недели, то живут, как все. И общаются вроде бы со всеми, и родители знают их семьи, но куда они уезжают, где они были – никто не знает. Мало ли чем они занимаются? Во что он ее втянет? А если он так постоянно будет пропадать, а она – оставаться одной? Неужели ей так трудно это осознать? Боже, дай ей понимания» - мысленно обратилась девушка.