***
К обеду следующего же дня поместье семьи Чон навестила карета, запряжённая парой лошадей. Молодой граф давно приметил экипаж и, как только услышал голоса, доносящиеся из передней, поспешил спуститься. Стоило ему лишь удостоить своим присутствием гостей и старого графа, как на его лице засияла отрадная улыбка. Его моментально охватил небывалый доселе трепет во всём теле, и то в жар бросало, то в холод, и никак он совладать с собою не мог. Перед ним предстал пожилой человек, а с ним рядом смиренно стоял юноша с миловидными чертами лица. Старый граф с гордостью представлял сына своему другу — герцогу, который, по словам графа, не так давно находился во Франции, но успел посетить вчерашний бал. А Хосок совсем позабылся. Он сверлил взглядом юного герцога, опуская напрочь всякие манеры приличия. Юноша бросал на молодого графа кроткие взгляды. Часто смотрел на его отца, избегая контакта с самим Хосоком. Но в те редкие моменты, когда юный герцог обращал на него внимание и его лицо трогала едва заметная полуулыбка, подобно той, что сияла на лице полюбившегося незнакомца этой ночью, молодой граф тоже улыбался. Сердце вдруг вновь отчаянно заколотилось. На прелестном личике герцога заиграл тот самый приятный красноватый огонёк; юноша, кажется, это ощутил и поспешил скрыться, опустив голову. Хосок не сводил с него своих глаз, а сердце всё в лихорадочном биении пребывало. А всё потому, что вспомнили они тот самый снег в середине мая. В тот день, после полудня, молодой граф узнал имя своего незнакомца, чьё лицо скрывала чёрная аккуратная маска. Он не раз ещё его повторит на ушко обладателю в порыве бесконечной нежности под вишнёвым деревом, укрывшись под белым покровом.Часть 1
12 мая 2016 г. в 19:59
Таинственные кавалеры кружили своих очаровательных дам под изящную музыку вальса, а те так грациозно двигались и так легко ступали, лишь изредка стукая каблучками своих башмачков о пол, что они оставляли о себе впечатление восхитительных, мягких шаговых фей. Их лица скрывают загадочные маски. А всё потому, что в поместье Чонов бал-маскарад проходил в самом разгаре. Бал был чудесный: красивейшая зала, музыканты, прекрасный буфет и великолепные прохладительные напитки. Маски позволяли спрятать не только внешность, но и девичью робость в лёгком флирте с молодым человеком, что делает бал ещё более интересным.
Они были едва знакомы. Не знали ни имён друг друга, ни даже лиц. Смущённый взгляд, кроткая улыбка, робкие голоса — это всё, что у них осталось на двоих.
Один молодой человек по имени Хосок — юный граф, сын распорядителя сего торжества, второй же — таинственный гость. Юноша, которого звали Тэхён, только что прибыл из заграницы вместе со своим отцом, и они незамедлительно отправились на бал, ибо старый герцог не мог себе позволить отказать приглашению своего давнишнего друга.
Расстояние между ними минимальное. Словно присущие от рождения, непривычно утончённые движения юного Тэхёна и умелое ведение танца графа сливалось в единую гармонию под расплывающимся светом полумесяца. В излюбленном саду графини, где дерево вишни свои белые, точно снег, цветы распустила, они кружились в пленительном вальсе. Их взгляды устремлены друг на друга, и только иногда юный герцог дозволял себе отвести глаза в сторону в смущении, потому что его незнакомец был чересчур проницателен. Лица обоих утаены чёрными масками, но румянец на изнеженных Тэхёновых щеках ей скрывать не удавалось. Застенчивая улыбка молодого герцога и ответная мягкая — Хосока.
Таким обыкновенным казался танец для молодых людей. Будто бы и вовсе не были они чужды друг другу. Всего лишь один танец без каких-либо наложенных обязательств. И ни одна из сторон не несёт ответственности за чувства, которые так неожиданно были постигнуты обоими. Не нужно было слов, чтобы рассказать об этом.
Левую руку Хосок держал на стройной талии юноши и мягко, как бы ненароком прижимал герцога непозволительно близко к себе. Но никто не был против. Молодой граф не смел отвести глаз от прекрасного таинственного незнакомца. Он любовался его ласковыми, милыми глазами, чарующей улыбкой, что с каждым последующим шагом становилась всё ярче и обескураживала своею естественностью; а глядя на тот самый приятный румянец, Хосок кажется и сам краснел, только вот не от смущения, а от того, что волнительно вдруг становилось. Изящная ладонь Тэхёна, что вложена в правую руку графа, нередко сжимала её, потому что иной раз не в силах он был эмоции сдержать, и часто грудь его поднималась от глубоких вздохов.
Хосок был лучшим танцором своего времени. И с каждым разом у юного герцога сердце своё биение учащало, когда граф кружил сильнее, прижимал крепче и смотрел проникновенно, словно не существовало для него больше ничего. Хосок ловил себя на мысли, что не он один охвачен прелестным незнакомцем, а все — все звёзды и луна и вишнёвое деревце — обращены на него, и они непременно завидовали.
Тэхён был на предельной ступени счастья. Той самой, когда ты можешь простить всё: обиду, предательство, даже самый гнусный поступок; когда ты не способен злиться. Так счастлив бывает только ребёнок, а ведь Тэхён и был ещё ребёнком.
И Хосок видел это. Видел и влюблялся. Незаметно, по кусочку позволив юному герцогу забрать своё сердце.
Они всё кружились в быстром вальсе, плавно лавируя по всему цветущему саду. Музыка уносила двоих в неведомые дали, куда обычно стремятся сбежать два любящих сердца. Ночь уединяла их, скрывала от ненужных глаз. Лепестки вишнёвого дерева с порывом неукротимого ветра срывались и неслись белым океаном по воздушной глади.
Тэхён запрокинул голову. Он прикрыл глаза и наслаждался моментом, который, возможно, никогда больше не повторится. Белые лепестки, словно снег в середине мая, кутали обоих своим покрывалом, трепетно касаясь кожи, и стелились по изумрудно-синей лужайке.
Молодой граф понимал, что окончательно покорён. А Тэхён сердце своё никак утихомирить не мог, отчего ещё больше краской заливался, ибо чувствовал, что неспроста оно так бешено билось.
Лепестки вишни кружили подобно им под последние красивые звуки вальса. Последний поворот — и Хосок крепко прижал Тэхёна к себе. Оба смотрели внимательно, дышали тяжело, и у каждого во взгляде читался страх. Страх потеряться и больше никогда не найтись. Здесь вот, под этой вишней. И каждый будто бы спрашивал: «Увидимся ли вновь?»
Граф ослабил объятия и отступил. По всем законам хорошего тона он изящно поклонился, как когда-то кланялся перед тем, как пригласить Тэхёна на танец. Юный герцог вздрогнул, осознавая, что это конец.