Не молчи

- Тони! Молчание. - Тони! Скажи что-нибудь! Он бросил усталый взгляд, и от этого взгляда Стив почувствовал себя ребенком. «Мне почти сто лет», - напомнил себе он. Не помогло. В таком случае, Тони сейчас было сто сорок. Эта разница в возрасте была забыта только окружающими, с самими Роджерсом и Старком она играла злую шутку. Тони забывал, что он – не ровесник Стива, а Стив забывал о том, что он не ровесник Тони. Вроде бы одно и то же с точки зрения языка, но небо и земля с точки зрения жизни. Тони, забываясь, шутил по-молодежному пошло, остренько или злободневно, а Стив его не понимал и даже, признаться, испытывал легкий диссонанс от того, что бородатый мужик в зрелых годах говорит что-нибудь этакое. Стив обращался к Тони строго, серьезно и покровительственно, а потом вспоминал, что Тони-то как раз полных сорок лет, каждый день которых он прожил, не то что некоторые. Какое право имеет Роджерс, какая-то сопля, едва перескочившая двадцатилетний рубеж, так с ним разговаривать? Что ж, им приходилось искать способы общаться и понимать друг друга. Этого, впрочем, оказалось прискорбно мало. *** - Тони! Пожалуйста, скажи мне что-нибудь, - тихо повторил Капитан. – Ты молчишь уже пятый месяц, то звонишь и молчишь, то даже не звонишь. Двадцать семь дней и пять часов Стив ждал звонка. Двадцать семь дней и десять часов решался позвонить сам. Это были одни и те же дни, но кому какая разница. Когда скрываешься среди джунглей в стране, которую лишь условно можно назвать цивилизованной, есть и другие, более важные проблемы. Не то чтобы Т’Чала не предлагал им жить в том, что здесь называлось дворцом, но они разом замотали головами. Слишком напоминало базу Мстителей. В Ваканде и так было чем заняться: помогать аборигенам строить дома, исследовать окружающие первобытные леса, утопать в своих мыслях, шутить, чтоб не сдохнуть от тоски. Даже у Клинта получалось горько. Ванда дневала и ночевала в деревенских госпиталях, среди грязных бинтов и страданий, и Стив знал точно, что так она забывает грязь и боль собственных поступков. Они все ощущали себя предателями. Один раз звонила Наташа – откуда, как, неизвестно. Стив, впрочем, подозревал, что она искала Брюса. Им тоже было, о чем поговорить. Брюс… может разговаривать, когда все катится в ад, может говорить и даже ругаться. Тони, очевидно, нет. Он позвонил спустя тридцать восемь дней и два часа, ночью; может, подгадывал, может, не догадывался, где они. Как понял Стив, позвонил, чтобы услышать его голос и ничего больше. Отрубил через минуту. Ему не достало храбрости перезвонить. Он и так не смог уснуть после этого. Потом Старк стал звонить раз в неделю, по-прежнему молчал. Стив говорил за него. - Ванда осунулась, знаешь? Даже не представляю, как ей удается проходить через все это страдание. Уверен, она использует свой дар постоянно, не могу только сказать, глушит чужую боль или свою. Вижна не упоминала ни разу, тебя – один, расплакалась. Клинту пришлось утешать ее. Чем он занят, не знаю, по-моему, обучает солдат где-то на границе, вместе с Сэмом, у них тут бывают… конфликты. Скотт дома, он, слава богу, не так погряз в этом дерьме, как мы… Сперва Стив быстро терял голос, потом привык рассказывать о новостях, убаюкивая тихим голосом себя самого… может быть, и Тони тоже. Он слышал что-то на том конце только раз, так и не смог понять, что именно, вздох или всхлип. Иногда пытался заставить Старка говорить: просил, убеждал, обещал за это что угодно, сетовал. Тони молчал десять месяцев, пять дней и шесть часов. Молчал, когда Стив говорил, что сможет прилететь. Молчал, когда Стив просил его встретиться в каком-то захудалом городишке в Айове. На самом деле, он все еще молчал, стоя перед Капитаном Америкой, молчал и устало смотрел. *** - Тони! Молчание. - Тони! Скажи что-нибудь! Старк поднял глаза, большие и усталые. Плохая усталость, не как после тяжелой, но важной работы, липкая, безнадежная усталость. Его губы изломались, словно он собрался что-то сказать, даже рот приоткрылся, и Капитан во все глаза смотрел на это. Сейчас он услышит голос из своих снов, голос судьбы, голос судьи… Глаза Тони прикрылись, он качнулся на пятках, потер лицо, украдкой вытерев покрасневшие глаза, помотал головой. Стив сделал шаг вперед, чтобы побыстрее лопнул этот шар молчания между ними, чтобы стиснуть со всей силы; дать понять, что он здесь, здесь для Тони. Старк шарахнулся назад и быстрым шагом пошел к машине. Стиву как будто кто-то вогнал длинное и острое в живот. Если бы Тони обижался, кричал, это было бы правильно и легко для всех. Это был бы знак готовности помириться. А Тони просто не мог, и это чувствовалось в каждом его жесте. Это был конец. Стив воочию увидел момент, когда он занес щит над шеей Тони, чтобы в итоге опустить его на надежную защиту брони. Может быть, физически он этого и не сделал. Но в глазах Тони этот щит, деяние рук его отца, сколол плиты пола, пройдя через позвоночник. *** «Если бы Баки был здесь, было бы проще», – думал Стив малодушно. Баки напоминал бы ему, почему, ради чего… Баки бы нес кусочек той ответственности, которая придавливала нечеловечески сильного Роджерса к земле. Без Баки Стив иногда забывал, зачем это все. Забывал и недоуменно хмурился, фыркал: «Опять Старк со своими детскими обидами!» Потом вспоминал и прятал глаза, потому что снова – пусть на минуту, но все же! – пытался сложить ответственность за то, что сделал. Как сделал, не сообщив Тони правды о смерти его родителей. «Если бы все герои были такими, куда покатилась бы земля?» - подумал он. И досадливо вспомнил, что, в общем, так оно и есть. *** Еще через три месяца и девять дней он поступил совершенно иначе. Метод подошел бы скорее Наташе, но пришлось замараться. Если бы инопланетяне напали на землю, он бы лично примчался сюда помогать Тони, и все снова бы встало на свои места. Если бы на Тони напала Гидра, он бы нашел способ спасти его, и все снова было бы хорошо. Только на Тони никто не нападал, и единственного врага, с которым Стив – ради Тони - мог бы бороться, звали Стивен Грант Роджерс. Капитан Америка – тот самый, честный, порядочный, «правильный», - крался по этажам Башни, надеясь, что помнит места установки всех датчиков охранной системы. На самом деле он просто надеялся, что его пропустят. Тони сгорбился над чертежом; в растянутой замасленной футболке он казался мальчишкой-подростком. Вот-вот озадаченно почешет шариковой ручкой затылок, пытаясь решить сложное уравнение для школьного урока. Старк оттолкнул что-то от себя, и мерцающая проекция заняла вертикальное положение, явив взгляду Капитана что-то, похожее на человеческие ноги. Сэм мало рассказывал о Роуди и о том падении. Он не был виноват, -что Капитан не раз повторял, - но они не зря были друзьями. Сэм тоже привык винить во всем себя. Наверное, если бы мог, он бы сейчас не обучал чужих солдат искусству убивать, а подхватывал руку Роуди слева, пока Тони справа пытается не дать другу упасть. Стив неслышно подошел сзади и положил ладонь на плечо. Тони не обернулся, хоть руку и не сбросил. Кэп заметил, что пальцы Старка мелко дрожали, бездумно перебирая какие-то строки формул. Он ждал, что Тони заговорит, но тот по-прежнему молчал. Плеснуло отчаяние, облило холодной водой: если Тони не оправдывается, не обвиняет, то что же тогда? И что тогда делать Стиву? …Такие вещи потом вспоминаются с трудом, заботливая память припрятывает их или вовсе стремится избавиться поскорее. Таких вещей стыдятся, но никогда о них не жалеют… Почему Стив думал, что, когда это случится, говорить будет Тони? Привык к тому, что тот предпочтет много пустых слов одному важному? Отчаяние вскарабкалось от лодыжек к самому горлу, перехватив его когтями. Стив судорожно вдохнул и сам не понял, как оказался на полу, обнимающим колени Тони Старка. - Прости меня, прости, пожалуйста, я не мог иначе, я предал тебя, прости меня, но я не мог… - сбивчиво и почти бессвязно шептал он, чувствуя себя самым несчастным и самым счастливым человеком на земле. Где-то внутри больше не было плотины, кажется, сто лет охранявшей покой Стива, и вода с победным ревом рушила последние остовы, а пенные шапки волн доплескивали до самых колен Тони, оставляя на них мокрые соленые капли. Он по-прежнему молчал, но его рука тихо перебирала волосы Стива. Он слушал, как слушал весь этот год. - Пожалуйста, умоляю тебя, посмотри на меня и скажи мне, какое я дерьмо, ублюдок; нет, лучше ударь, только не молчи, не молчи, Тони… - бормотал Стив, хватая теплую руку своими холодными пальцами и прижимая к своим щекам. Мука исказила лицо Старка. Он наклонился вперед, не отнимая рук. - Скажи, ну скажи, - прошептал тот, еще не понимая, но уже что-то чувствуя, почти пугаясь. - Ненавижу тебя, - едва слышно проговорил Тони, улыбнулся… …и, отчаянно зажмурившись, поцеловал. Лишь много позже Стив заметил в углу мастерской собственный щит. На нем не было ни единой царапины.