Не забирай её...

Она сжимает одеяло зубами, чтобы я не слышал её крики от боли. Я уже привык делать вид, что не слышу их, не потому что бесчувственный, а потому что она расстраивается каждый раз, когда я плачу от жалости к ней. Любимая всеми силами старается утихомирить свою боль и вновь посмотреть на меня своими глазами, ведь их блеск с каждым новым днем продолжает угасать. Надя выпускает одеяло из крепкой хватки своих зубов и убирает челку назад, чтобы посмотреть на меня. Я протягиваю ей кружку с лекарством, которое разбавил сладким чаем, лишь бы подавить эту горечь. Она улыбается и за эту улыбку я готов отдать все на свете. Надя делает всё через свою боль, моя маленькая никак не хочет чтобы я переживал за нее. Пытается обхватить кружку ладонями, но они не слушаются. Чай с лекарством тут же проливается на одеяло и Надя так поспешно кидается вытирать впитывающуюся жидкость, что еще пару раз проливает остатки чая. — Прости. Прости. — Она говорит весьма тихо, слабость ей не позволяет говорить громко. Любимая старается загладить свою вину, пытается подняться с постели. Я вмиг кидаюсь на кухню за полотенцем и старательно вытираю мокрые пятна на одеяле. — Ничего! — воодушевленно заявляю я, продолжая успокаивать любимую. — Давно надо было закинуть его на стирку! — Я скоро не смогу ничем тебе помочь. Я всё порчу. — Она закрывает лицо ладонями и что-то невнятное проговаривает сама себе. Глядя на нее, полуголую в одной ночной сорочке, которую Надя не снимает вот уже пару недель, я ужасаюсь. Её тело, некогда славившееся красивыми формами и аккуратной фигурой, настолько сильно похудело, что сорочка стала ей как раз, хотя раньше Надя никак не могла в нее влезть. Бретелька падает с плеча, предоставляя мне в полной мере посмотреть на кости, выпиравшие с под кожи. Жуткое зрелище видеть любимую в таком состоянии. Мне становиться больно за нее, я зажмуриваю глаза, лишь бы не заплакать… Ведь я мужчина, и просто должен быть сильным. Я всеми силами стараюсь это сделать, всеми силами пытаюсь казаться таким, но иногда даю себе небольшую передышку… Пока она спит, я запираюсь в ванной и плачу, предварительно включив воду чтобы она не слышала всхлипов. — Прости… — Надя продолжает плакать. Я не могу спокойно реагировать на её слезы. Откидываю полотенце и одеяло в сторону, прижав к себе хрупкую девушку, ради которой пожертвовал бы жизнью. Лейкоз — вот он приговор нашей любви. Именно эта страшная болезнь забирает у меня любимую. Она так сильно потеряла в весе, что я порой даже боюсь взять её за руку, опасаясь сломать пальчики, ведь мне так охота прижать её к себе сильно-сильно и не отпускать никогда. Теплые капли падают мне на грудь. Надя, своими холодными ладошками, старательно отталкивает меня от себя. — Платок. Платок… — она повторяет слово снова и снова, запрокинув голову, лишь бы капли крови не падали на матрас. Я вмиг достигаю стола и хватаю сразу несколько платков, которые только недавно высохли после очередной стирки. Прижимаю платки к её носу, прислоняя голову обратно к себе на грудь, вытирая другим платком капли крови со своего тела. Она продолжает плакать. Я глажу любимую по волосам, зная, что она ничего не почувствует… Дрожь захватывает её телом. Надю всю трусит, она тянется к парику и снимает его, позволяя мне дотронуться до её истинной кожи. Я улыбаюсь, осознав, что любимая перестала стесняться. Всего полгода назад она наотрез отказывалась снимать свой парик. Каждый раз, когда я видел её без повязки на голове или парика, Надя тут же кидалась куда глаза глядят, лишь бы спрятаться от моих глаз. Она стеснялась. До такой степени, что порой я, стараясь её успокоить, наоборот доводил до слез. Со временем стеснение прошло и любимая даже стала позволять помогать ей принимать ванную. Каждый раз я набираю едва тепленькую водичку и кладу в ванную свою девочку, нежно обмывая её, стараясь не повредить кожу. Она продолжает прижиматься ко мне, иногда посматривая, перестала ли бежать кровь. — Скоро мама придет проведать тебя. — Шепчу я слыша как любимая улыбается. — Она приходит каждые два дня, боясь что встреча окажется последней. — Неправда, она знает что ты проживешь еще долгую и счастливую жизнь. — Пара месяцев… Ты разве не считаешь? — Надя кое-как отклонилась от меня и повернула свое личико. Никогда не перестану любить её зеленые глазки, наполненные любовью и светом. Лучезарная моя девочка, которая буквально три года назад светилась от счастья. Она каждый раз прыгала до потолка, когда я, будучи бедным студентом срывал для нее цветы с клумбы. Как без нее жить? Я даже без нее не могу найти вторую пару своих носков, не говоря уже о элементарной яичнице. Каждую секунду вторю себе, что все обойдется и она навсегда будет со мною… Но реальная правда, которую постоянно повторяет нам доктор, твердит об обратном. Руки опускаются, как только я осознаю, что её скоро не будет. Мне самому не хочется жить. Видеть её боль, а особенно то, как она тщательно её скрывает, я попросту не могу. Сердце замирает, отказывается дальше биться и продолжать мое существование, которое подойдет к концу, как только любимая сделает последний вдох. Я не смогу без нее, и давно уже для себя решил, что лишу себя жизни в отведенный ею час. Бога молить бессмысленно. Стоя на коленях в церкви и молясь вслух, я ловлю себя на мысли, что вместо этой молитвы, лучше бы провел еще несколько минут с любимой, ведь они лишними не будут. А она, зная как сильно её люблю, даже сейчас, щипает меня за руку, заставляя отвергнуть мысли о суициде. — Моя жизнь всегда будет с тобой. Моя душа, моя любовь, они будут жить внутри тебя… Разве ты осмелишься убить память обо мне, когда решишься на ужасное? — она внимательно смотрит на меня, вытирает кровь, и вновь ложится головой на мою грудь. Слеза скатывается по моему лицу. Я чувствую, как дрожит её тело. Ощущаю каждую нотку её боли, которую Надя пытается скрыть от меня. Она снова кусает одеяло, пытается даже не мычать в него, сильно сжимая свои руки. Ногтями протыкает ладони, кровь капает на матрас, но и это не отвлекает любимую. Её тело содрогнулось настолько сильно, что Надя ударяет меня головой по подбородку, в попытке освободиться от этой боли. Она плачет, молит меня о помощи, а я все не могу заставить себя отпустить её… Её боль, её страх перед смертью настолько сильно разрывает мне сердце, что не могу даже передать словами, как хочу взять все её страдания на себя. Все еще обнимаю любимую одной рукой, покуда вторую направляю к тумбе, где лежит шприц с обезболивающим. Увидев его, Надя тщетно отстраняется от меня. — Поздно… — Любимая… — весь ужас в её глазах переходит ко мне. Я, стараясь остановить свои слезы и заставить любимую поддаться уколу, чтобы облегчить эти страдания, не понимаю очевидного… Боже, моя девочка знает, что это конец… Она выхватывает шприц из моей руки и кидает его в сторону. Своими холодными и хрупкими ладонями, милая обхватывает мое лицо, заставляя посмотреть себе в глаза. — Я хочу умирать с чистым разумом… Её слова ударяют прямо в сердце. Дикий поток истерики нахлынул на меня. Я обнимаю любимую, позволяя себе прижаться к её телу максимально нежно. Она продолжает гладить меня, все еще издавая стоны от боли. Я чувствую, как вибрирует её тело. Ощущаю, как сердце начинает бешено биться, покуда некоторые участки сильно содрогаются от боли. Надя кричит, позволяя себе напугать меня до безумия. — Любимая, позволь вызвать скорую… Не успеваю договорить. Она впивается мне в губы с нежным поцелуем. Господи, как же это приятно, как же это необходимо мне сейчас. Почувствовать всю её любовь, которую Надя дарит мне, возможно, в последние минуты своей жизни. Любимая быстро заканчивает этот небесный поцелуй, вновь показывая мне всю свою боль. — Я хочу, чтобы ты жил! — её голос повышается на последних нотах… Кровь идет горлом, любимая отстраняется от меня, пытаясь высвободить все, что так яро стремится наружу. Хрипы проходят моментально… Её тело падает на матрас и продолжает содрогаться… Не могу поверить! Не могу остановить это! Насколько же бессилен!.. Насколько же труслив, пойти против её воли и сделать все, лишь бы милая прожила еще немного… Я лишь отсрочиваю её смерть, которая все равно настанет. Разве я гуманен? Разве я её действительно люблю, позволяя этой боли каждую секунду мучить мою родную? - Прошу, не забирай её!... - я обращаюсь к Богу, прижав свою любимую к себе. Сейчас, обнимая свою девочку, которая издает громкие вздохи, я ловлю себя на мысли, что каждый из выдохов может стать последним. Стук её сердца для меня как песня. Я улыбаюсь, вспомнив нашу первую встречу в парке. Улыбаюсь, как только вспоминаю тот робкий поцелуй возле подъезда. Помню, как любимая обожала снег, падающий на её лицо. Она радовалась каждой снежинке, как ребенок. Весело улыбалась, стараясь обкидать меня снегом, чтобы я почувствовал тоже самое блаженство, в которое окунулась она. Надя выдыхает… Тело перестает содрогаться, а сердечко биться… Я смотрю в лицо любимой, не пытаясь даже осознать, что она больше никогда не закроет свои глаза. Блеска в них нет, нет и жизни… Смерть настигла слишком быстро её чистую душу. Боюсь дотронуться до её лица… Я боюсь даже принять для себя тот факт, что мне придется отпустить её тело. Касаюсь только руки, которая так безжизненно упала на матрас, перестав меня обхватывать за шею. — Милая?.. — аккуратно зову её, стараясь добудиться… Шок пронзает меня настолько мощно, что крик раздирает горло. Мертва… Не могу поверить в эту очевидную правду. В груди так сильно сжимается, покуда в голове лишь картинки из воспоминаний. Моя любимая, моя малышка… Родная моя девочка… Её безжизненный взгляд устремлен на меня. Легка улыбка… Лицо, испачканное кровью… Я не могу в это поверить. Не могу осознать, что теперь её нет. Она не страдает, не плачет от боли, не содрогается каждый раз, когда сильно сжимается сердце в преддверии смерти. Она больше не боится. Я так и остаюсь сидеть с любимой, не упуская её из своих объятий. Даже телефонные звонки, неконтролируемые стуки в дверь и крики моей матери, не способны меня оторвать от той, кому принадлежала моя жизнь. Мой лучик света. Моя зайка, навсегда оставшаяся жизнерадостной в моей памяти. Я отвергаю каждую мысль о самоубийстве, вспоминая её последние слова. Нет, я не покалечу твою душу, которая уже на небесах, моя маленькая страдалица, не заставлю тебя вновь почувствовать боль…