Чукча ел малину

Старый чукча сидел на ступенях лестницы, идущей от пешеходной набережной к самой кромке Невы, и с торжественным видом держал в руках прозрачный пластиковый стаканчик, наполненный малиной. Женщина в светлом платке, только что продавшая чукче часть урожая своей дачи, с ласковой и жалостливой улыбкой следила за ним из-за своего прилавка. Дед, видно, впервые в таком большом городе: на все смотрит с удивлением, двигается не в одном ритме с другими прохожими – более скованно, медленно, будто боится по незнанию как-нибудь нарушить существующие здесь правила. И к ней подошел с какой-то робкой счастливой надеждой на лице. Поздоровался вежливо и спросил: «Это малина у вас?» Еле сдержала смех и удивление, словно заразилась его робостью и вежливостью. Кивнула, назвала цену за большой стаканчик, за маленький. Старик чуть отвернулся и порылся в карманах потертой куртки, затем аккуратно выложил на ладонь продавщицы одну за другой монеты, обеими руками принял от нее маленький прозрачный пластиковый стакан, с горкой наполненный малиной. Несколько ягод тут же скатились на асфальт, и он проводил их взглядом. Августовский день уже перевалил далеко за полдень, и солнце нависало над Ростральными колоннами на стрелке Васильевского острова, било чукче в глаза. Он поднял стакан так, чтобы загородить солнце, и замер, залюбовавшись тем, как засияли, просвечивая, малиновые ягоды. Поплевав на пальцы, чукча вытер их о край куртки и, наконец, аккуратно достал из стаканчика первую ягодку. Подержал несколько секунд в руках, словно прислушиваясь к ощущениям, а затем бережно положил в рот. Пожевал, снова замер, удивляясь этому новому для него вкусу, и вдруг расплылся в улыбке, потянулся за следующей ягодой. Чем дольше чукча ел малину, тем меньше в его движениях оставалось скованности и торжественности – он все больше расслаблялся, уже и вокруг оглядывался не с робостью, а с живым любопытством. Он, не глядя на стаканчик, закидывал в рот одну ягоду за другой и разжевывал ее то правой стороной челюсти, то левой, а то давил языком о верхнее нёбо. Да-а-а, диковинная вещь, нечего сказать. Не зря все-таки решился попробовать. Да и что ж теперь экономить, если завтра утром уже унесет его самолет в сторону дома? И странно все-таки – ведь столько лет прошло с тех пор, как он впервые увидел в школьном учебнике рисунок малины, и удивился ей, и восхитился странной формой и глубоким цветом, и неистово, до дрожи в руках захотел попробовать! Самому уже восьмой десяток, многие детские мечты сбылись, многие – забылись, а сегодня, едва взгляд коснулся ведерка, до краев наполненного заветной ягодой, сильнее забилось сердце, а перед глазами – будто воспоминание недельной давности – встал тот самый потрепанный учебник. Тем временем солнце уже опустилось на крышу Биржи и стремилось поскорее скрыться, с каждой минутой оставляя на обозрение все меньший свой край. Старик привычным движением потянулся за очередной ягодой, но пальцы нащупали лишь чуть влажное и прохладное дно стаканчика. Блаженная улыбка погасла, он еле слышно вздохнул. Посидел еще минуту, потом осторожно поднялся, отряхнул брюки, выбросил стаканчик в мусорку и начал подниматься по лестнице. Когда проходил мимо продавщицы малины, та окликнула его: – Ну как вам малинка? Понравилась? Чукча закивал, улыбаясь, помахал рукой. Перешел дорогу на светофор, подошел к автобусной остановке, прислонился к столбу плечом, приготовившись ждать. И вздрогнул, когда услышал за спиной прерывистое дыхание и взволнованный женский голос: – Извините. То есть… Вот, это вам. Обернулся и увидел, что перед ним стоит та женщина-продавщица с набережной и протягивает ему свое белое ведерко с малиной. Лицо ее раскраснелось, платок чуть съехал назад, открыв русые волосы. – Да возьмите же. Это подарок, – настойчиво повторила она, силой всунула старику в руки ведерко и чуть ли не бегом поспешила обратно, так что он не успел ни понять ничего, ни поблагодарить даже. Просто смотрел удивленно то на удаляющуюся фигуру, то на богатство в своих руках. А потом на его лицо вновь вернулась улыбка.