Особенности еврейской смерти

— Якоов! Ты шапку надел? — Мама, на улице двадцать пять градусов! Ну какая шапка! — Ты как с матерью разговариваешь, Яков?! Да уж, отличное начало дня. Кстати, здравствуйте. Меня, как вы поняли, зовут Яков. И, да, я — еврей. Откровенно говоря, не чистокровный, но из-за моей мамы, которую зовут Роза, я чувствую себя евреем от кипы до обрезания (и то, и то в наличии имеется). Мне двадцать четыре года, и мы с мамой живём в Тель-Авиве, одном из главных городов Израиля. Мой отец родом из России, где он сейчас и находится. Есть у меня ещё младший брат, но ему только два года. Вы ведь знаете дурацкие стереотипы про евреев? Так вот, мне «посчастливилось» родиться в семье, где все эти стереотипы воплощены в жизни. И порой это бесит. — Яков, ты всё взял: паспорт, деньги, свитер? — спросила мама, поправляя мой пиджак. — Мама, мы едем в Иерусалим! Ну, какой свитер? — закатил я глаза с такой силой, что даже Тони Старк нервно курит в сторонке. Однако, с этой женщиной спорить просто напрасно. Она быстро положила в сумку свитер, тем самым предотвращая какой-либо спор. Радует одно — не у одного меня такая мама. — Всё, я поехал, можешь сегодня меня не ждать, — я поцеловал маму в лоб и вышел за дверь, пока она не вспомнила про бутерброды, которые я благополучно забыл. День обещал быть прекрасным. В нашу столицу я ехал вместе со своим другом Давидом, с которым мы познакомились во время службы в армии. Да уж, время было классное. И как я мог думать, что армия — самое ужасное в моей жизни? Это такая школа жизни, что прям вот вообще. А так, у меня богатый лексикон. — Ты чего так долго? — спросил Давид, смотря на часы. — Я пятнадцать минут прождал тебя. — Ты же знаешь мою маму, — вздохнул я. — Не все же тут репатрианты, — мой друг приехал из Франции вместе с отцом и матерью четыре года назад. — Они начали разочаровываться в стране, — бросил Давид и взял свой рюкзак. — Пошли уже на автобус, а то скоро рейс. Давид всегда удивлял меня своим непостоянством. Он был прекрасным солдатом, искренним другом и странным человеком. Например, он говорил очень тихо и ходил только во французские ресторанчики. Всё же приезжие отличаются от нас, коренных израильтян. Кстати, именно Давид подсадил меня на японскую мультипликацию. Ой, вспомню, как мы, два мужика, сидели и смотрели с замиранием сердца аниме — на смех пробирает, честное слово. Тем временем мы-таки нашли автобус. Устроившись поудобнее на задних сидениях, я достал свой телефон и посмотрел нет ли сообщений от Эстер, моей лучшей подруги и, вроде как, девушки. Писем не оказалось. Я глянул на Давид: тот уже что-то ел. Хомяк, честное слово. Автобус поехал, но салон был подозрительно пуст. Впереди нас сидели двое арабов, около водителя — мать с двумя детьми. Такой расклад мне нравился. — Ты «Блич» досмотрел? — спросил Давид, пряча огрызок от яблока в карман. — Нет, — протянул я, — там две или три серии осталось, вроде, — я покачал головой и внимательно посмотрел на арабов. Они о чем-то переговаривались то ли на испанском, то ли на арабском. Ой, чую пятой точкой, надо было учить арабский. Так нет же, выбрал идиш. Я ткнул друга и кивнул в сторону наших спутников. Он моргнул. Так как моя персона сидела возле прохода, я набрался мужества и подошел к ним. — Шалом*, братва! Как поживаете? — начал я с ними разговаривать, пока Давид набирал номер полиции, продвигаясь в сторону матери с детьми. — Не поможете мне в одном деле? Тут такая задача: жили-были два слона и один ёжик. Какова вероятность того, что вы замышляете что-то очень плохое? — спросил я. Ладошки вспотели — нервничаю. Да, это позор всей израильской армии! Эх, непутевый я, бедный... За всем этим внутренним самобичевание я пропустил тот момент, когда араб кинул мне что-то в глаз. Ой, мамочки, да это же колечко от гранаты! — У них граната! — заорал я, набрасываясь на этих арабов, которые уже достали пистолеты, но почему-то не стреляли. Неужели пощадить решили? В моей голове пронеслось куча матерных слов на разных языках мира. Честь солдата опозорил - но хоть так спасу ту женщину и её детей. Огонь появился внезапно. Кожу обжигало, мысли плавились. Зато удалось забрать на тот свет этих двух преступников. Да я герой! Кхм, кажется, мёртвый герой. Мдаа, никогда не думал, что конец моей жизни будет таким «феерическим». * * * Где я? Кто я? Что я? А ну да, я — Яков. Я где-то. Уже легче. Но где же это «где-то»? И где Давид? Всё больше вопросов — всё меньше ответов. Так, я помню, что спас мир от террористов и всё, темнота. То есть я как бы умер. Значит, я должен куда-то попасть: Ад, Рай, Эдем, Вальгалла, Тартар — мацу мне в суп, где же я? Но если я совершил такой поступок, значит, это не может быть Адом. Логично? Крайне логично. Я белый и пушистый. Осталось понять, куда же меня закинуло. Какая-то необъятная усталость навалилась на тело. Я не могу даже поднять руку. Всё тело жгло, будто меня жарили на сковородке как какую-то рыбку. Главное, чтоб не скушали, а то я не вкусный, костлявый и острый. Мне дико захотелось спать. Даже стало всё равно — скушают меня сейчас или потом.