Навылет

Харви Буллок устал. Устал носиться вслед за Гордоном, за этим чертовым адреналиновым наркоманом с обостренным комплексом героя. Дал же Бог напарничка, ничего не скажешь. Буллок чувствует выстрелы у себя за спиной – оглушительный и сильный запах пороха. Он щекочет нервы и каким-то странным образом перевоплощается в сознании Харви в фантомную огнестрельную мощь, которая проникает в него насквозь, пробиваясь через его новенький итальянский костюм, через кожу, сплетение мышц и сухожилий, через крепко обнимающие другу друга внутренние органы. И, о боже! Все это – только для того, чтобы добраться до его слабеющего с годами сердца, продырявить его и благополучно вылететь с другой стороны. Бум, и прощай Харви. Так просто. Пистолет – потрясающее изобретение человечества и очень нужная вещь. Особенно в Готэме. В Готэме пистолет твой самый верный товарищ, послушный и податливый друг, готовый ради тебя на все... по крайней мере, до первой осечки. Но это скорее можно отнести к категории редких исключений. С людьми же подобного рода осечки случаются куда чаще, и, поверьте на слово, это может быть весьма неприятно, а иногда и смертельно. В конце концов, убивает не оружие, а рука, что его держит. Это не его слова, это он услышал от Гордона. У Буллока вообще мало своих слов, тех складных нравоучительных эссенций, достойных быть вышитыми на подушке и которые он бы мог рассказать собственным детям. Если бы, конечно, они у него были. Буллоку кажется, что между ребер, там, где должно биться сердце, у него теперь одна огромная сквозная рана. Она никогда не заживет, не затянется – это отвратительная дымящаяся дыра величиной с Готэм. Это все как-то связано с Гордоном, с его упрямством и нездоровой любовью к этому проклятому городу. Для Джима Готэм это злая, слетевшая с катушек бывшая, топографическая Барбара и поворот не туда. Женский изгиб на карте местности. Это – восставший из мертвых Кобболпот, расчетливый и одновременно безумный, упорядоченный хаос, продажные копы и паренек Уэйн, ищущий ответов, лечебница Аркхем с ее жуткими историями и пропахшая улицей Кошка. Благие намерения, обратившиеся полной лажей – вечно повторяющаяся история. Когда очередная пуля с шальным свистом проносится мимо, рассекая на своем пути воздушную плоть, Харви грезится обжигающий лед бурбона и нежные объятия женщин. Ему весело и одновременно страшно, и так хочется еще хоть немного пожить. В который раз он проклинает Гордона, этого чертова любителя погеройствовать. Мистер нет-времени-ждать-подкрепления и кто-если-не-мы-Харви. Да чтоб его. – Гордон, подожди! Когда Харви в очередной раз бежит за Гордоном, он словно истекает кровью, и от этого у него захватывает дух. Это пьянит, будоражит, лишает рассудка и заряжает какой-то невероятной силой, которая затем, словно в наказание, иссушает его без остатка, но это будет потом, а сейчас...Сейчас он почти уверен, что это именно его история, в которой главный герой – он, Харви, мать его, Буллок. Возможно, он даже успеет выдать пару искрометных фразочек, пока та самая пуля не достигнет своей цели. Харви улыбается: не зря он сегодня приоделся.