Да, малыш, и я тебя

       В последнее время со Львом было что-то не так. А может, не в последнее, может, уже как несколько последних месяцев. С ним явно что-то творилось, но Руслик не мог понять, что происходит и когда началось. В суете учебы и работы, в тревоге за Лёвины репетиции и выступления, как-то незаметно вкрались в их жизнь перемены. Обыденные и малозаметные на фоне нехватки времени и дефицита общения. Лев то становился раздражительным и резким, то хватался за Руслика, как за сокровище, и ластился, нежничал, как в последний раз. Как будто… любит? Как же хотелось на это надеяться! Но заветных слов или хотя бы простого "И я тебя" так и не звучало.       Руслик отмокал в ванне после ночного дежурства и смотрел, как стоящий у раковины Лев бреется. Расслабленно скрывшись под слоем пушистой пены, он думал о том, насколько Лёвушка идеальный. Если бы можно было вывести идеал человека, то он бы соответствовал этому эталону во всём. А все эти его кутежи - это возрастное, наверстывает недогулянное из-за учебы и музыки. Руслику казалось, что у него просто нет изъянов. Этот человек прекрасен лицом и телом, он умный, добрый, талантливый, красивый везде, даже ТАМ. Какой же он ТАМ красивый - ровненький, светленький, розовый, гладкий и нежный с рыжеватыми чуть стрижеными волосками. Идеальный. Руслик смущенно оторвал взгляд от Левиных трусов и посмотрел на его отражение в зеркале. Ему было видно, как Лев ведет станком по линии скул, по подбородку, подбривает виски. Четкие линии, яркие глаза и губы, исчезающий под лезвиями блеск золотистой щетины. У него сердце защемило от мысли, какой Лев красивый, как страшно его потерять, разделив с другими. Он вдруг понял, что его так пугает – когда Лев станет знаменитым, у них не получится так же запросто быть вдвоем. Нужно будет тщательно скрывать свои отношения, обязательно найдется кто-то – поклонники или журналисты, кто не просто влезет в личную жизнь Льва, но и покопается в ней, достав на свет факт совместного проживания Князевых, и неизвестно еще, чем это для них обернется. Лев перехватил его взгляд и подмигнул. Закончив с бритьем, умылся и уселся на край ванны. Разогнав остатки оседающей пены, опустил руку в воду и стал играться с болтающимся в воде членом Руслана. Тот подавил желание прикрыть своё добро ладонью – пусть играется. Сам продолжил в это время любоваться на длинную шею, изящную линию плеч и рук, на безволосую грудь с розовыми маленькими сосками. Лёвина забава стала на глазах расти и крепнуть. Игривые пальчики еще немного побултыхали воду своей игрушкой, а затем крепко в нее вцепились. - Сусличек, пойдем в кроватку, - рука опустилась чуть ниже, поднялась, снова опустилась, - пока ты плавниками и перепонками не оброс. Руслик плавники не хотел, он хотел Левушку. Открыв слив воды и встав в полный рост, он оказался укутан полотенцем и скован руками в крепкий захват. - Ру-усличек, Русла-а-анчик, – руки жадно побежали по полотенцу вниз и замерли на ягодицах. – Мой хороший. Не капризничай, ты уже большой мальчик. Пошли в кроватку. Лев ткнулся лицом ему в открывшийся между краями полотенца живот и глубоко вдохнул. Руслик и не думал капризничать. Уж кому-кому, а ему это совсем не подобало – он стал уже очень "большим мальчиком". Почти ежедневные таскания ведер с водой и подъем-перевороты пациентов на работе тоже оставили свой след на его теле, хоть мама и вздыхала при встрече, что он совсем отощал.       Выскочив из ванны, рванули в комнату. Лева рухнул на постель, а Руслик уселся сверху, коленями зажав его бедра. Хотелось накрыть собой любимое стройное тело, хотелось покрыть его, заявив на него свои права. Сначала яростно и утверждающе, чтобы потом расслабленно и глубоко доводить его до истомы, до катарсиса, до долгожданного признания... Вместо этого он бережно сжал через ткань трусов стоящую торчком плоть и полез целоваться. Рукой огладил гладкую белую кожу груди, опускаясь ниже к резинке трусов. Провел вдоль неё, пощекотал дорожку светлых волос и потянул трусы вниз обеими руками, чтобы, поднявшись на ноги, стащить их совсем. Пока он возился с трусами, Лев извернулся и схватил с тумбочки тюбик крема. Подтолкнул его, поворачивая к себе спиной, и потянул вниз, опуская послушного любовника на колени к себе задом. Чтобы смачно присосаться к одной из оказавшихся перед ним ягодиц. Руслик, не теряя времени, опустился грудью на его живот и тоже себе нашёл, что пососать. Распаренный, румяный после ванны он действительно выглядел вполне аппетитно. Чистенькая и упругая задница манила Льва своей открытостью и доступностью. Покусывая и облизывая, выдавил на ладонь крем и погладил пальцами между ягодиц. Кожа влажно заблестела, расслабленный сфинктер чуть сжался от контакта с холодным кремом. Лев прошелся пальцами по бритой промежности вниз, передернул напряженный ствол, смазывая его остатками крема, и погрузил палец в сжатое отверстие. Руслик судорожно вздохнул и сильнее прогнулся, подставляясь. Лев отложил крем и освободившейся рукой с силой огладил изгиб напряженной спины, понукая его насадиться на член глубже, резче. Удовольствие горячей волной побежало по телу. И Руслик, вцепившись для опоры рукой в его бедро, послушно прогибался, заглатывая так любимую им часть Левиного тела. Он уже мычал от напряжения в поджавшихся и обделенных вниманием яйцах, дурел от удовольствия обладать Левиным членом, упирающимся в нёбо и соскальзывающим глубже в горло, вызывая рефлекторный спазм и обильное слюнотечение. Он двигал ртом, изо всех сил сжимая губы на тонкой коже ствола, капая слюной на яйца, на золотисто-рыжеватые волоски лобка, влажно хлюпая при каждом движении и шумно дыша от нехватки воздуха. Чувствовал, как жадно сжимается собственное тело вокруг скользких пальцев, вовсю орудующих внутри него, и резкую несильную боль от зубов, то и дело вцепляющихся в оттопыренные ягодицы. Голова шла кругом от кислородного голодания и родного запаха. Когда из растянутой задницы исчезли пальцы, Лев резко отпустил его спину и смачно шлепнул по попе. Раз, другой, и настойчиво подтолкнул ее вверх. Пару секунд любовался открывшимся видом на торчавший вниз потемневший от прилившей крови член любовника и собственный, блестящий от слюны, исчезающий между раскрасневшихся влажных губ. Руслик с влажным чмаком выпустил член и, с полувзгляда поняв, чего сейчас хочется Льву, переступил через него, поворачиваясь передом. Присел, широко расставляя колени в стороны. Два члена соприкоснулись, чуть потерлись, и Руслик, взяв Левин пальцами, удерживая его прямо, направил в себя, насаживаясь. Лев шумно сквозь зубы втянул воздух, чтобы через секунду с блаженным стоном выдохнуть, закрыв глаза и откидываясь на подушку. Руслан поерзал, приноравливаясь, и хохотнул: - Поскакали? Он лишь улыбнулся: - Гони, малыш. И Руслик поскакал, живенько шлепая задом по худым ляжкам. Сначала просто вверх-вниз и вперёд-назад, затем поймал нужный ему угол, и движения стали целенаправленными. По груди блуждали Левины руки, хаотично оглаживая, пощипывая, дразня болезненно затвердевшие соски. Горячие ладони скользили вниз, захватывая в плен изнывающие от желания спустить яйца. Ноги начали уставать от интенсивных движений, а разрядка всё не приближалась. Пот, стекая со лба, лез в глаза и рот, капал на распластанное под ним тело, прохладной испариной холодил разгоряченную движением спину. - Лёвушка, хороший мой, хочу кончить. - Сейчас, малыш. Льва ничуть не смущало, что «малыш» уже на полголовы выше него и килограмм на пять тяжелее. Согнув ноги и подсунув под прыгающую на нем задницу ладони, стал помогать ему двигаться, подкидывая и задавая ритм. - Давай, малыш, давай! - он яростнее задвигал бёдрами, подбрасывая скачущего на нём Руслика. - Так, так, мой хороший! Да! Да-а-а! Последнее движение, стон удовольствия, и уже знакомое чувство тепла и влаги внутри себя. Руслик откинулся на его колени, обхватил член в кулак и быстро догнался, ловя всполохи пламени под веками и размазывая собственные брызги по Левиному еще вздрагивающему после оргазма животу. В ванную пришлось возвращаться снова, но никого из них это ничуть не огорчило. Редкое воскресенье, когда им повезло быть весь день вместе, не прошло зря.

***

      В этот вечер смена попалась тяжелая. Несколько экстренно поступивших, все в возрасте, грузные. Всех проклизмили, вкололи премедикацию и отправили в операционку. Руслик, набегавшись со шваброй и натягавшись бессознательных после наркоза тел, еле дополз домой. Лёвы, как обычно, еще не было. Когда он уже заваривал чай, в дверь раздался звонок. Лев всегда пользовался ключом. Если был в состоянии. Так что, уже ничему не удивляясь, Руслан пошел открывать. За дверью оказался совсем не Лев, а вот уж кого не ждали - белобрысый Валька. - Привет, братишка. - Привет. Какими судьбами? - не то чтобы Руслик имел что-то против него, но Валька постоянно крутился вокруг Лёвиной компании, а это немного напрягало. - Поговорить надо. - Льва нет, позже приходи. А лучше позвони ему. - С тобой поговорить. Его я и так вижу чаще, чем хотелось бы, - Валька уставился в пол и нерешительно добавил: - Я ненадолго, ты не думай. Только поговорить. Почему-то Руслик сразу понял, что ничего приятного сейчас не услышит, но на хорошенькой мордочке Вальки было такое умоляющее выражение лица, что отказать не смог. В комнату его заводить не хотелось, еще свежи были воспоминания той ночи, когда они "познакомились". Как-никак это был его первый раз. Поэтому Руслик открыл шире дверь и махнул рукой в сторону кухни, приглашая. Валька просочился в прихожую, скинул стоптанные кроссы, куртку и послушно направился на кухню. - Чай будешь? - Буду. - Сзади тебя на холодильнике сахарница и пакет со сладостями. - Сахар не буду. Нельзя мне. Фигура. Руслик пожал плечами, что там с Валькиной тощей фигурой - его не интересовало. Собственно говоря, он вообще ничего не знал о нём, лишь то, что тот тусит вместе с "Львиным сердцем". Себе он под печальным взглядом гостя от души всыпал в чашку четыре ложки "сладкой смерти" и выжидающе уставился на скорбно молчащего Вальку. - Покурить можно? Нет? Ладно, - тот послушно спрятал пачку обратно, хлебнул из чашки и скривился, обжегшись. - Я хотел попросить тебя поговорить со Львом. Может, к тебе он прислушается. Руслик не был так уж в этом уверен, но на всякий случай кивнул, показывая, что внимательно слушает собеседника. Валька приободрился, еще раз хлебнул чаю и пожаловался: - Лев стал просто ужасно вести себя на репетициях. Просто пиздец какой-то. Начал кричать, если у музыкантов что-то не получается сразу, может закатить скандал, обозвать. Чуть не до драки доходит порой. Он никогда раньше таким не был. Ребят и так эта звездная болезнь порядком утомила, но тут он вовсе перешел всякие границы, - Валька развел руками, будто показывая эти нарушенные Лёвой границы. - У Кузи наконец-то появилась девушка. Не фанатка какая, а нормальная, обыкновенная, он с ней в супермаркете познакомился. Ты же знаешь Кузю, какой он стеснительный, а тут получилось у него. Он её на руках носит. Во всех смыслах, и буквально тоже. Руслик слабо помнил состав группы по именам и кликухам, поэтому, о ком пошла речь, не просек. Зато слова о Лёвином изменившемся поведении очень четко вписались в его недавние размышления о происходящем. - Мы всей группой за Кузю кулаки держали, пока он ухаживал. Чуть ли не праздник устроили, когда он её привел на репу и представил своей девушкой. И вдруг Лев начал к ней подкатывать. Откровенно так. А эта дурында… Ну, ты сам знаешь, как он умеет в глаза лить. Вот и представь, где твой Лев, а где наш Кузя. И ведь не нужна она ему, так, просто из спортивного интереса. Да Бог с ней, с дурочкой с этой. Кузю жалко. Он хороший, честный, добрый. Он переживает ужасно. У него палочки в руках дрожат… - Лысый барабанщик! – вспомнил, наконец, о ком речь, Руслик. - Ну и что, что лысый! – неожиданно громко возмутился Валька и затараторил: – Что он, и не человек теперь?! Да лет через десять мы все через одного такие же будем. А у него наследственность просто. Лысый! Подумаешь! Он, знаешь, как стесняется этого – круглый год в пидорке своей ходит, имиджем, бля, прикрывается. В кои-то веки ему нормальная телка попалась, а тут наш суперстар влез! Это Лев специально делает, мстит Кузе за то, что тот его ругает. Ну, за всякое там… Поговори с ним! Он от нас, как от мух, отмахивается. А у Кузи, может, жизнь рушится. Мне смотреть на него больно, когда он такой. Боюсь, он вообще из группы уйдет. Что она ему, он вообще в юридический поступать собирался, у него ж батя Кузнецов... Сам понимаешь, ого-го! Он на всё готовое пришел бы. Это они за Левой все после музыкалки потянулись. А Кузя, он в любой момент соскочить может. Он же… Бля! Ну как ты не понимаешь! Руслик согласно покивал головой, мол, понимаю я, понимаю, и оглядел роскошные волны белобрысой гривы собравшегося облысеть через десять лет Вальки. - Валь, ты запал на него, что ли? - Я? Ну… А если и запал, то что? Не думал же ты, что я за ради твоего царя зверей с ними околачиваюсь, как мальчик на побегушках? Он мне нахер не усрался, так, чисто перепихнуться от безрыбья. И то пока про тебя не узнал. Кузя - это другое. И вообще, это тут совсем не при чем! - Конечно, не при чем. Только не пойму, зачем ты ему девку сватаешь, если сам на него виды имеешь? - Руслик допил чай и навалился грудью на стол, устало подперев ладонью голову. - Не прикидывайся глупым, тебе не идет, - огрызнулся Валька. – Он натурал, ему баба нужна. И большая и чистая любофф. Я под это совсем не подпадаю. Думаешь, не пробовал? Пробовал я к нему подкатить. Да я постоянно пробую. Только этим и занимаюсь, блядь! Он на меня, как на зверенка несмышленого, смотрит, типа, пусть котейка резвится, а сам по бабам вздыхает. - Так забей на него, найди себе подходящего. - Ага, ты на своего Льва забей, попробуй. То-то же. Советчик нашелся. Знаешь, сколько у меня таких подходящих-отходящих было… А Кузя, он один такой. Он, знаешь... Он - ЧЕЛОВЕК! Он меня в таком дерьме увидел, как раз с «подходящим». И ничего! Ничего, не отвернулся. Не прошел мимо, с собой забрал, с ребятами познакомил. Я же только ради него Водопьянова уговорил их послушать. Думал, это для него важно. Думал, раз уж мне с ним ничего не светит, так хоть помогу, а оно вон как все обернулось. И от меня уже ничего не зависит. Но если Кузя уйдет из группы, то и я уйду, так и передай своему "братику". Руслик постеснялся спросить, чем же таким важным он является для группы, что угрожает своим уходом. Вдруг выяснится, что ничем. Расстроится ведь еще больше. Валька повздыхал еще минуту, допил чай, потеребил себя за светлый локон и засобирался уходить.       Лев вернулся домой меньше чем через час после Валькиного ухода. Звякнули ключи, зашуршала снимаемая одежда, и щелкнула дверь туалета. Руслик ухмыльнулся про себя - это сколько же терпел, что даже поздороваться не заглянул. Выполз из комнаты, щелкнул на всякий случай кнопкой электрочайника и вытащил из холодильника потенциальный Лёвин ужин. В прихожей подобрал упавший портплед со сценическими костюмами, думал убрать в шкаф, но заметил, что костюм не уложен, а просто валяется комом внутри чехла, и положил на кресло. Сил на что-то большее просто уже не было. Лев всё не выходил. - Лёв, тебе ужин греть? В ответ тишина. - Ты ужинать будешь?! - повысил голос Руслик и вышел в коридор. Тишина, только шелест воды по трубам. - Приём, Тырмыр вызывает засерю. Как слышно меня, засеря? Шутка ушла в пустоту. - Лёв, ты уснул, что ли? Понятно, ты не засеря, ты засоня, - Руслик пощелкал выключателем и постучал в дверь. Тихо. Постучал сильнее. Тихо. И тут испугался, что Леве стало плохо. Забыв про усталость, рванул дверь что есть силы, упершись ногой о стену рядом. Хлипкая защелка поддалась, и дверь открылась, выломав наличник. Лев сидел на унитазе, откинувшись на бачок спиной и упираясь головой о стену сбоку – спал. И все бы ничего, но он не проснулся даже от устроенного шума. Руслик позвал его и чуть потряс за плечи. Лев среагировал, отмахиваясь, но не открывая глаз. Тогда пошлепал его по щекам, тот открыл глаза, и Руслик провалился в черную бездну расширенных зрачков. Снова накатил страх, но уже со злостью. Он рывком поднял Льва с толчка и поволок в ванную. Тот еле шевелился, вяло передвигая ноги, спутанные висящими на коленях штанами. В ванной Руслик врубил холодную воду и сунул его под струю, при этом периодически вытаскивая и постукивая по щекам, натирая уши. Подумал было вызвать скорую, но испугался огласки. Лева сонно отбрыкивался, качался и норовил усесться на пол. Своими силами Руслик раздел его и уложил в ванную, сделав воду потеплее. Осмотрел руки в поисках следов от уколов, но предплечья были чистыми, ни "дорожек", ни единичных следов не было. Припомнив лекции по наркологии, стал осматривать подмышки и пах, оставил в покое, только оглядев почти всё тело. После этого с трудом вытащил его из ванны, вытер и с усталой злостью, из последних сил оттолкал в кровать, где укрыл и сел рядом, периодически проверяя его пульс и дыхание, при подступающей тревоге начинал тормошить его. Лев по-прежнему мало что соображал, но реагировал живо, отмахиваясь от назойливого мучителя. Видимо, передоза все-таки не было. Просто обнарен. Руслик изможденно прилег рядом и отрубился мертвым сном смертельно уставшего человека.       На следующее утро Лев даже слушать его не стал. Он спешно собирался, забив на завтрак, и, снисходительно улыбаясь, переводил разговор на другие темы, делая вид, что ничего особенного ночью не произошло. - Я не понимаю, как ты в таком виде до дома добрался! - Успокойся уже, "папочка", меня подвезли до подъезда. И в каком еще "таком" виде, я просто устал. Всю неделю как белка в колесе мотаюсь. Руслик бесился, но ничего не смог поделать. Ни крики, не объявленный бойкот результата не дали. Вдобавок, он, видимо, что-то Леве повредил, когда тащил в комнату, задевая углы и косяки стен. Тот чуть прихрамывал и морщился при ходьбе. Затем, одевая брюки, обнаружил у себя здоровенный свежий синяк на бедре и злорадно заявил, что это всё из-за маленького злобного Суслика. Который мало того, что разгромил квартиру, изувечил его тело, так теперь еще измывается над мозгом. Быстренько одевшись, с хохотом налетел на него, стиснул, чмокнул куда-то в висок и убежал, крикнув напоследок: - Раз у тебя сегодня нет дежурства, то и я вернусь раньше. Может быть. Если получится. Меня никогда раньше не бойкотировали, очень хочу посмотреть, как ты это будешь делать! И лишь сидя на лекции, Руслик вспомнил о данном вчера Вальке обещании.