Меня любят толстые юноши около сорока, У которых пуста постель и весьма тяжела рука, Или бледные мальчики от тридцати пяти, Заплутавшие, издержавшиеся в пути: Бывшие жены глядят у них с безымянных, На шеях у них висят. Ну или вовсе смешные дядьки под пятьдесят. Я люблю парня, которому двадцать, максимум двадцать три. Наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри; Он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке, И никто не висит у него на шее, ну кроме крестика на шнурке. Этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету. Он смеется и зажимает его во рту.
-Вера Полозкова
Всегда нравилась всяким уродам, улыбающимся кривыми губами, с перекошенными лицами. Нравилась неудачникам, проворонившим свое прошлое, забывшим, что есть будущее. Нравилась старым мужикам в барах. Нравилась самовлюбленным мальчикам, считающим, что им никто не нужен. Все они протягивают свои руки, пишут длиннющие страстные письма, зовут в ресторан, предлагают весь мир. Мир, который мне в общем-то не нужен. А я люблю парня по имени Ветер, не сидящего на одном месте, с нулевыми шансами на будущее, живущего лишь настоящим. Вместо дома у него мотоцикл, а вместо друзей — просторы. Ветер не обещает мне весь мир, он стремится показать все его тайны и красоты. Он ничего не рассказывает о себе, только старые сказки. Руки его не скованы чьей-то властью, он свободен и сексуален с его обветренным лицом, наглой усмешкой и со сладкой мглой внутри. Она так отчаянно затягивает, растворяет и уносит в другую Вселенную. Меня уносит далеко и надолго. Несет по ухабам, малоизведанным тропинкам, через пшеничные поля и горные хребты, заснеженные города, чтобы оказаться за задернутыми занавесками, вплотную прижатой к испещрённой татуировками груди. Перед глазами только маленький деревянный крестик, олицетворяющий то, как низко я пала. Сладкая мгла по-настоящему сладка, отдающая нотками пряности и свежести. Остается на губах багряной кровью, которая сочится из чужих смеющихся губ. Он смеется, слизывая кровь, а потом целует. Словно обещая, что никогда не отпустит, словно я наивная девочка, не знающая правил, словно так сильно любит. Запускает прохладные пальцы в волосы, цепляется за них и тянет, кусает кожу на шее, оставляет отметины. Его пальцы до боли сжимаются на бедрах, скользят вниз, вызывая тихие стоны. Сердце билось в бешеном ритме, подобно обезумевший зверь о прутья клетки. Пытаясь выбраться из этого адского плена на встречу прохладным рукам Ветра. Обожжет, сожжет и пепел выбросит в океан. Хочется верить и думать, что ты такая у него одна с ободранными руками, истлевшими глазами и безумной улыбкой. Главное, что Ветер уносит далеко от родных просторов и дома, от друзей, родителей, чтобы постоять над обрывом и слышать, как бушуют волны далеко внизу. Он понимает, как влияет на людей, наслаждается, упивается и удовлетворенно хмыкает, заполучив новый трофей. Говорит, что даже не старается, все сами приходят, попадаются в эту обольстительную ловушку, отдают себя со всеми потрохами. Несмотря на это, он мне нужен. Если сейчас его оторвать от меня, останутся длинные красные шрамы и боль по всему телу. Ветер приносил тепло, когда я замерзала во снах, бережно укрывая от холода. Он веял прохладой после жарких ночей и толкал в холодные воды океана. Эти дни похожи на пересказанную кем-то историю, которой никто и никогда не поверит. «Сбежала с неизвестным парнем говорите? Ерунда и вздор!» Я бы никогда не сбежала, я ведь слишком умна и расчетлива для такого. Но я здесь, в дали от дома и бытовой суеты, мои легкие наполняет океанский бриз, над головой светит солнце, а еще я до безумия влюблена в негодного свободного мальчишку. Чтобы сказала мама? Качнула головой и промолчала, или пыталась вернуть дочку из другого мира и звонила по пятьдесят раз в день? Так не бывает, правда? Что в одно мгновение ты теряешь себя и способность мыслить. Больше не принадлежишь себе, а кому-то другому более сильному, опытному. Он ничего не боится, лишь мою руку в своей сжимает, вытесняя страхи. Он мог заменить всех и сразу, заполонить всю пустоту и дать отдышаться. Сам же скрывал свою пустоту внутри, которую ничем не заполнишь. Ветер ведь не держится на одном месте и это закончится так же быстро, как и началось..... потому что по-другому он не умеет и не хочет. Ветер даже любить не умеет, лишь засовывает крестик в рот, когда он сверху, ухмыляется и шепчет всякие гадости прямо в губы. Он доверяет свои вещи, дает надевать их и смеется, когда я кружусь у зеркала в длинной белой майке до середины колена, он дает ездить на своем мотоцикле до ближайшего магазина. Он позволяет расцарапывать ему спину, сидеть на нём сверху. Но он НИКОГДА не даст коснуться чего-то там за грудной клеткой, спрятанного в этой мгле почти на дне. У Ветра нет сердца, так, по крайней мере, он говорит. Черты лица у него в такие моменты заостряются, грозясь порезать руки, пальцы холодеют до состояния льда и остерегающе отводят подбородок. Ветер вновь несет меня по ухабам и длинным дорогам, через колючие леса, через темные переулки по неизведанной дорожке к дому. Останавливаясь, улыбается и спрыгивает с мотоцикла, помогая мне спрыгнуть рядом. Понимаю, что все закончилось, почему и зачем я здесь. Потому что попыталась влезть, раскопать что-то во мгле, переступила через охраняемую территорию. Ветер быстро выдыхает из себя: -Ты будешь ждать меня. Не просьба, не вопрос, а гребанное утверждение. Потому что он вернется, чтобы забрать меня на новые высоты и в впадины, чтобы вновь кусать шею, чтобы вновь не давать спать. Я бы хотела сказать, что забуду и никогда не вспомню, чтобы заметить очередную улыбку на его лице. Но он не поверит, лишь хмыкнет и поцелует в лоб. Хотелось бы знать наверняка, что он не придет и оставит жизнь в таком перекошенном состоянии, не доводя до изнеможения и слез. Просто уйдет раз и навсегда, вопреки моим желаниям, опираясь на здравый смысл. Так правильно, верно, необходимо. Но он вернется, как только ему наскучит кто-то новый, как только он побывает в сотне новых стран, после того, как выпьет литры алкоголя и выдохнет в разы больше литров дыма. Он вернется за мной.