Сборник драбблов

"Что означает "мой" Автор: WhatBecomesOfYou Оригинал: http://archiveofourown.org/works/580141?view_adult=true — Мой. Это была просто констатация факта, словно Морган был ребенком, а Рид — его любимой игрушкой. Он не желал делиться своими игрушками даже тогда, в детстве. А теперь — своим Ридом. Он кусал нежную кожу у лопатки, и знал: Риду известно, кому он принадлежит, но он не был уверен, что весь остальной мир в курсе. И даже если завтра Рид наденет одну из своих рубашек, застегнув пуговицы до самых бровей, чтобы скрыть засос, он все равно будет знать. Он был человеком, стремившимся познать любовь, прочувствовать ее, вместо того, чтобы страдать в тишине от того, что жизнь прошла мимо. Он будет кричать об этом на каждом углу, на всех перекрестках Вашингтона, если это означало, что каждый услышит его. Поймет. Узнает, что в этом ебаном мире, который он знал слишком хорошо, ему повезло найти человека, который хотел быть с ним. С кем и он сам хотел быть. Вообще, ему всегда казалось, что Рид должен быть болтуном в постели. Он был не в состоянии держать рот на замке, когда они работали — всегда сплошной фонтан фактов и цифр, словно от этого зависела его жизнь. Но последнее, что ему хотелось бы сейчас знать — скорость, с которой сперма движется во время оргазма, или какие-нибудь другие связанные с сексом занимательные факты, таящиеся в недрах безразмерных мозгов Рида. Но тот был странно тихим и самодовольным. Он сам не хотел думать. Не хотел, чтобы они оба думали. Он просто хотел действовать. И, коснувшись Рида, он готов был заставить его почувствовать, что он — единственный парень, единственный в мире человек, созданный специально для него, и улыбнулся, ощутив тугие мышцы Рида под своими руками. Это был Рид, которого никто не знал. И никогда не узнает. Сексуальный Рид, возбужденный; тот, который впивался пальцами ему в кожу, и накрывал своими руками его ладони. Их дыхание становились все более рваным и резким, пока между ними продолжался этот древнейший танец. Он улыбался, обводя языком вход Рида, и его губы касались складки между его ягодиц. Он был там, где хотел. Прижимался, чувствуя его полностью и наслаждаясь каждой секундой. Нога Рида дернулась вверх, едва не заехав Моргану по лицу, но это не помешало ему засунуть язык внутрь и испробовать Рида самым интимным способом. Идеально. И Рид выдохнул хриплым шепотом: — Твой. "Ничего общего со мной" Автор: Temaris Оригинал: http://archiveofourown.org/works/157094?view_adult=true В какой-то момент в неразберихе ареста сумасшедшей сталкерши и по совместительству лучшей подружки убитой горем актрисы ты замечаешь, как эти двое смотрят друг на друга: с изрядной долей удивления. Ты тоже чувствуешь себя весьма удивленным. Ты не знал, что он способен на такое. Вот почему Хотч поручил ему ее: он безобиден, почти по-домашнему дружелюбен, старый добрый Спенсер. Если бы тебе когда-нибудь и пришло подобное в голову, ты предположил бы, что он слишком занудный, слишком правильный, настоящая башня из слоновой кости*, чтобы когда-либо отважиться сделать ход в сторону этой старлеточки. (Но ты никогда не думал об этом. Ведь задумываться о подобном — значит злоупотреблять своими навыками, а анализирование членов команды, хотя и негласно — запрещено.) И вот ты видишь, как он целует девушку в бассейне. В ее гребаном бассейне в миленьком маленьком кондо. И на мгновение, нет, на несколько мгновений этого вечера все, что ты видишь, — лишь слепая пелена ярости перед глазами. Проще злиться, чем позволить себя вспоминать эти жуткие, долгие минуты, когда ты не был уверен, что с ним все будет в порядке. С ним все нормально. Всегда хорошо. Он отличный агент, просто не должен был целовать эту чертову девушку. Вот почему ты злишься, и твои руки с такой грубостью сжимают собственный член. Вот отчего ты загнанно дышишь, и все тело двигается с таким напряжением. Ты все еще сердишься. Зол, что он чуть не попался, чуть не облажался из-за смазливого личика и длинных светлых волос. Ты в ярости, что он поцеловал ее у всех, черт возьми, на глазах. Злишься, что его едва не убили. Ты останавливаешься, закрыв глаза. Тебе чертовски хорошо известна подлинная причина этого гнева. Все перечисленное важно, но не является сутью, которая сжирает заживо и не отпускает ни на минуту. Ты замер, держа в руках собственный член, стоя в душе. Вода льется на тебя, но тебе все равно. Единственно, о чем ты в состоянии сейчас думать, — о нем, насквозь промокшем. О его волосах, облепивших голову, о приводящих в замешательство высоких скулах и широко распахнутых умных глазах: пронзительных, красивых и захватывающих. Ты не можешь перестать видеть перед собой эту картинку. Не хочешь. И твоя рука снова начинает двигаться. На самом деле, ты не хотел, чтобы так получилось, ведь он твой напарник. Не то, чтобы это останавливало тебя прежде. Ты вообще никогда не интересовался мужчинами, и это еще одна вещь, которая заставляет тебя злиться и мучительно выворачивать себя наизнанку в такие моменты. Тебя трясет, хотя вода горячая. Ты не желаешь думать о нем с Джей Джей; но не удивлен, что это не продлилось долго. Тебе не хочется задумываться, насколько ты не удивился этому, и какое почувствовал облегчение. И как разозлился, когда Лайла смогла обвести его вокруг своего маленького пальчика, а ты... ты никогда не мог сделать подобного. Рука движется быстрее, и ты кончаешь, тяжело дыша. Вода продолжает литься, уже не горячая, а едва теплая, на плитку и твой прохладный лоб. Все следы произошедшего смываются, и тебе только и остается, что пялится в пустоту. "Жажда" Автор: hanyou_elf Оригинал: http://archiveofourown.org/works/319421 Жажда— страстное и всепоглощающее желание или тяга. Дерек хочет его. Он в безопасности. Тот не может навредить ему. От Спенсера не исходит никакой опасности. Дерек может отыметь его, он ведь сильнее. Дерек хочет его. Хочет дома, и благодарит Клуни за то, что тот запугал его и не выпустил наружу. Хочет в конференц-зале вдавливать его в круглый стол из спрессованного дерева . Дерек жаждет его. Хочет знать, что контролирует ситуацию. Что его руки — в синяках, крови и ранах - могут прикоснуться к чему-то, вроде него — милому и прекрасному — и при этом не разрушить. Дерек жаждет его. Жаждет, чтобы Спенсер распластался под ним, раскрылся, позволил проникнуть. Хочет знать, как меняется выражение его лица, когда он достигает пика наслаждения. Хочет знать, каково это — позволить себе полностью раствориться в Спенсе, познать его тепло — внутри и снаружи. Дерек хочет его. Хочет приковать к стене и оставить только себе. Дерек хочет, чтобы Спенсер принадлежал лишь ему. Дерек нежен, когда прижимается к губам Спенсера. Он скрывает жгучее желание, пожирающее его. Всепоглощающую потребность толкнуть его к ближайшей твердой поверхности и заклеймить своими метками, утвердить свое право. Он сдерживает эту кипящую внутри него необходимость, скрывая ее в самых темных закоулках своей души, и вместо этого фокусируется на облегчении, которое испытывает, видя, что нужен Спенсеру. Он скользит своей широкой ладонью вдоль стройного тела, гибкой талии и сжимает ее, трепетно поглаживая большими пальцами живот. Спенсер выгибается, и он покрывает поцелуями его спину, пока тот отзывается на его прикосновения со всем пылом своего молодого тела. Дерек не останавливается, когда Спенсер прижимается к его груди. Не останавливается, ощущая прильнувшие к его паху бедра, намекающие на самые горячие и необузданные вещи. Он нуждается в этом. И должен контролировать все, что происходит сейчас между ним и Спенсером. Ему нужно осознавать, что он не маленький мальчик, которого ломают. Не оскверненный и использованный, отброшенный, словно мусор. Спенсер обнимает Дерека, и это до конца меняет все. Становится последней соломинкой, перебивающей хребет верблюда. Он трещит по швам. Его страх разлетается. Дерек нуждается в этом. Он не осознает, насколько долго это жило в нем, но здесь, в защищенных стенах ФБР, под вечно бдящим и всезнающим оком Гарсии — добрейшей души, — Дерек может отпустить себя. Спенсер удержит его. Он растрепанный и всклоченный, словно после оргазма, но выглядит слишком уютным и родным, при этом оставаясь сильным и надежным, и Дерек наконец-то окончательно ломается, рушится, распадается на куски. Дерек хочет сбросить это бремя страдания и боли и излить его. Выплакаться. Он нуждается в этом. Хочет. Желает того, о чем никогда не думал прежде, потому что не осознавал. И когда ноги его подкашиваются, и он падает на колени, Спенсер безмолвно подхватывает его и обнимает, все понимая. "Вдохнуть тебя" Автор: just_chiara Оригинал: http://archiveofourown.org/works/161827 Дверь захлопывается. Они стоят и смотрят друг на друга несколько долгих секунд; слова не нужны, их дыхание — единственный звук, нарушающий тишину. Затем Дерек шагает вперед, сокращая между ними расстояние, и толкает его к стене. Их рты сталкиваются в яростном поцелуе. Морган на короткий миг обхватывает ладонями лицо Спенсера, сжимая едва ли не до синяков, а потом опускает руки вниз, судорожно выдергивая заправленную в брюки рубашку и сжимая его бедра. Он расстегивает и приспускает штаны, затем притягивает его ближе, чтобы снова поцеловать. Дерек слышит, как Спенсер стонет прямо ему в рот, и ощущает, как обнимают его шею бледные, трясущиеся руки. Прижимая к себе и не размыкая объятия, он направляет их со Спенсером в сторону кровати, а затем укладывает на постель. Он нетерпеливо раздевается и снова ложится на него, целует глубоко, страстно и проводит рукой по груди. Дерек занимается с ним любовью — отчаянно, быстро и хаотично, ему нужно почувствовать его сильнее, явственнее, чем когда-либо. Это не имеет отношения к удовольствию, ему необходимо увериться в том, что тело, в которое он с таким отчаянием погружается, — живое, теплое и трепещущее. Дерек хочет прочувствовать каждой клеткой своего существа, что Спенсер — жив и сейчас рядом с ним, что он — часть его самого. Когда он кончает, то, зарываясь лицом в шею Спенсера, глубоко вздыхает. — Я едва не потерял тебя сегодня, — говорит он после долгой паузы. — Я здесь. Я — рядом. "Пальцы" (AU) Автор: JustJasper Оригинал: http://archiveofourown.org/works/976302 Пальцы. Прежде всего именно они привлекают внимание Рида, когда он, сидя за фортепиано, наблюдает за Морганом, занимающим свое место в оркестре. Все в том, как тот держит себя, ошеломляет: от скрипки, покоящейся на его широком плече, и щетины, слегка царапающей блестящую гладкость подбородника*; до идеально прямой спины и сосредоточенной неподвижности черт лица, пока он сканирует взглядом ноты, большая часть из которых все равно запечатлена в его памяти. Так, камерно, наедине — даже лучше. Его руки оживают, и он играет свою часть Ноктюрна Шопена. Фортепьянное признание Рида дополняется скрипичным стоном Моргана. В полутьме зала его кожа неотличима от лакированного древа инструмента, она такая же смуглая, и Рид жаждет почувствовать ее под своими руками, ощутить ее вкус языком. Но прежде всего — пальцы. Длинные и крепкие, грациозно движущиеся вдоль шейки** скрипки, контролирующие смычок. Он знает эти пальцы, он очень близко знаком с ними: ведь они ласкают и гладят его кожу, словно струны, заполняют его жаждущее тело.. Ему знакомы движения этих пальцев, ведь они заставляют его изгибаться и кричать, творить музыку собственного наслаждения. Его собственные пальцы едва касаются клавиш. Морган продолжает играть, хотя на его лице расцветает тонкая улыбка. Он уверен: Морган знает, как действует на него, и именно поэтому слегка поворачивается, демонстрируя ему свою спину, мышцы которой напряженно работают, пока он играет. Рид не хочет, чтобы этот музыкальный фрагмент заканчивался, ведь ему так нравится наблюдать за ним, но в то же время он жаждет Моргана, жаждет ощутить эти пальцы на своей коже, почувствовать, как они играют на нем, рождая таинственную песнь, которую они создают вместе снова и снова. ________ Примечания: Обе звездочки — это термины обозначения частей скрипки