Безумие художника

-Мать его, мать его, мать его!- Сквозь грохот колёс поезда почти ничего не слышно, их стук сотрясает воздух, руша барабанные перепонки, но он не закрывает уши. Ему необходимо это сейчас, необходимо что-то, что позволит удержаться за маленький кусочек сознания и не уплыть в бездну запретных чувств. «Чувства». От этого слова во рту появился явственный вкус медикаментов и спирта. Джим сморщился от отвращения. К себе? К своей слабости? К воспоминаниям. Пропитанными запахами больницы, белых халатов и грязью. Грязью похоти и лжи. Того, что называют любовью. «Любовь». Это слово давно уже утратило своё значение, запутавшись в паутине фальши и эгоизма, она задохнулась этим ядом. И совсем нет желания задыхаться вслед за ней в этом Аду. Перед глазами в бесконечной пляске проносятся колёса громады вагонов, а он чувствует себя таким маленьким, таким…беспомощным. Таким обычным. Снова сгибается под очередным приступом рвоты, до желчи, до боли в желудке, до слёз. Слёзы злые, обжигающие холодную кожу, оставляющие кровавые следы на сердце. А сердце, давно уже бесполезный орган, с трудом поддерживает ритм, сбиваясь на поворотах. Старые шрамы на нём кровоточат, грубые нитки расходятся, обнажая боль. Какого чёрта? Какого чёрта этот ублюдок разрушил весь его мир до основания? Своими пронзительно-светлыми глазами, смотрящими в самую душу. Своими тонкими пальцами, с такой лёгкостью ломающими разум. Своим безупречно-чистым сознанием. Своим прокуренным дыханьем. Своей холодностью. Это превратилось в одержимость. Мориарти, словно помешанный, следил за каждым его движением. Ловил каждое слово. День за днём. Ночь за ночью. Каждый. Долбанный. День. Глупый. Глупый маленький Джимми. Запутался в сетях этих эмоций. Эмоций, которые всегда презирал, а теперь задыхается в них, жалкий и беспомощный. Ни следа не осталось от прежнего Джима. Только оболочка, да и той почти не осталось уже. Он должен. Он обязан собрать все кусочки вместе. Хотя бы себя самого. Как же хочется медленно…Медленно разрезать грудь, упиваясь этой невыносимой болью… Достать бешено бьющееся сердце. И вручить его тому, кто завладел всем. Тому, кто неторопливо, наслаждаясь победой, свёл с ума. Поезд промчался мимо и наступила оглушающая, давящая на уши тишина. Ти – ши - на. Джим сел на корточки и уткнулся лбом в колени, слушая. Вслушиваясь в пустоту. Шаги. Медленно. Уверенно. Он его ждал. Не мог не прийти. Должен был. Поддался сантиментам. Смешок. Слабость. Его слабость забавляет. -Привеет! – Знакомо протягивая гласные, раздалось от двери. Не обернулся. Звук лёгких шагов скрадывает мягкий ворс ковра. Опустился в кресло напротив. Только тогда поднял взгляд. Как обычно, ничего. Безупречный внешний вид. Безупречное, ни капли лишних эмоций, лицо. Всегда возбуждал интерес. Не такой как все. Не такой…прозрачный. -Не видишь?- Прошептал Джим, в глазах которого уже разгорается чёрный огонь. – Не понимаешь, зачем я пришёл. -Безумцев сложно просчитать, ты и сам это знаешь. Облизнул пересохшие губы, борясь с самим собой. Борясь со зверем внутри себя. Проиграет. Всегда проигрывал. На этот раз проигрыш будет полным и окончательным. Нет пути назад. Удивлённо замер, когда Джим резко подался вперёд, упираясь руками в подлокотники кресла. Выдохнул, ощутив чужие губы на своих. И задохнулся от боли, когда пуля вылетела насквозь через грудную клетку. И ещё раз. И ещё. Невыносимо горячо и обидно. Боли нет, только медно-солёный привкус крови на губах. И слёзы в глазах напротив. Воздуха. Не хватает. Воздуха. Лёгкое насквозь. Пронзительно-серые глаза остекленели, оставшись удивлённо расширенными. Сполз на пол, задохнувшись, гений криминально мира. Дуло к виску. Рука дрожит. Трясёт, словно в лихорадке. Пусто. Перед глазами темно. Страшно. Закрыл глаза, полные боли, безумством до краёв. Последний штрих. Выстрел. Картина завершена.