Засада

Беспокойное выдалось дежурство в полицейском фургоне, оборудованном для слежения. Гарри тяжело вздохнул и в очередной раз попытался размять затёкшую в позиции «сидя» ногу. Старая рана давала о себе знать и прогнозировала, что к утру непременно будет дождь. Не отводя глаз от кинескопов с обзором портового переулка и светящейся на стене карты с движущимися точками, Гарри машинально разминал колющую сотней ежовых иголок ногу, понемногу сгибая и разгибая её в колене. И физически ощущал, как микрошестерёнки и тугие жгуты медицинского сплава, заменяющие ему хрящи и сухожилия, сокращаются по воле носителя. Из-за этой травмы вследствие ранения Поттеру пришлось отказаться от полевой работы в отряде спецназначения. Побегаешь тут за преступниками, когда у тебя коленка самопроизвольно гнётся в другую сторону. Жив остался, и слава богу. Та злосчастная операция не задалась сразу, и десять бойцов, выводя заложников из горящего ангара летательных аппаратов, оказались абсолютно открыты для затаившейся у соседних строений банды. Тогда погибла бОльшая часть освобождённых и восемь человек из боевой группы. Когда за спинами в огромном ангаре для дирижаблей начали с глухими хлопками взрываться первые водородные баллоны, а после языки пламени в густом сопровождении тягучего дурманящего дыма стали вырываться в открытые ворота основного отсека, люди, находящиеся в предбаннике, словно осатанели, на раз лишившись того, что отличает их от обезьян, и зажили инстинктами. Простые механики, кто-то из белых воротничков администрации и непонятно как попавшие сюда гражданские ринулись на улицу, манящую возможностью дышать полной грудью. Обезумевшую толпу не смогло удержать стандартное боевое звено — десять потрёпанных и уставших мужчин. Спецназу ничего не оставалось, как в попытке спасти хоть кого-то, выйти на открытую площадь между монстрами-ангарами из железа и стекла. Расчёт у противника был верен, и до прибытия подкрепления в живых осталась жалкая горстка бойцов и штатских. В попытке уйти с линии огня пришлось отступить к горящему строению. Дирижабль, находящийся в ремонтном доке, занялся бодрым огнём, но этого видно не было, зато взрыв сотряс всю округу, засыпая её мелкими и крупными металлическими частями и горящими ошмётками обшивки. Прибытия подмоги лейтенант Поттер уже не помнил. Немного оклемался, когда его, абсолютно голого и обтёртого вонючими дезсоставами, брили налысо, обрабатывая изрезанную осколками кожу. И, будто пациента здесь не было, обсуждали: удастся ли сохранить раненому бойцу память при таком сотрясении мозга? Сквозь пелену боли во всём теле и не самые радостные перспективы Гарри обозначил себя в пока живых. Работы у докторов было много, и спешный консилиум, определив, что больной жизнеспособен, взялся за восстановление его двигательных функций. Один из искорёженных осколков ангара раздробил коленную чашечку левой ноги и всё к ней прилагающееся. Доктора предложили гидравлический протез не самой плохой модели, «Нимбус-2000», что было решительно отвергнуто самим бойцом. Ну как отвергнуто… Разобравшись с поттеровской головой и мелкими травмами, консилиум постановил: Нимбусу быть как стандартному средству, применяемому для военных и полицейских в случае утери конечностей на службе. Тогда Гарри, злой как чёрт, поскольку к его мнению не прислушиваются, поманил к себе главного врача. Лицо пациента было бледным и абсолютно бесстрастным, а врача — до безобразия наивным. Ухватив эскулапа за тощую кадыкастую шею сгибом руки и практически завалив на себя, Поттер прошипел, что если он после наркоза обнаружит у себя вместо ноги железяку, то этой же гидравликой доктора и задавит — больно и насовсем. Гарри не хотел уподобляться командиру их дивизиона Аластору Грюму. Мировой мужик, но своего в нём осталось процентов двадцать, в остальном — киборг титановый. Б-р-р! Сохранить себя как можно дольше и как можно целее — было самым большим желанием Поттера. Обритая шевелюра отрастет и прикроет шрамы, только на лбу один будет виден, а отнятая конечность, увы и ах, не отрастёт ни за какие коврижки. Быть ампутантом боец не желал и отстаивал свою ногу, как мог. Оказалось, не зря. Скандал замял отец-командир. Потряс своими медалями и заслугами самого Поттера перед вышестоящими чинами, вследствии чего протез появился, но маленький, суставной. Мышцы на левом бедре переложили заново, закрепив штифтом раздробленную бедренную кость. Нога осталась своя, родная, хоть и со шрамом во всю ляжку. А врачи ехидно пообещали погодные боли, периодический дискомфорт при ходьбе и сидении, а после списали со службы в отряде быстрого реагирования. Поттер, выписавшись, долго пил, поминая погибших товарищей. На душе было гадко не только от комиссования. Их группу бросили на операцию, как пушечное мясо, без разведки и прикрытия. Просто потому, что кто-то должен пойти, почему бы не поттеровские? Теперь же откупились скупой пенсией для ослепшего, но выжившего бойца Тима Элиота, премией и званием старшего лейтенанта для Поттера и медальками за отвагу обоим. Государство развело руками: «так, мол, бывает». Попьянствовав ещё немного, закрывшись от друзей в своей холостяцкой берлоге, Гарри оплакал погибших и принялся восстанавливать себя. Крепкий организм и препараты способствовали благополучному срастанию тканей. Уже через полгода бодрой походкой, почти не опираясь на трость, старлей Поттер шествовал по Управлению к кабинету начальства за новым распределением. Да, идти было больно. Да, в чиновничьи рожи хотелось плюнуть. Но Гарри вежливо улыбался и отвечал на рукопожатия. Ему нужна была работа. Что он может ещё в этом мире, кроме как защищать и служить? Идти сторожем или охранником в дом кого-то из богатеев? Нет уж, увольте! Долорес Амбридж, начальница отдела кадров, встретила его с радушием доброй тётушки. «Жаба», — процедил про себя Гарри и сгримасничал самой искренней, обаятельной и обезоруживающей улыбкой. Если бы у Поттера были в челюсти шестерёнки, их бы сейчас непременно заклинило от такого проявления «искренних» эмоций. Но… пара комплиментов «похорошевшей» Долорес, её стилю и стати, распитие чая из чашечек, разрисованных умильными котятами, и — вуаля! — Нет, дорогая Долорес, какой архив?! Посмотрите на меня! Там же одни престарелые сморчки работают и неудовлетворённые жизнью… и не только старые девы. Я же там зачахну и умру во цвете лет! О, милая Долорес, не улыбайтесь, так и будет. Впрочем, улыбайтесь, эти ямочки вам очень идут. Завидую я мистеру Амбридж. Да, понимаю, что полевая работа уже не для меня, но мне бы хотелось перевестись в отдел аналитики и слежения, в группу Рональда Уизли. Да, он мой товарищ, вместе учились в Академии. Да, конечно, поможет освоиться. По моим сведениям, мистер Гринч из его отдела через три месяца уходит на пенсию, а у меня как раз закончится срок реабилитации. Посмотрите на меня, славная миссис Амбридж, да я здоров, как бык! Немного хромой бык. Возмутительно смеяться над инвалидом, Долорес… Подержаться за пухлые ручки, честно посмотреть в глаза и улыбаться, улыбаться, чёрт побери! — Хорошо, не буду на себя наговаривать. Отошлёте запрос начальству и вызовете? Спасибо. Прилечу к вам на свидание на всей скорости! После Поттер тщательно умывался в туалете холодной водой, разминал челюсть и, закрывшись в кабинке, натирал шрамированную кожу, долго ожидая, когда мазь впитается и уймёт колющую боль внутри. Да и форменные брюки не хотелось пачкать жирными пятнами. Сегодня он был при параде, в полной выправке. Не по уставу только трость, но без неё пока никак. Амбридж вроде очаровал… Мымра — не дай бог с ней поссориться! Сколько достойных людей выжила и извела своими придирками. Бедный её мистер… Извещение с ответом пришло быстро. Старшему лейтенанту Гарри Джеймсу Поттеру давали предварительное добро на назначение в отдел аналитики, но при полном прохождении медицинской комиссии. Так что оставшиеся до перевода три месяца были заняты беготнёй по кабинетам, охмурением медперсонала и прочим. Главное — результат: справка о профпригодности, которая казалась Поттеру щитом от бюрократов. Нет, Гарри не спился бы и не кончил бы жизнь в канаве, даже если бы его дальше архива Управления не пустили. Слишком тяжело он отстоял своё право на жизнь, чтобы просрать её так бездарно. Всегда можно было перебраться в провинцию, там нарасхват специалисты с опытом, пусть даже и травмированные. Но покидать Лондон совсем не хотелось — прижился. И друзья-неразлучники Рон с Гермионой тут… Больше никого, да и не надо. Гипнотизируя панно с лампами и датчиками, Поттер в медитативном релаксе копался в воспоминаниях. А что ещё делать, сидя, скорее всего, без толку в фургоне грузовой фуры, тесно напичканной механизмами и приборами слежения, приправленном запахами трёх мужчин, засевших в замкнутом пространстве уже десять часов. Спасибо хоть техники не поскупились и при оборудовании отрядили уголок с изолированной био-уборной и даже душем, который предсказуемо не работал. Хех… был бы состав их ячейки немного другой. Совсем чуть-чуть, немного, на одного человека…. К Рону изначально претензий не было, он свой. Вот если бы из техников-инженеров был кто другой, тогда и пивка можно было бы чуток, и байки-анекдоты потравить, а тут — не чихни, не пёрни. Трепещите, люди! С нами великий и ужасный Злеус Злейп. Точнее, Северус Снейп, мать его, ведущий специалист отдела инженерных разработок. Мутант его попутал именно в их смену испытывать в полевых условиях какую-то очередную механическую хрень, а заодно взять на себя функции обычного техника в составе группы слежения. Потому что втиснуть четвёртого человека в столь малое пространство — нецелесообразно и вело к ухудшению основной функции — наблюдения за объектом. Надо сказать, что Снейпа Поттер ненавидел ещё со старших курсов Академии, когда на место скучного и тихого преподавателя робототехники Бинкса пришёл новый. Капитан Снейп после ранения был комиссован и так же в своё время в запасе оставаться не желал. Восстановив в меру сил здоровье, он приступил к обучению нерадивых курсантов и в кратчайшие сроки заслужил звание «самого принципиального, злого и несговорчивого препода». От него плакали и отличники, и те, которые «так себе», юноши и девушки. Преподавателя пытались подкупить, уговорить, соблазнить на разврат — опять же как девушки, так и юноши. Но железный Снейп был непоколебим: не знаешь предмета — проваливай на пересдачу, не можешь выучить — вон из Академии. Про зловредного робототехника курсанты не знали вообще ничего, отчего слухов рождалось ещё больше. Доподлинно стало известно, что работал он в разведке, кажется, даже не в Англии, был ранен. И точно: Снейп весь четвёртый курс Гарри ходил с шейным платком, только к лету избавился от него, и над высоким воротничком можно было заметить края розовых шрамов. Ну был бы и был себе человек-загадка, но гадом-то таким становиться зачем?! Этого курсант Поттер понять не мог. С первых же дней Снейп почему-то невзлюбил именно его. Когда запыхавшийся и лохматый Гарри ввалился в дверь аудитории и вместо Бинкса за кафедрой увидел высокую и прямую, как стрела, фигуру, сзади его непочтительно подтолкнул Рон, опаздывающий вместе с другом. Из-за чего Поттер чуть не растянулся на полу. Так и завершилось самое короткое за все предыдущие годы учёбы занятие Поттера и Уизли. Убийственно тихим голосом Снейп поинтересовался фамилиями курсантов и известил притихшую аудиторию о том, что после преподавателя в аудиторию никто допущен не будет. Порекомендовал выйти вон опоздавшим, а на следующем занятии молодым людям предстояло сдать тему в виде письменного эссе и устного доклада с собственноручно изготовленными наглядными элементами. Не оценив масштабов проблемы, друзья пожали плечами и направились за бараки покурить и скоротать время до следующей пары. Главное — коменданту на глаза не попадаться, и всё будет в ажуре. Но два года, оставшиеся до выпуска из Лондонской Академии Полицейских Силовых Структур, ознаменовались чередой противостояний, крупных обид и мелких обидок на Снейпа, который почему-то особо лютовал с крепко сбитым парнем, зло сверкающим бунтарскими зелёными глазами. И ведь если бы курсант Поттер не старался! Он входил в десятку лучших учеников боевой и стратегической подготовки курса! Но после прихода Снейпа покинул свою позицию. Это злило, бесило до колик! Мало того, что прощай повышенная стипендия, а для сироты без роду и племени с одним лишь именем отца это очень ощутимо. Так ещё и при любом удобном, а чаще неудобном, случае ненавистный препод макал упрямца в дерьмо, доставая придирками, что безмерно унижало чувство собственного достоинства. Гарри — не щенок, чтобы его трепать! Да он уже два года как отличник по боевой под шефством Грюма участвует в операциях — без прикрытия и в полевых условиях! А тут какой-то преподаватель житья не даёт. Парень человеком был гордым и Грюму, которого знал ещё со времён пребывания в кадетской школе-интернате, не жаловался. Впрочем, помимо гордости была и другая причина. Поттера не только злили придирки Снейпа. Довольно скоро, перебесившись, он понял, что рядом с гневом живёт возбуждение. Притягивал его этот высокий и жилистый гад, заводила стремительность его жестов и красота рук, когда преподаватель на практических занятиях перебирал детали, прилаживая самые маленькие части и шестерёнки, подцепив их кончиками длинных пальцев. Гарри такое и с магнитным пинцетом удавалось с трудом. Хищный некрасивый профиль и презрительно кривящиеся тонкие губы — вот что было перед глазами Поттера, когда он кончал, втрахивая очередного любовника в матрас второсортного мотеля в редко случающиеся увольнительные. Бесила сама мысль, что Снейпа ему никогда не иметь. Гарри, как убеждённый актив, даже мысли о расчехлении зада для понравившегося партнёра не допускал. А представить, что Северус под него ляжет — фантазии не хватало. Вон, сколько идиоток и идиотов отшил. «Или есть кто, или асексуал, или импотент, или лишился чего на задании… всяко может случиться», — решил Гарри, продолжая бушевать от постигшего его наваждения. На выпускном новоиспечённый офицер хотел попрощаться со Снейпом по-человечески — всё же тот, несмотря на неприязнь к ученику, поставил ему хорошие баллы. На что преподаватель лишь брезгливо сморщился, руку для пожатия не подал и слов благодарности не принял, лишь выразил надежду никогда больше не встречать недоразумение под фамилией Поттер на своём пути. Добродушная улыбка на лице Гарри превратилась в волчий оскал, протянутая ладонь сжалась в кулак и опустилась. — Искренне вам этого желаю, Снейп. — Гарри умышленно опустил «сэр», как и другие регалии, и, зло играя желваками на скулах, отошёл. Пожалуй, пора кончать с этим детским мазохизмом и юношескими хотелками. Плюнуть и растереть. Уже послезавтра — распределение и Грюм, который обещал определить молодого офицера в боевой взвод. Но судьба решила иначе, и дорожки Снейпа и Поттера всё же пересеклись. В первый же день, когда Рон водил Гарри по корпусу аналитики и слежения, они забрели в лабораторию к инженерам-техникам. Заодно новый сотрудник «познакомился» с её главспецом. Издалека завидев знакомую фигуру в чёрном форменном сюртуке, блестящем хромированными бляхами, сердце боевого старлея ёкнуло, и, немного споткнувшись, Гарри принял устойчивое положение. Сейчас, как никогда, не хватало трости, но носить её он посчитал слабостью, хоть врачи и рекомендовали. В итоге Поттер пошёл на компромисс и купил себе телескопический вариант из прочного и лёгкого сплава, который очень удобно умещался в запасную ячейку рядом с кобурой. И если колено начинало совсем уж безобразничать, трость была под рукой. Со временем доктора обещали, что боли уйдут и сустав окончательно приживётся. Оставалось только дождаться. Снейп с неудовольствием посмотрел на вторгшихся в помещение полицейских. В первом признал Уизли, чьё звено с завидной настойчивой регулярностью портило вверенные им на время заданий механизмы, отчего неудовольствие усилилось. За спиной длинного и по-фермерски добродушного рыжеволосого верзилы красовалась другая личность — на полголовы ниже, тоже в полицейской форме, с нашивкой старшего лейтенанта отдела аналитики и слежения на рукаве. Явно ожидаемое подкрепление. «Очередной балбес-вояка», — вынес вердикт Снейп. «И чего их принесло?». Потом присмотрелся. «Ну, надо же — Поттер!» Снейп подошёл ближе. Сотрудники в его присутствии спин не разгибали, самоотверженно копаясь в механизмах. Время для распития чая, неспешного курения на чёрной лестнице и фривольных разговоров настанет после обеда, когда грозный шеф удалится в личную лабораторию творить там в клубах пара, мелькании разрядов генератора и мелодичном перезвякивании промасленных деталей. По мнению механиков, не хватало только запаха серы, чтобы Снейп среди высокоточных приспособлений и станков для сборки чувствовал себя как дома. Рон Снейпа не боялся — с чего бы, не пацан уже, а взрослый двадцатипятилетний мужчина. Но всё равно внутренне подбирался, как возле клетки с особо опасным хищником — вроде и за решёткой тот, но мало ли, вдруг прутья не выдержат. Он вообще к инженеру относился ровно: ну злится и злится, характер херовый, что ж поделаешь. Это Гарри вечно вулканировал своей неприязнью, и было за что. Поттер учился откровенно лучше Уизли, с бОльшим рвением. Рон у них в тандеме отвечал за теорию и был признан лучшим аналитиком и тактиком на курсе, зато Гарри, когда речь заходила о стратегии и практике, рвал всех и во всех направлениях. А ещё у него была явная предрасположенность к механизмам, и, будь менее боевой характер, инженер-механик мог бы вырасти славный. Но Снейп — единственный, кто из вредности признавать этого не собирался. Выполняя задания зловредного препода, Гарри изготавливал практическую часть за двоих, а Рон писал оба эссе. Потом посвящали друг друга в тонкости. Тем обиднее было Гарри получать якобы притянутую за уши отметку «удовлетворительно», когда рыжий радовался своей «хорошо», а порой и «отлично», и даже иногда (о ужас!) отхватывал скупую похвалу. Другу Поттер не завидовал, просто такое положение дел лишь подтверждало теорию о снейповской нелюбви к нему по невыясненным причинам. Сейчас же, когда к нему приближался хозяин мастерской, Гарри был почти спокоен. Только ноги расставил поустойчивей для более жёсткой фиксации и руки завёл за спину, скрестив на пояснице. Взгляд сделал скучающий и как будто вовсе не узнающий. Уизли представил их друг другу со всеми регалиями и должностными званиями. Гарри приветственно скупо кивнул: «Снейп». Испытывая удовольствие, что будь ты хоть трижды супер-пупер главспецом, а никаких рычагов влияния на аналитиков не имеешь, потому и субординацию можно считать условной. Ну что ворон ему сделает? Прибор испорченный подсунет? «Ха» три раза! Северус бегло осмотрел Поттера. «Хорош, поганец». С годами стал ещё лучше, шире в плечах, красота загрубела и вкупе с суровой притягательностью сквозила сексуальность сильного самца. Вот уж сколько верёвочке не виться… Снейп ненавидел мальчишку в Академии люто и всеобъемлюще. За что? Да за то, что хотел! Хотел до дрожи в предателях-пальцах, до болезненного стояка, который приходилось унимать вручную в преподавательской уборной после каждого занятия поттеровской группы. Ненавидел самозабвенно, потому что внутри пробивал ток от звериного магнетизма молодого хищника в ещё не до конца возмужавших пацанячих чертах. Ненавидел за то, что взгляд тяжёлый от гнева и потемневшие зелёные глаза заставляли почувствовать каждый волосок на затылке, а яйца болезненно поджаться. Ненавидел, потому что всегда предпочитал брать, спрятав постыдное юношеское желание отдавать себя уже давно и, как тогда казалось, окончательно. Ненавидел за само существование Поттера, из-за которого демоны, бывшие в узде, почуяли волю. И вот пожалуйста — теперь этот Поттер работает этажом выше! Череда дальнейших дней Гарри была украшена новой работой, вниканием в суть и скупыми встречами с главным инженером в коридорах и на инструктаже по оборудованию. Вновь проснулась холодная война, которая теперь протекала на равных, потому что Снейп по званию капитан военной разведки, но и Поттер давно уже не сопляк-курсант. Полгода на новом месте расставили точки над «i». Поттер всё так же хотел трахнуть Снейпа и всё так же понимал, что тот ни за что этого не позволит — скорее натравит на него своих свихнутых киборгов, которые служат при мастерской погрузчиками и «подай-принеси». Не понимал, чем его так зацепил некрасивый и резкий уже сорокалетний мужчина. Ну вот не понимал, и всё! Угловатый, похожий на ворона, с длинными волосами, чаще собранными на затылке, с окулярами для точных работ, вечно торчащими на смоляной макушке… Весь затянутый, словно упакованный в холодную рассудительность и чувство собственного достоинства, которое сбоило только на Поттере. Выдержка, как шестерёнка, на которой стёрся зубец, непременно заедала в присутствии притягательного капитана. Только сейчас, уже с высоты более богатого житейского опыта Поттер мог пожать плечами на причуды своего организма и психики и после службы с удовольствием окунался в вечернюю жизнь молодого, не обремененного обязательствами холостяка. Рон давно выбыл из рядов таковых, встретив после выпуска умницу-Гермиону — молодую сотрудницу Департамента науки и прогресса. Уизли влюбился раз и навсегда, вместе с Гарри блядствовать прекратил, всецело посвятив себя осаде крепости добродетельной мисс Грейнджер. В те времена Гарри редко видел друга, потому как работали они в разных отделах после выпуска, но Поттер был первым, кого познакомили с будущей невестой. Она тогда, правда, этого ещё не знала, но Рон уже всё решил. Всецело одобрив кандидатуру намечающейся миссис Уизли, Гарри отошёл в сторону, чтобы не отвлекать друга от семейного счастья. С удовольствием отгулял на свадьбе и поднимал тосты за молодожёнов, а когда в доме освободилась квартира под ним, предложил молодой семье въехать в съёмные комнаты вместо неудобной гермиониной комнатёнки с ворчливой хозяйкой за стенкой. Жилось им вполне весело и шумно. Деятельная Гермиона практически усыновила друга мужа, который, привыкнув жить в казённых стенах, в свободном быту оказался существом беспомощным. Порядок в его квартире царил образцовый, а вот готовить он не умел. В связи с чем миссис Уизли постановила, что для денег на продукты у них будет общая кубышка, а готовить она может на всех, ну и мальчики помогут, когда необходимо. Гарри был рад, с удовольствием завтракал и ужинал домашним. Молодому мужчине было приятно, что к нему, уже взрослому дядьке иногда с щетиной на щеках, с солидными мускулами и внушительным послужным списком, относились по-женски заботливо и ласково. Пусть Герми оттачивает свои материнские инстинкты на нём и Роне, пока малявку не народят. Поттер только «за». Так и жили: чета Уизли на пятом, а Гарри на последнем, мансардном, этаже. Неплохо жили, дружно. Друзья забирали Гарри из больницы после выписки, когда Поттер почти не мог передвигаться, а на инвалидную коляску с паровым моторчиком смотрел, как на личного врага. Гермиона журила и заставляла больше отдыхать, вместе с Роном развлекала вечерами, а Поттер радовался за друга, что супруга ему досталась на редкость славная. После многочисленного и шумного уизлевского семейства парень вообще удивлялся, как Рон решился жениться. Спустя полгода работы в аналитике старший лейтенант полиции Поттер вполне неплохо себя чувствовал. На выходных позволял себе прошвырнуться по барам и клубам, подснять кого-нибудь, а то, что партнёры походили типажом на Снейпа, так не беда! Ну нравятся ему длинные и тощие (высокие и стройные, сказал бы культурный человек), привлекают черноволосые и патлатые, в идеале с тёмно-карими глазами, так что же? Завораживает, как изгибается спина и выступают позвонки, обтянутые белой кожей, стоит загнать член изо всей силы во влажную дырку между тощими ягодицами. Возбуждает, когда мужчина под ним стонет и просит ещё, насаживаясь сильнее. Но самый большой фетиш — если этот длинный и черноволосый развёрнут спиной, и тогда можно на чуть-чуть, совсем на малость представить, что это Северус под ним отставляет белокожую задницу, просит «сильнее» и хрипит, кончая. До работы в новом отделе Гарри подрастерял свою маньячную зависимость, но теперь снова начало накатывать. Назвав очередного любовника в пылу оргазма «Северус», Поттер предсказуемо получил по роже то ли от Тони, то ли от Марка и понял, что с этим пора заканчивать. А вскоре в баре познакомился с милым мальчиком, Драко Малфоем. Ну как познакомился, просто забрал к себе безвольную тушку, которую вырубили в потасовке одним из первых. Рассматривая дома компактное тельце и изящные черты, помятую и грязную, но явно дорогую одежду, сделал вывод — аристократик. Сдать бы его маменьке с папенькой, чтоб объяснили неслуху, как шляться по злачным местам рабочих кварталов, да документов при парне не было. Знакомство задалось сразу. Придя в себя, Драко согласился, что перед возращением с повинной к отцу нужно отлежаться до утра в квартире случайного знакомого — уж больно шишка на лбу болела. А ночью сам юркнул в постель хозяина. Гарри, лишённый из-за найдёныша секса на вечер, отказываться не стал. Мальчик был приятный во всех смыслах, с гладкой кожей, по девчачьи розовыми пухлыми губами, мягкими блондинистыми волосами и яркими серыми глазами. Словом, полная противоположность тем, каких обычно выбирал для себя Гарри. Аристократику оказалось уже двадцать, что стёрло всякие моральные терзания со стороны Поттера, и он с удовольствием вертел блондина по-всякому, к общей радости обоих. Натрахавшись вволю и утомив излишне похотливого Драко, Гарри с удовольствием заснул, подтянув под бок сопящего паренька. С первой ночи с найдёнышем было уютно — словно котёнка с улицы подобрал и сразу привык. Поутру перед службой полицейский растолкал Драко и потащил его завтракать на кухню — не к Гермионе же вести столоваться не пойми кого. Аристократик крякнул со сна и испуганно сжался, увидев ночного любовника в форме — с некоторых пор он избегал встреч с правовыми ведомствами. От Поттера это не укрылось, и он быстренько и с пристрастием провёл допрос подозрительного типа прямо на кухонном столе. Когда Гарри кончил, а бедному Драко разрядиться так и не дал, но уверенно пошёл на второй круг, страдалец во всём сознался и покаялся. Отец его, лорд Люциус Малфой, сына изгнал с глаз долой, когда мальчик связался с анархистами и всерьёз увлёкся идеями, идущими вразрез с отцовским образом жизни и существующим монархическим укладом. Увлёкся Драко не просто идеями, а лидером местной ячейки и пошёл за ним, как мышь на сыр. Невинные демонстрации и сборища переросли в митинги и столкновения с полицией, аресты. Последней каплей стало то, что Драко навязчиво попросили-приказали пронести бомбу с часовым механизмом на приём к губернатору, объявленный в честь дня рождения супруги политика. Смертельный механизм был тщательно замаскирован под сову-часы, искусно сточенную из серебренных пластинок, лампы-глаза вспыхивали, сова оживала и ухала каждый час, расправляя крылья и наклоняя голову, после чего засыпала до следующего боя. Диво, а не подарок, если бы не нутро, способное разнести всё здание целиком. Драко пытался отказаться, да и не пустят его на приём без приглашения, но не тут-то было. Любовник, ласковый и тактичный до этого, проявил себя во всей красе. Прихватил за горло широкой лапищей — мол, хватит, мальчик, кончились детские игры, житьё-бытьё нужно отрабатывать. А не согласен, так и в резиденцию Малфоев такой «подарочек» может прибыть. Убитый и потерянный Драко плёлся на приём, выряженный в лучшие одежды, которые прихватил из отчего дома, с твёрдым намерением проклятую сову выкинуть в воду и сдаться властям, рассказать всё и про всех, лишь бы его родители не пострадали и были ограждены от мести. Сову выкинул в технический глубокий канал за грандиозным и пышным губернаторским домом, но проклятая игрушка сразу сдетонировала, подняв столп воды вперемешку с илом, и частично обрушила каменные укреплённые стенки. Шума и крика поднялось много, набежали люди, и Драко, мокрый и чуть живой со страха, сбежал, опасаясь моментальной мести со стороны бывших товарищей и любовника. Да, к такому его жизнь не готовила. Корил себя, ругал последними словами, что не слушал папА. Решил выпить немного на ту мелочь, что завалялась в кармане, и уже смелым идти к отцу с повинной. Только не учёл, что забрёл в рабочие кварталы, где ему совсем не рады… Заканчивая повествование, блондинчик рыдал, неаристократично размазывая сопли и слёзы, а Поттер, постукивая пальцами, размышлял, что с этим «анархистом» делать. С одной стороны — информация ценная: пароли, явки, конспиративная квартира. С другой — действовать нужно галопом, пока выявленный рассадник не сменил место. Схватив не умывшегося толком Драко и запихав его в авто, на котором ездил на службу, Поттер отправился прямиком к Аластору, которому и пересказал историю. Гарри вещал, аристократик опять всхлипывал из-за несправедливости судьбы — очередной понравившийся мужчина подвёл. Только первый хотел сделать преступником или убить, а этот сдал, полицай чёртов. В своём горе Драко сильно не прислушивался и не замечал суеты вокруг. Люди менялись, всё гудело, как переполненный улей. Позже, устав от упоительного страдания по своей загубленной жизни, Драко всё же включился в суть, и услышанное нравилось ему больше и больше, особенно слова: ценный свидетель, защита семьи и работа под прикрытием. Отведя в сторонку грозного Грюма, похожего на неправильно собранный конструктор, и какого-то серьёзного полицейского, Гарри шептался с ними. Аристократик ушки распустил и подслушал, что мог. Семью защитят и оградят от террора, всё-таки лорд Малфой — видная персона в парламенте. И его сын не пойдет по делу как соучастник, только как свидетель и помощник полиции на добровольных началах, можно сказать, герой — спас губернатора и кучу народу впридачу. На что скептически настроенный суровый седой полицейский, глава Департамента по борьбе с терроризмом, протянул задумчиво: «Я бы всё же закрыл на время, для острастки». Но Поттер стал грудью, не спасовав перед старшим чином, и Грюм поддержал подчинённого, явно имеющего виды на смазливого пацана. Зачем мальцу жизнь портить, семейство благородное позорить, он и так страху натерпелся и дурь из головы выбросил. «Ведь выбросил же?» Драко горячо закивал. Чтобы он, да ещё раз! Ни за что! В тот же день гнездо анархистов разворошили. Главарь почему-то решил, что Драко смалодушничал и кинулся в канал вместе с совой, потому сильно не переживал за раскрытие конспиративной квартиры. Облава была полной неожиданностью, и повязали всех, кого не убили при сопротивлении. Поттер лично забрал вещи и документы Драко, а в дальнейшем проследил, чтобы аристократик проходил по делу только свидетелем. Так и прижился белобрысый найдёныш, оказавшийся голубых кровей, в квартире полицейского. На глаза отцу показаться было стыдно, написал письмо с признанием своей вины и слёзно просил у родителей прощения. Гарри его не гнал — наоборот, баловал мелкими подарками и выходами пусть не в самое блистательное, но общество, парк или синематограф. Драко как создание, любящее секс, с радостью поддерживал марафоны горячего молодого любовника, который, чего скрывать, уж очень ему нравился своей властностью и доминантностью в постели. Да и в обычной жизни. Захочет Драко очередной каприз закатить — Гарри на него только зыркнет и протянет с оттяжкой на звук «р»: «Д-р-р-р-ако!» Всё. Блондин уже готов к употреблению в любом виде с подгибающимися ногами и рвущим ширинку стояком. Так и прожили две недели. А потом на службу к Поттеру явился сиятельный лорд — папА Мафой. Гарри вызвали в кабинет Грюма, где Аластор как глава департамента представил мужчин друг другу. Лорд дураком не был и сразу приметил, что любовник сына, у которого пропавший отпрыск проживает, действует на Драко положительно — шельмец даже в институт вернулся восстанавливаться. Пребывая в лёгкой неловкости, Люциус предложил хмурящемуся Гарри деньги на содержание сына. Поттер вежливо отказался, сказав, что жалования им на проживание хватает. «Не корыстный, тем лучше!» — подметил Малфой-старший и аккуратно спрятал бархатный кошель обратно в камзол. Что ж, способ перевоспитания, конечно, несколько своеобразен, но под таким присмотром, глядишь, из неслуха всё же оформится достойный гражданин. С личным делом Поттера лорд ознакомился сразу, как только узнал все обстоятельства и приключения наследника, и постановил: служителю закона Драко можно доверить, а дальше видно будет. Малфой горячо благодарил Поттера и Грюма, что не дали ославить древний род, сыну написал письмо с прощением и приглашением его и партнёра на примирительный ужин в ближайшее воскресенье. Драко прыгал по квартире Гарри довольным козликом и лез целоваться, вследствие чего напросился на страстное продолжение вечера. А на семейном ужине несколько растерявшийся от роскоши обстановки и напыщенности вышколенных слуг Поттер увлёкся рассматриванием миссис Малфой и вернулся в реальность, лишь когда за столом возникло неловкое молчание. Тут он понял, что Драко и его родители смотрят на него. Вопросительно подняв бровь, дал понять, что прослушал. — Гарри, я сказал родителям, что пока поживу у тебя. Нужно только книги для учёбы перевезти и кое-что из вещей. Поттер уронил челюсть: «лихо!», но всё же кивнул. Привык он к похотливому котику рядом, да и о Снейпе почти думать перестал из-за слишком насыщенной половой жизни. Вот что регулярность с людьми делает! Только нет-нет, да и ёкнет, когда встретится высокая тёмная фигура в коридоре. С Малфоем-младшим жилось весело, точнее, нескучно. Порой шумно, иногда напряжно. Хватило запала аж на три месяца. Блондинчик быстро понял, что единственным и неповторимым светом в оконце полицейского он не станет — те же Рон и Гермиона ему явно дороже. Как и работа. Драко быстро устал от одиноких вечеров, когда Гарри приходил поздно, измочаленный и падал спать; про одинокие ночи во время дежурств сожителя и вовсе можно не упоминать. Секс был всё так же хорош, но одним им сыт не будешь. А поговорить? Драко пытался саботировать и митинговать, не пускать к телу, но прямой, как рельса, Поттер заваливал и прижимал, заласкивал до момента, когда капризное «нет» превращалось в хриплое «да-а-а-а!» От этого Малфой-младший злился поутру на себя и ещё больше — на сожителя. Он не любил Гарри, но доверял и привязался, а тут такое невнимание. Привыкший с детства быть пупом земли, Драко оказался не готов жить как все и спускаться с пьедестала обожания. Когда Гарри в очередной раз пообещал быть пораньше и не явился, а Драко ждал и, между прочим, даже сам (!) приготовил ужин (читай «купил и красиво разложил по тарелкам»), последнее терпение балованной капризки кончилось, и он направился в Управление. Выписав пропуск на проходной, парень решительно направился к нужному кабинету. Не дошёл, наткнувшись на Гарри в коридоре, полном людей. И закатил не самую приятную сцену с швырянием ключей и заявлением, что он возвращается к родителям, ибо жить с таким бесчувственным чурбаном — всё равно, что сожительствовать с Биг-Беном. Гарри только пожал плечами и поднял связку, тяжело согнув натруженную за день ногу. Чего-то такого он ожидал, Драко ещё надолго хватило. Мальчик наигрался в самостоятельность и хочет вернуться под родительское крыло. Терпелки дождаться, когда Гарри его прогонит, не хватило, вот и строит из себя обиженного, чтобы был повод уйти непонятым и оскорблённым с гордо поднятым аристократическим носом. Неприятно только то, что пол-управления теперь в курсе личных дел лейтенанта, и Снейп в том числе — вон, чёрная макушка мелькает. Поттер не скрывал своих вкусов, но и не афишировал. Ещё чего! Министр женился недавно на своём секретаре, и что? Значит, и скромному полицейскому отдела аналитики — не грех. Мужики у них в звене в основном брутальные и предпочитающие слабый пол. Ну будет пара человек от него нос воротить и выходить из душевой в знак протеста и отторжения — не велика потеря. Главное, что Рон и Гермиона в курсе. Друг, как только они скорешились на первом курсе и заселились в одну комнату в курсантском общежитии, заявил: «Люби хоть киборга, главное, чтобы человек был хороший. Ну и мой филей не трогай». Так что Гарри сильно не дёргался, только по поводу Снейпа расстроился. Не хотелось проявлять слабость и афишировать неудачи, а в лице окружающих это так и выглядело — молодой знатный любовник бросает потёртого жизнью полицейского. Поттер махнул рукой. Когда его интересовало личное мнение окружающих?! Гарри вздохнул, обнял нервно трепыхающегося Драко за плечо и вместе с ним пошёл на выход. — Ну, что ты дёргаешься, дуралей? Домой к родителям вернуться захотел? Блондинчик предсказуемо надул губы, потом, поняв, что раскрыт, буркнул: «Да». Гарри оформил отгул на следующий день, чтобы помочь Драко собраться. Папенька в полдень обещал прислать авто за блудным сыном и вещами. Прощальный секс был весьма недурён, но былой страсти в нём не осталось, словно встретились два давних приятеля. Драко всё пытался пустить слезу при расставании, на что Поттер чмокнул его в нос и пообещал, что всё теперь у него в жизни будет замечательно. Ну и не удержался шлёпнуть напоследок по заднице, чтоб больше не шалил. Закрыв за съехавшим любовником дверь, Поттер вздохнул полной грудью. Квартира без малфоевских финтифлюх казалась пустой, но Гарри это нравилось — подустал он от этого водевиля, но, взяв на себя обязательства за парня, собирался слово держать, пока тот сам не вернётся к родителям. Тем же вечером спокойный, как удав в зоосаду, Поттер ужинал у Рона и Гермионы, как раньше, и тепло улыбался друзьям. Драко ревновал к ним и обществом Гарри вечерами предпочитал не делиться. Теперь же всё стало на прежние рельсы, и от этого вернулось ощущение блаженной уютности. Эскапада Драко с разборками на людях привела к неожиданным результатам: товарищи и коллеги зауважали Поттера пуще прежнего. Вот и пойми после этого людей! По идее, Гарри прилюдно бросил любовник — печально. Но все почему-то расставили акценты не так — у полицейского был в любовниках сын лорда! Что в век социальных неравенств само по себе удивительно. Низший класс, простые работяги редко удостаивались внимания обширного среднего класса, к коему относился старший лейтенант спецчасти полиции Гарри Джеймс Поттер. Далее шли заоблачные верхи, делящиеся на богатых промышленников-предпринимателей и представителей аристократии. Слои эти смешиваться не желали, а редкие попытки поменять уклад вызывали нездоровое любопытство, с коим и столкнулся Гарри, когда сразу несколько человек в офицерской столовой «по дружбе» поинтересовались: каково оно, шпилить аристократа? Поттер на такую некорректность лишь повёл плечом: что, мол, аристократы не люди? Пойдём в туалет, я покажу, как это происходит. Любопытные ретировались, ибо Гарри даже в расслабленном состоянии представлял собой опасность в виде тренированного сильного тела и большого боевого опыта. Он, в отличии от многих в отделе аналитики, не пренебрегал походами в спортзал — не только ногу разрабатывал, но и держал мышцы в тонусе. Тот же Рон начал разъедаться на гермиониных пирогах, а на тренировки времени не оставалось, всё-таки командир звена третьего отдела аналитики и слежения, плюс девять подчинённых впридачу. Планёрки и бюрократия отбирали слишком много времени, поэтому Рон предпочитал вырываться с Гарри на дежурство, хоть с людьми пообщаться, а не в кабинете штаны протирать. Из десяти человек звена только двое, Томас и Финниган, приняли в штыки новость о сексуальных предпочтениях Гарри и всячески теперь демонстрировали, что с пидором в коллективе им некомфортно. Показательно покидали душевые и кривились, отсаживаясь в столовой. Рон, расписывая графики по сменам, следил, чтобы пути его подчинённых не пересеклись, каждый из троих был хорошим спецом, терять никого не хотелось — глядишь, перебесятся. Поттеру же было наплевать и на любопытных, и несогласных с его образом жизни. Единственный человек, на которого было не наплевать, и который стал свидетелем безобразия, никак себя не проявлял. Хотя Гарри ждал ехидных замечаний в редкие рабочие встречи. Но Снейп, продолжая уничижительно комментировать способность ронова звена портить аппаратуру, на личности не переходил. Даже когда старлей пришёл к инженеру с повинной головой возвращать немного подкорректированный в полевых условиях подслушивающий аппарат, который повредился при столкновении двух мобИлей. Прослушка ещё была нужна, а группа перебазировалась на новое место, и времени на доставку другого прибора не было. Тогда Поттер, вспомнив курс того же Снейпа, пока ехали на новое место, наковырял нужных диодов и микроламп из раскуроченных и уже негодных приборов, подсвечивая себе зажатым в зубах фонариком. И одной лишь отвёрткой ноль-шесть дюйма сотворил монстра: на лицо ужасного, доброго внутри. И главное — работало же! И записывало! После, сидя у инженеров и ожидая, пока ворчащий Снейп собственноручно (!!!) разберётся с получившейся монстрой и перепишет запись разговоров на бобину, Гарри разглядывал его, всячески демонстрируя, что не смотрит. Чтобы не пялиться на лицо, рассматривал ловкие пальцы, которые скручивали приляпанное на ходу. От этого становилось всё более некомфортно, сидеть в том числе. — Руки вам, Поттер, занять нечем… — вздыхал Северус. — Впрочем, спасибо, что хоть что-то вернули… Про себя-то Снейп был доволен. Пошло-таки на пользу тыканье носом во время учёбы. Любой другой из звена Уизли так свернул бы набекрень нежную аппаратуру, что и не восстановишь после. А тут — лишнее убрать, негодное заменить, контакты почистить — всего-то дел на полчаса. Северус ещё в Академии отметил, что у курсанта талант, который бы развить не помешало, но слишком другие мысли витали в ту пору в голове, слишком демоны голосили при виде ладно слепленного молодого тела. Поэтому, принимая работы Поттера и Уизли, он с затаённым удовольствием всегда рассматривал гаррины придумки, выполненные за себя и за друга. О существующем симбиозе двух студентов преподаватель догадался сразу, но предпочёл промолчать. Какой из Уизли механик?! Вот эссе у него хорошие выходят, пусть и пишет. Прошедшие годы мистер Снейп не скучал. После ранения, полученного во время миссии в Африке, Северус решил, что пора остепениться и осесть. Выйдя в отставку, он благосклонно принял предложение возглавить кафедру механики вместо уходящего на покой профессора Бинкса. Государство не хотело отпускать ценного изобретателя, потому капитан разведывательных войск сэр Северус Тобиас Снейп числился консультантом и иногда выполнял спецзаказы. Но в целом жизнь его стала спокойной и размеренной. С солидными накоплениями за годы службы и достойным академическим жалованием инженер позволил себе купить уютный домик в зажиточном пригороде Лондона и оборудовать мастерскую, оснащённую по последнему слову техники. Всё бы было хорошо и здорово у привыкающего к мирному укладу жизни Снейпу, кабы не лохматое зеленоглазое недоразумение, сбивающее все мысли в одну горизонтальную плоскость. С трудом, но поборов не пойми откуда вылезшие желания к курсанту Поттеру, Северус вздохнул, когда поттеровский курс выпустился. На празднике по случаю окончания учёбы Снейп позволил себе ужасную бестактность, но он настолько устал от внутренней борьбы, что не видеть Гарри никогда больше стало самым заветным желанием. Потом, конечно, корил себя — взрослый мужик, а повадки как у дамочки истеричной. Неприятно было видеть, как радушная улыбка на симпатичной физиономии сменяется недобрым оскалом, а глаза враз становятся холодными и злыми. Проведя после выпуска Поттера ещё два года в Академии, Снейп окончательно понял, что это — не его. Заказы от государства поступали с завидной регулярностью и требовали всё больших мощностей, а превращать свой дом в склад станков не хотелось. Нужна была оснащённая мастерская. В Управление полиции идти работать желания не было — Северус считал, что с силовыми структурами его роман исчерпан. Но потом увидел их мастерские мелких механизмов и целый цех для крупных аппаратов… это была любовь, сразу и от всего сердца! Главный инженер отдела разработок полицейского Управления заступил на службу, засучив рукава. Месяцы сливались друг с другом. Снейп много работал, попутно с кем-то встречался, иногда где-то ночевал, но чаще возвращался домой от случайных любовников. В целом жил комфортной жизнью обеспеченного джентльмена средних лет, женатого на своей работе. И было ему хорошо, пока Уизли не перетащил в своё звено повзрослевшего и ещё более притягательного Поттера, комиссованного после ранения из отдела оперативного реагирования. С Уизли Снейп уже более или менее примирился, он часто сталкивался по службе со своими учениками, но видеть Гарри практически каждый день… Встрепенулись былые мысли и желания, что совсем уж постыдно для сорокалетнего самодостаточного мужчины. Вот как можно инструктировать полицейских о применении новой техники слежения, когда в лекторском зале в первом ряду сидит Поттер?! И вместо мыслей, как донести до этих мужланов основные принципы, чтоб тонкий аппарат, не терпящий халатности, работал правильно, представляешь, как Поттер выглядит без одежды (хотя и в форме он р-р-р-р-р), как могут целовать эти красиво очерченные губы, каков он, Гарри, подминающий под себя, заставляющий подчиниться своей воле? Наваждение Снейпа, неспешно засыпающее последние пять лет, возвращалось со стихийно нарастающей последовательностью. Тревожным набатом било осознание полного совпадения типажа, предпочитаемого им при выборе любовников — разве только глаз таких не найдёшь ни у кого больше. Но мало того: Снейп чуть не подставился сам! А этого он не допускал категорически. Врезав ничего не понимающему парню, Северус поспешил одеться и покинул гостиницу, раз и навсегда вычеркнув для себя случайные связи. Уж лучше он сам справится. Поэтому обнаружить Поттера в составе опергруппы слежения, в которую инженер Снейп вписался в самый последний момент, даже не глянув на фамилии, было сродни удару по голове тяжёлым тупым предметом. Пенять оставалось только на себя и неуёмный исследовательский зуд. Что он — не мог испытать нового жука-информатора завтра с другой группой?! Поттер часто заглядывал к механикам, и порой отказать себе в удовольствии самолично обслужить полицейского Снейп не мог. Хоть поглазеть на привлекательного хищника. После происшествия с любовником Гарри Северус вынес два вердикта: лейтенант предпочитает мужчин и является ценителем нежной, утончённой красоты в оных. Поскольку в эти параметры Северус вписывался лишь полом, надежды было ноль целых ноль десятых процента, что суровый и мужественный, а ещё молодой и привлекательный полицейский обратит внимание на потёртого жизнью мизантропа и технического паука, перебирающего шестерёнки ввиду отсутствия личной жизни. Да и не надеялся Снейп, годы уже не те, чтобы воспарить в иллюзиях. А тут — замкнутое пространство бутафорского грузового фургона, оборудованного под передвижной штаб, и связка Уизли-Поттер. Мрак! Первые три часа Снейп, не обращая внимания на исполняющих свои обязанности соседей, споро завершал отладку приборов. Установив связь с закреплёнными предыдущей группой механизмами прослушивания, вывел сигналы на визоры и линзы и занялся своим жуком. Иногда поглядывая, чтобы вся аппаратура работала в штатном режиме, Северус отладил тонкое устройство жука-шпиона под существующую ангарно-складскую территорию, подкрутил, где надо, и ещё раз всё проверил. Изящный механизм пел, подобно арфе, послушный воле создателя, и блестел медными деталями и гранями маховиков. Устало стянув с лица очки для точных работ, инженер прикрыл глаза ладонью, не обращая внимания на то, что Поттер его разглядывает уже некоторое время. Надавив на глазницы, Северус просидел так ещё немного, заморгал часто-часто, прогоняя заплясавшие тёмные точки, потом встал и, потянувшись всем телом, тут же чопорно одёрнул прошитый ромбами тёмно-коричневый жилет и строгий чёрный сюртук. Снейп всегда был застёгнут на все пуговицы, змейки и застёжки, дистанцируя себя и личное пространство от нежеланных вторжений. Носить форму ему было необязательно, но и собственная одежда мало чем отличалась по строгости кроя и линий. Только встав из-за стола механика, Северус заметил, что в духоте фургона, с которой вентиляция справлялась не ахти как, Поттер и Уизли уже избавились не только от форменных курток с бронированными щитками, что полагались каждому на оперативном задании, но и от рубах. Оба сидели сейчас в обтягивающих тёмно-зелёного цвета майках и такого же цвета штанах, прошитых и усиленных клёпками. Если на раскрасневшегося рыжего Уизли с явно наклёвывающимся брюшком смотреть было индифферентно, то за Поттера глаз цеплялся и не желал отлипать. Гарри стоял спиной и списывал данные с приборной доски. А Северус пытался сглотнуть ставшую вязкой слюну. Широкие плечи и руки с рельефными бицепсами, талия, которая в одежде казалась широковатой, теперь, благодаря узкой майке, могла продемонстрировать прокачанные боковые мышцы, задница некрупная, поджарая, чуть примятая сверху, ровные ноги, всю красоту которых оценить сейчас невозможно из-за боковых карманов с напиханной в них мелочью. Снейп бы тоже с удовольствием снял свой длинный и, как назло, шерстяной сюртук, но тогда короткий жилет и довольно узкие брюки выдадут его большую проблему. Северус мысленно застонал от такой несправедливости в мире. И, как любой порядочный человек со скверным характером, не найдя других занятий, начал язвить и отвечать колкостью на любое слово в свою сторону. Выпустив жука собирать данные, Снейп лениво перебирал то, что есть, из ремонтного арсенала и автоматически рассортировывал по ячейкам на рабочей столешнице. Предыдущие смены явно были не очень аккуратны. Пара резкостей вместо ответов свела «на нет» любые попытки скрасить ожидание разговором и затянуть в дискуссию. Гарри и Рон, переглянувшись, пожали плечами. При Снейпе, пауком сидящем у своего мобильного стола-мастерской, о личном разговаривать не хотелось, как и травить байки, распивая чай из термоса. Засада-слежение обещала быть долгой, а группировка, промышляющая мелкой и средней контрабандой в портовом районе, могла и вовсе не явиться на территорию, порученную их группе. Всего таких групп было восемь, и они полностью покрывали следящей сетью весь складской район, сам порт и доки, периодически из динамиков доносились доклады по секторам о положении дел. Гарри поглядывал на сутуло склонённую над поверхностью спину и, даже несмотря на грубость Северуса, предпочёл бы его увидеть на этой столешнице в совершенно другом виде — голого и стонущего, неловким взмахом руки сметающего всё, что так тщательно складывал и перебирал уже битый час. С каждой минутой физический дискомфорт нарастал. Пойти в туалет и хотя бы подрочить хотелось всё больше. Поттер, конечно, этого не знал, но Снейп был абсолютно с ним солидарен. Гарри спасали от позора присутствие друга и тянущая, отдающая в бедро боль в травмированном колене. «Да когда ж эта железяка приживётся-то?!» Массаж через ткань брюк не помог, и не в силах больше терпеть боль, которая даже смогла унять стояк, лейтенант направился в закуток с капсулой для туалета. Отлив, он со всем вниманием отмассировал бедро и особо припухшее колено, терпеливо выждал, когда жирная мазь впитается, и тщательно отмыл руки. Не было его минут пятнадцать. Рон и внимания не обратил, а Снейп не преминул сказать, что в аптечке имеются спецсредства на все случаи жизни. Гарри от накатившей злости даже не нашёл сразу, что ответить. Только швырнул в сердцах на стол механику тюбик болеутоляющей мази и тяжело проковылял, не сгибая колено, на своё место. Старлей был разгневан соседством, раздражён неприятным холодящим покалыванием от мази на коже и снова возбуждён. — Ещё одно слово, и эта мазь понадобится тебе, — сквозь зубы процедил Поттер тихо, но все присутствующие услышали. Рон поспешил отвлечь друга разговором: — Что, Гарри, прогнозирует твоя нога дождь? — Да, думал, к утру польёт, но теперь обещаю в самом скором времени, через час-полтора. — Хреново, видимость ухудшится, — кивнул Рон. — Уизли, а где вы расположили динамики и передающие радары? — Снейпу было неловко от неудачной шутки, как-то он не учёл, что идеальный на его взгляд Поттер может мучиться из-за имплантированного сустава. В общем, некрасиво вышло, так что служебные темы могли помочь загладить неловкость. — В основном в водостоках, кое-где в щелях, стыках ангаров… Вот чёрт! Если дождь… — Если дождь будет сильным и долгим, — перебил Снейп, — произойдёт окисление наружных диодов, и аппараты автоматически отключатся, я уже молчу про водостоки. — Надо переустанавливать! — подвёл итог Гарри и стал подниматься. — Сиди уж, тебе сейчас только по крышам скакать, — Рон надавил на плечо друга, — я пойду. Ещё раз сверившись с картой расстановки маяков, Уизли натянул на себя потёртую кожаную куртку, в которой, на манер пулемётной ленты, крест-накрест на пузе крепились по ячейкам разводные ключи разных калибров, штаны полувоенного образца, а тяжёлые ботинки с железным носом и так были в чести у водителей большегрузов. Устроил набекрень кепку с эмблемой грузовой компании и, подмигнув остающимся, выполз в сырую портовую ночь. За обещанный Гарри час-полтора до дождя он успеет совершить обход и переставить оборудование. Тут много кто шляется по закоулкам, и водитель, ожидающий команды на разгрузку-погрузку, в глаза бросаться не будет, особенно с такой простоватой ирландской физиономией — включать дурака Рон всегда умел. Только бы эти двое не передрались. Одержимость Гарри Снейпом была для друга налицо ещё в Академии. Поттер называл это ненавистью, Рон давал про себя другое определение, но с ним вряд ли согласились бы. Поэтому Уизли не комментировал выбор партнёров товарища, которые были, как на подбор, высокими, темно- и длинноволосыми, носатыми… Исключением в ровном строе стал лишь Драко. Повзрослевший Гарри, когда столкнулся со Снейпом, уже работая с Роном в аналитике, вести себя стал почти так же, как во времена учёбы. Рыжий всё гадал, когда ж до друга дойдёт истинное положение дел? Снейп-то тоже на него посматривает с интересом, когда думает, что другие не видят. Но, зная упрямство Гарри, не вмешивался, лишь иногда шептался с Гермионой, чтобы не держать в себе. Через пятнадцать минут напряжение в фургоне можно было есть ложкой. Первая лампочка замигала на консоли, сигнализируя о смене места транслирующего передатчика. Рон методично шёл по маршруту. Гарри всячески демонстрировал, что он тут один и, как только боль отступила, занялся бессмысленной записью показателей, которые всё равно изменятся, когда последний передатчик в цепи станет на новое место. Северус первый не выдержал напряжения и окликнул сослуживца: — Поттер, — Гарри и ухом не повёл. — Поттер, — повторил Снейп чуть громче. Он хотел извиниться, что делал крайне редко, не у затылка же прощения просить! Тогда Снейп подошёл вплотную и положил руку на плечо, которое напряглось тут же, а его хозяин, ловко перекрутив кисть, заломил руку инженера за спину в болезненном захвате. — Не смей. Меня. Трогать, — очень тихо и очень близко от снейповских губ выдохнули злые поттеровские. — А то что? — руке Северуса было чертовски больно, пальцы словно зажало гидравлическим прессом, но горячечный азарт, загорающийся внутри искрами зажигания, уже шипел и пузырился в крови. Гарри не предоставлялся раньше случай рассмотреть это вытянутое носатое лицо вблизи, не было возможности отметить, что глаза, кажущиеся издали чёрными, на самом деле цвета тёмного шоколада или очень крепкого кофе — терпкого и горячего, такого, как сам Северус. Поттер не знал, кого винить: магию, химию или свою дурную голову, он просто поцеловал близкого и тяжело дышащего Снейпа. Жарко. Голодно. Горячо. Выпустив руку механика из захвата, Гарри толкнул его широкой грудью назад, а Северус рефлекторно вцепился в его майку, чтоб не упасть. Спина инженера упиралась в противоположную пустую от устройств переборку. Прочувствовать позвонками все клёпки и болты железной опоры Снейп не успел — его настойчивый партнёр уже вовсю шарил своими лапищами по всей поверхности задницы, вжимая в себя. Поттер порыкивал и тёрся стояком, тянул к себе за шею, чтобы было удобней целовать более высокого Снейпа, и дурел окончательно и бесповоротно. Если бы Северус не наблюдал сошедшего с ума лейтенанта последние часы, решил бы, что тот пьян. Он так развязно и подавляюще грубо целовал, так прикусывал кожу на шее, пытаясь языком поймать нервно ходящий кадык, что прекратить это безобразие не было ни сил, ни желания. Махнув рукой на здравый смысл, Снейп, как столетняя девственница, наконец-то дождавшаяся смельчака, решил оторваться напоследок. Укусив Гарри за нижнюю губу, он перехватил инициативу в поцелуе, пока тот, не слушая жалкий треск материи, тащил с намечающегося любовника распахнутый сюртук, прихватив заодно недорасстёгнутый жилет. Вещи полетели на пол, под ботинки, зелёная майка туда же. Рубашка почти сдала свои бастионы, а любовники, всё так же порыкивая, продолжали целоваться, отбирая главенство друг у друга. Гарри энергично втирался в долгожданного и такого, оказывается, страстного Северуса, и того всё время прикладывало спиной об клёпки стенки фургона. Наконец Снейпу это надоело. Дискомфорт превысил возбуждение, и он жёстко оттолкнул озабоченно льнущее крупное тело. Поттер, включивший режим инстинктов, принял это как попытку отказа. Подбив Снейпа под ноги, он крутанул его вокруг своей оси, завалил на колени в ворох одежды и зафиксировал собой сверху. Северус так просто позиции сдать не мог и всячески пытался выбраться, ещё не определившись, нравится ему это или нет. Что Поттер сбрендил — это факт, и своей анальной почти девственности (всё, что было, было о-о-о-чень давно и неправда) в грубой форме лишаться не хотелось. Но и пощады просить было слишком унизительно, в конце концов, сам же напросился. Гарри трепыхания партнёра понимал как протест, но ни мыслить, ни анализировать в данный момент не мог. Превалировало желание покорить, покрыть, добиться вожделенного тела. Снова скрутив теперь уже обе руки за спиной и захватив запястья одной сильной ладонью, он уткнул Северуса носом в одежду, торопливо покрывая поцелуями бледную кожу с проявившимися покраснениями от контакта с клепками на стене, ласкал языком позвонки, предавался своему фетишу всецело и самозабвенно. Ему казалось — отпусти он сейчас дёргающиеся руки, и Северус испарится раз и навсегда! Исчезнет. Жадная ладонь поползла к пуговицам брюк и, споро расстегнув, стянула их к коленям, за ними последовало похожее на короткие шорты белье. Вожделенная белокожая задница манила отметить оба полушария зубами, но Гарри перемещаться и отпускать руки не решился, потому как Снейп задёргался под ним сильней. Поттер прижался рвущим штаны членом к голой коже и потёрся, чуть не кончив от ощущений, вида, запаха. Пошире раздвинув колени Снейпа своими, не дал ему сдвинуться, лишь позволил сильнее прогнуться в спине и вернулся к вылизыванию шеи и лопаток, покусыванию плеч. Северус шипел от неудобства позы, боли в затёкших руках и был почти готов умолять, чтобы Поттер прекратил пытку и наконец или трахнул, или отсосал — сделал хоть что-то. Да хоть руки освободил, чтобы почтенный инженер мог передёрнуть. Давно ему не было настолько всеобъемлюще наплевать на раздутое чувство собственного достоинства и тщательно взлелеянные комплексы. Когда Поттер чиркнул змейкой брюк, и к ягодицам Снейпа прижалась восхитительная влажная плоть, тот не знал уже, какому Сатурну молиться. Гарри выпустил наконец руки партнёра. Но тут же придавил широкой ладонью между лопаток, рыкнув-приказав: — Лежать! Сам же нашарил рукой брошенный на стол тюбик с обезболивающей, а, главное, жирной мазью. — Я же говорил, она тебе понадобится, — шептал Поттер, подготавливая вертящего задницей и пытающегося насадиться на два пальца партнёра, мычащего что-то нечленораздельное. — Давай уже! — взмолился Северус, когда согнутые пальцы, орудующие внутри него, раз за разом попадали по простате, вызывая вспышки микрооргазмов и замыкая цепь сознания. И Гарри дал. Сразу и на всю длину. Хриплый вскрик превратился в череду стонов и ругательств, когда придавивший сверху и подмявший под себя Поттер задвигал бёдрами, а его член заходил в узком канале поршнем. Снейп, не помня себя, энергично и абсолютно несолидно подмахивал, пытаясь удержать раздвигающиеся под грузом колени. На спину навалился хрипящий Гарри — так, что грудную клетку сдавило между любовником и полом, колени нещадно натирало о железный фактурный настил. Но встать и уйти желания не возникало. Хотелось только одного — умудриться просунуть руку под себя и сдавить пульсирующий член. Яйца, поджавшиеся и налитые семенем, причиняли боль, но руку выпростать было страшно, лишившись одной из точек опоры, инженер бы точно не удержал вес всей конструкции. Вскоре и это стало неважно. Поттер, сменив темп, проехался широкой грудью по взмокшей узкой спине, принял упор на руки и попал именно туда, куда надо, чтобы Северусу стало настолько хорошо, что даже немного плохо. Горячая волна, сокращаясь и выжигая изнутри, прошлась по позвонкам, а под Снейпом стало влажно и липко. Член пульсировал в такт заполошному сердцу, превращая хозяина в сплошной сгусток удовольствия. Гарри не оставила равнодушным рефлекторно сжимающаяся дурманящая теснота. Стон, протяжный и полный чистого удовольствия, завершил эпическое столкновение двух индивидуумов, затихших на жестком настиле. Немногим позже пришло время логического просветления. Поттер замёрз лежать на холодном металлическом полу на боку, и это отрезвило. Но он боялся разжать руки и отпустить лежащего на животе в ворохе одежды Снейпа, которого он, как последнее животное, только что, кажется, изнасиловал. Когда молчать дальше стало совсем уж малодушно, Гарри тяжело вздохнул и начал повинную: — Я понимаю, что ты вправе после изнасилования предать меня суду, подать рапорт, да хоть убить. Но я не жалею о том, что сделал, очень уж давно хотел этого. Прости. Так себе извинился старлей в темноволосый затылок и понурил голову. Оторваться от Снейпа было нереально тяжело, но, наверное, нужно. Вот сейчас, ещё совсем чуток полежит, и всё. Северус наконец отлепил щёку от сложенных на полу рук и повернул голову к Гарри. — Поттер, ты совсем дурак или прикидываешься? Разве это было похоже на насилие? Но в глазах молодого полицейского было столько искренней вины, что Снейп продолжил более мягко, прямо в губы: — Я не знаю, что это было, но то, что по обоюдному желанию — уж точно. Гарри, прищурив глаза, подсунул ладонь под пах Снейпа, где на сюртуке остывала вязкая сперма. — Северус, гад такой! Ты же кончил! На «гада» можно было и обидеться, но сказано было с нежностью и восхищением, что скрасило все огрехи. А потом Поттер ещё и целоваться полез, перевернув любовника на спину. Вот так бы и обжимались до нового сумасшествия, только консоль с датчиками вспыхнула последней лампой, подтверждая, что переустановленные приборы слежения синхронизируются на общей волне. Гарри нехотя оторвался от вылизывания снейповского уха и помог капитану подняться. — Рон вернётся минут через десять-пятнадцать, — вздохнул Гарри и, получив поцелуй в утешение, начал собирать раскиданные вещи и перевёрнутый ящик с дополнительными перфокартами. Северус, которому Поттер пожертвовал свою измятую футболку, вытирал живот и подтекающую из растраханной дырки сперму. Он был смущён, не зная, как себя вести дальше. Навели порядок и оделись как раз к возвращению Рона с обхода. Расторопный Снейп даже успел замыть белесое пятно на сюртуке и снова водрузить его на себя. Когда Уизли подходил к фургону, начавшийся ленивый дождик перешёл в уверенный ливень. Ввалившись внутрь, Рон сначала стянул мокрую куртку и утёр лицо, а лишь потом обратил внимание на гробовую тишину. Поднял глаза. Краснощёкие распаренные лица, у Снейпа даже уши горят. Гарри — лохматый, глаза бешенные. У инженера воротничок-стойка надорван и торчит над отворотом измятого сюртука. Оба — как кашалот пожевал. «Подрались!» — было первой закономерной мыслью. Потом Рон принюхался — отчётливо пахло потом и сексом. Усмехнувшись, промолчал. «Ну наконец-то, свершилось!» Оставшиеся пару часов до утра прошли в каком-то непонятном ожидании. Все откровенно маялись. Прибывшая утренняя смена группы слежения вызвала общий вздох облегчения. Гарри было неловко при свете раннего утра смотреть в глаза Северусу. Вот казалось бы — сбылась мечта идиота, а дальше что? Особенно если этому идиоту мало одного раза. Снейп общался отстранённо, как всегда, и пока проходила сдача смены, на Поттера вовсе внимания не обращал. Отправив с сотрудником обратно в мастерские Управления ценного жука, спрятанного в жёсткий кофр, и выбираясь окольными путями из портовых кварталов, Северус целеустремлённо шёл к остановке парорельса. Всего каких-то сорок — пятьдесят минут, и он окажется в родных стенах. Там и подумает, как быть дальше. Но на углу третьего квартала инженера нагнал Поттер и, подстроившись под шаг, двинулся рядом. Ещё квартал молчали, как будто не тем же занимались последние часы. — Северус? — М? — Нам же обоим не нужно сегодня в управление, только завтра? — Угум. Гарри специально поддел рядом идущего мужчину плечом, привлекая внимание. — Пойдём ко мне, отоспимся? — Гарри, благодаря тебе и чудо-мази моя задница напоминает ледовито-ментоловый океан. Я сейчас не в настроении «отсыпаться» вне своего дома. Поттеру очень понравилось бархатное «Гарри», словно перетёртое на языке, интимное и плавное, обласканное низким голосом Северуса. — Да я предлагаю просто поспать, без подвоха. Ты ж живёшь где-то в пригороде, а до моей квартиры десять минут на парорельсе. — Неубедительный аргумент, — Снейп поправил на макушке съезжающие очки — главный признак, отличающий инженера и по устройству оптики символизирующий о величине его статуса в своей профессии. — Ещё попробуй. — Ну… На первом этаже моего дома продаётся шикарный кофе и пекут круассаны с сыром и шоколадом. — Хм, — Снейп всем видом изобразил задумчивость и даже замедлил шаг. — Это уже интереснее, но уж больно смахивает на свидание. — А ты бы не согласился? — На что? — Северус якобы непонимающе выгнул бровь. — На свидание. — Дай подумать, — Снейп уже напропалую флиртовал, чувствуя себя до безобразия беззаботно. — Ты — грубый, наглый, самоуверенный, не признающий субординации и разницы в возрасте… — И это значит… — уточнил всё же Гарри, лучшие качества которого только что перечислил Северус. — Это значит, что ты ещё и недоумок, каких свет не видывал, — инженер притормозил за локоть своего визави и, развернув к себе, поцеловал жадно, настойчиво, давая однозначный ответ на вопрос о свиданиях, возможных завтраках и ужинах… И, чем чёрт не шутит — может, даже обедах! Вокруг парили трубы и гудел портовый квартал, рабочие доков спешили на утреннюю смену, посыльные сновали по тротуару. Ехали мимо погрузчики, а двое самозабвенно целовались, тесно прижавшись друг к другу, как искусно прилаженные шестерёнки механизма.