Около полуночи

Тихий шелест шагов Сагюнаро по половицам тонул в суматошном стрекоте сверчков. Лунный свет, проливающийся сквозь настежь открытые по летнему времени окна, расчерчивал коридор черно-серебристыми полосками — точно ночной пруд на поверхности ночного пруда заиграла лунная дорожка, — и прохлада темной, тяжелой воды рассеивала остатки дневной духоты. Гладкая поверхность вздыбилась и пошла кругами от взмаха рыбьего хвоста — где-то в темноте раздался шелест. Сагюнаро остановился, прислушиваясь — но звук не повторился, только громче и отчаяннее застрекотали сверчки. Рыба ушла на глубину. Каждый из обучавшихся здесь заклинателей знал все ходы и выходы в храме, и, несмотря на то, что слишком крепкая дружба между учениками не поощрялась, каждый из них хоть раз бывал в комнатах других: из любопытства, чтобы посекретничать, по приглашению... Поводов для того, чтобы побывать в обиталище друга, за те семь лет, что они провели здесь бок о бок, появлялось немало. Некоторые даже по ночам пробирались: для Канринина, например, самым милым делом было подсунуть лягушку кому-нибудь в постель или сыграть еще какую-то безобидную, но довольно неприятную шутку. Темный участок коридора пересекала лунная светлая черта — узкая и короткая, она доставала едва ли до середины стены, подчеркивая каждую царапину и отколотую щепку. Без скрипа приотворилась дверь, и черта разрослась, превращаясь в еще одну лунную дорожку из тех, которыми через ровные промежутки разделялся коридор. Но колыхнулась темнота — и половину дорожки закрыла неровная, извилистая тень. Прислонившись плечом к дверному косяку, Сагюнаро смотрел на Рэя. Тонкий слой лунного серебра укрывал всю комнату, и он, спящий, казался... застывшим. Неживым, навечно облитым лунным светом, обреченным еще всю бесконечно долгую вечность спать и видеть сны. Что ему снилось? Сагюнаро не знал. Он был готов к тому, что никогда не узнает. У него оставалась только одна эта ночь и испытание завтра — а потом они станут полноправными заклинателями, и их дороги разойдутся навсегда. Может быть, Рэй отправится в Синору, свою родную провинцию, а сам Сагюнаро... Он мрачно усмехнулся: уж он точно не сделает даже шага в сторону границ своей родины. Рэй шевельнулся, лунный свет на его лице пошел волнами, и Сагюнаро отступил дальше, в тень коридора — только блеснули из темноты глаза и растекся темной лужей в лунном свете край одежды. Серое сонное марево — утренний туман над прудом перед рассветом, — в глазах Рэя рассеялось, но, окинув рассеянным взглядом комнату, он опустил голову снова. Белый лепесток заоконной яблони бесшумно упал на его плечо, теперь скрытое тенью, и остался там следом от лунного поцелуя. Но Сагюнаро уже этого не видел: мягко развернувшись, он возвращался к себе. Ночь только начинала грузно переваливать за середину, громоздя луну в зенит, но времени до рассвета — и до начала праздника духов, — оставалось не так уж и много.