Кто мы?.. Незнакомцы из разных миров… Или, может быть мы - случайные жертвы стихийных порывов? Знаешь, как это сложно – нажать на курок Этот мир так хорош за секунду до взрыва…
***
– Что происходит? – нахмурился Наполеон, когда, открыв дверь, увидел стоящего перед ним Илью, направляющего дуло револьвера прямо ему в лоб. Илья раньше вернулся с миссии, где он должен был внедриться в преступную группировку, работая под прикрытием. Американец стал тихо отступать в номер медленными шагами, но тут же был схвачен за грудки и прижат к стене. – Знаешь, я попрощаться пришел… – С ухмылкой сказал Илья и перевел несколько шальной взгляд с Наполеона на револьвер, который в огромной руке русского смотрелся совсем небольшим. – Что ты несешь? – Выпалил Соло, улавливая, что во взгляде Ильи что-то не так. Наполеон обхватил лицо бредившего напарника и увидел чрезмерно расширенные зрачки, полностью расфокусированный взгляд. – Тебя там наркотиками накачали? Курякин заставил напарника замолчать, приложив к его губам ствол оружия. Он не хотел слушать. Взбудораженное веществами сознание подкидывало сумасшедшие идеи и требовало их немедленного выполнения. Сейчас. Срочно! – Давай сыграем в русскую рулетку? Всего лишь одна пуля решит, кто же из нас останется в живых. Он поднес оружие к своему виску и нажал на курок. Секундная тишина, после которой тишина номера разорвалась безумным смехом Курякина. – Теперь твой черед. - Илья приставил револьвер к виску Наполеона, тот, в свою очередь, лишь закрыл глаза. Щелчок. Наполеон дернулся и судорожно вдохнул. Он так и стоял несколько секунд, боясь пошевелиться, пока не почувствовал, как холодный металл скользил по скуле, а затем по подбородку. Курякин вновь переместил оружие в район своего виска: – Знаешь, а я ведь хочу тебя, – щелок затвора. Осечка. Илья с усмешкой поднес оружие к виску Наполеона и прошептал, почти касаясь его губ своими. – Но все равно мечтаю, чтоб ты сдох. – Что ты… – Процедил сквозь зубы американец, не успев договорить. Курякин вновь спустил курок. Снова осечка. Илья, ведомый наркотиками, которые подстрекали его подавленные желания к исполнению, внезапно впился жадным поцелуем в губы напротив. Наполеон разомкнул губы, поддавшись напору русского, скорее машинально. От всей ситуации в крови бурлил адреналин, пробуждая ответное желание. Это было безумием. Курякин резко отстранился и быстрым движением выстрелил себе в висок. Но пуля не вылетела и в этот раз. Илья вцепился в идеально уложенные волосы американца на затылке, принуждая опуститься. Но Соло не собирался ему подчиняться. Наполеон запустил руки под темную водолазку и потянул её наверх, целуя мощную грудь русского и выбивая из рук оружие. Ситуация набирала все более опасные обороты. Как мотоциклист, делая мертвую петлю, – скорость все больше, кровь уже стучит в висках, а остановиться просто невозможно. Затормозишь слишком рано – пожалеешь. Слишком поздно – умрешь. Да и останавливаться не хотелось. – Мы так не договаривались. – Илья всё-таки снял свой излюбленный элемент одежды и притянул Наполеона для поцелуя. – А мне плевать. Уже на все плевать. – Соло сам опустился на колени и начал делать то, от чего у Ильи снесло крышу сильнее, чем от наркотических средств. Его напарник, не разрывая зрительного контакта, медленно тянул вниз зубами собачку на молнии брюк. Руки блуждали по торсу и бедрам, после того как стянули штаны вместе с нижним бельем. Соло сомкнул губы на полувозбужденной плоти, помогая рукой у основания, он начал ритмично сосать, издавая причмокивающие звуки, которые заводили обоих. С каждым толчком Наполеон входил во вкус, набирал темп, постепенно вбирая глубже. Илье было сложно сдерживать себя, контролировать действия, все тело кричало о необходимости почувствовать большее. Он рывком поднял Наполеона на ноги и, развернув, прижал всем телом к стене. Илья прикусывал мочки ушей и нежную кожу шеи напарника, когда вводил в него сразу два пальца, лаская. Соло, на удивление, оказался подготовленным, при каких обстоятельствах и зачем - Курякин решил у него не уточнять. Наполеон плавился от такого напора, вырвавшейся необузданной страсти. Откинув все размышления о том, как они завтра будут смотреть друг другу в глаза. Как потом разъясняться, что между ними произошло – это все на потом. Сейчас остались лишь животные инстинкты. Они оба хотели лишь больше, сильнее, глубже. Русский знал, что для предвиденных (и не очень) ситуаций у Наполеона во внутреннем кармане пиджака всегда лежал презерватив. Воспользовавшись этим наблюдением, Курякин достал квадратный конвертик и, разорвав его зубами, раскатал презерватив по своему члену. Русский, не церемонясь, вошел почти во всю свою не малую длину и сразу же начал двигаться. Наполеон был готов физически, но не морально. Ему рвало крышу от резких жестких толчков. А Илья терял последние капли рассудка от рваных и шумных выдохов и тихих стонов Соло. Американец, прижатый к стенке, не мог видеть лица Курякина, его губы, которые в немом стоне складывались буквой «о», и как часто он их облизывал. Не мог видеть его тело, которое было в идеальной форме и, скорее всего, исчерченное множеством шрамов от ранений. Но он всё это чувствовал, всю эту мощь, которая продолжала впечатывать его в стену, а воображение подкидывало образы. Илья опустил руку, которую держал на не менее совершенном прессе Наполеона, на его член. Он начал ритмично водить кулаком, вырывая редкие постанывания Соло, тем самым доводя себя до крайней точки. Курякин повел губами по точеной скуле Наполеона, уткнулся в изгиб шеи и прорычал, войдя до конца, а затем кончил внутри. Спустя пару толчков, Соло последовал за Ильёй, пачкая своей спермой руку русского, стену номера и свой торс. Движения руки Ильи не прекратились, пока Наполеон не излился полностью, растирая белую вязкую жидкость по его стволу. Они оба не могли больше стоять и осели на пол, опираясь спинами о стену. Зрачки Ильи были до сих пор больше, чем нужно, но не от той непонятной дряни, которой его накачали на миссии. В его крови тек другой наркотик, и имя ему – Наполеон Соло. – А револьвер-то не заряжен. – Проговорил Соло, как только восстановил дыхание. Илья нашарил рукой на полу оружие, крутанул барабан, нацелил дуло на потолок и спустил курок. Раздался оглушающий выстрел, и в идеально ровном белом потолке появился след от пули. Русский перевел взгляд на Наполеона и улыбнулся уголком губ: – Один к шести, что наши чувства совпали бы.