Every. Damn. Time.

Каждый раз, когда жизнь сбивает тебя с ног, ты поднимаешься. Ты научился этому давным-давно, еще в детстве, а, возможно, всего год назад - но так ли это важно, пока урок усвоен и выполняется, четко и привычно, как старательно отработанная команда, та самая, что способна спасти тебе жизнь в трудный момент?.. Но голос - холодный и скрежещущий, как металл, настолько больной, настолько неправильный, что он мог бы принадлежать любой из тех теней, что когда-либо бросали на тебя свой взгляд из переулков города - голос в твоей голове говорит, нет, не так, требует: Проиграй, как и всегда, Джейсон! ...и ты почти проигрываешь. Спотыкаешься, падаешь, скованный, как цепями, гравитацией проклятого города, ловишь безжалостные удары стервы-судьбы, истории, снова и снова повторяющей, так театрально и меланхолично: "Лежи, Тодд. Оставайся в грязи, не вставай. Тебе же не привыкать". И бушуют языки пламени, и беснуется кровожадная толпа вокруг тебя, истошно вопя "Убей его! Убей!". Умри, Тодд. Тебе же не привыкать, в самом деле. Умри, номер два. Умри, бельмо на глазу. Умри, бездарь. Умри, самозванец. Умри, мальчишка. Умри... Умри... Умри... Они пытаются отнять у тебя жизнь снова и снова, медленно, по крупицам забирая все то, откровенно говоря, немногое, что ее составляло. Но кто лишен всего - тому и терять нечего. В кромешной темноте ты открываешь глаза. И видишь яснее, чем днем. И голос - твердый, как сталь, уверенный почти до сумашествия в собственной правоте, настолько чертовски упрямый, настолько сосредоточенный на недостижимой на первый взгляд цели, что он может принадлежать только тебе - тебе и никому другому - говорит, нет, не так, пророчит: Выиграй, как и всегда, Джейсон! ...и ты выигрываешь. Побеждаешь каждый чертов раз, наступив на горло собственным страхам и слабостям, преодолевая, казалось бы, всесильную гравитацию, и даже собственную смерть, собственную историю обернув против всех, кто имел глупость недооценивать тебя. Они могут зубоскалить, плеваться ядом, крутить у виска пальцем и проклинать за глаза - но то только лишь за глаза. В глаза тебе давно уже никто не смотрит, и ты знаешь - раньше нет, но теперь уже знаешь наверняка - почему. Они боятся. Боятся человека, в котором давно уже человека не видят - лишь пустой сосуд из мяса и костей, наполненный чем-то непроглядно темным. Боятся, что и сами они могут стать такими же в один особенно - как метко сказано! - неудачный день. Боятся первобытно, животно, до паники, даже не отдавая себе отчета в причинах своего страха. Они зовут тебя Рыцарем - какое нелепое, благородное прозвище! - потому что видят в тебе бойца. Потому что их сердца - и души - сжимаются в священном трепете всякий раз, когда они видят герб твоего дома на закованной в доспех груди. Потому что ты так похож на того, другого, Рыцаря, что кажется полнейшим безумием одна только мысль о том, что вы - по разные стороны баррикад. А вы по разные стороны баррикад. И тот, другой - чужой - Рыцарь покинет поле боя только на щите, вероятно, так и не сумев понять, что у величайших из ошибок - самая большая отдача. И самые меткие выстрелы. И пусть смеется проклятый клоун, пусть скалит зубы из темноты, пусть давится ядом своих шуток, вылетающих в пустоту из его мерзкого рта, пусть! Теперь он пугает тебя не больше, чем нелепый, гротескный монстр из давно забытой детской страшилки, теперь ты хохочешь ему в ответ, потому что - не ты ли так часто говорил это, бедный шут? - хорошо смеется только тот, кто смеется последним. И когда комедиант не способен правильно понять свою величайшую шутку - что ж, это действительно смешно. Ведь соль шутки не в том, чтобы выиграть, не в том, чтобы выжить, и даже не в том, чтобы сохранить рассудок. Ведь твой голос сильнее голоса тени, и каждый чертов раз падая, птицы взлетают еще выше, и даже проиграя, Рыцарь победит. Снова. Потому что история ошибается. Потому что историю - с ее безумием, трагедиями и смертными приговорами - пишет не толпа. Ее пишут личности. И каждый чертов раз, наступая на горло собственным слабостям, ты наступаешь на горло себе - себе прежнему - приспосабливаешься, меняешься, с кожей отрывая старые маски, разменивая их на что-то гораздо более надежное, прочное, нужное... И потому тебя - тебя нового - убить невозможно - ни предательством, ни пренебрежением, ни ударами монтировки, ни даже пулей в упор. А то, что тебя не убивает, делает тебя чертовски сильнее. Вот почему ты побеждаешь. Побеждаешь каждый чертов раз. И даже когда против тебя будут все и вся, когда безумная толпа, брызжа слюной и потрясая кулаками, станет кричать "Распни его, распни!", а от сожженных мостов не останется даже пепла, ты примешь бой без страха и сожаления. Потому что иначе не можешь. Потому что такова судьба всех Рыцарей - каждый раз, когда бьют, вставать. До помутнения рассудка, до кровавого кашля вдыхать отравленный воздух жизни, смеяться по-детски, открыто и искренне, над фактом собственной смертности, и возрождаться как феникс из своего праха. Каждый. Чертов. Раз.