Камень

Постучавшись в дверь костяшками пальцев, Пелагея, не дожидаясь разрешения войти, протиснулась в кабинет полковника. -Дмитрий Николаевич, там… -девушка сделала несмелый шаг к мужчине, стоящему к ней спиной. Деревянный пол неприятно скрипнул. -Что? -тихо спросил он, даже не поворачиваясь, продолжая выискивать что-то на полке с книгами. -Там дети найдены, тринадцать человек… -Трупы? -уточнил он, бегая глазами по переплетам книг. -Нет, живые, -девушка выжидающе уставилась ему в затылок. -Дайте по куску хлеба, и пусть идут на все четыре, -твердо произнес Билан, чуть повернув голову в ее сторону. -Но… -такого ответа она явно не ожидала. -Что-то не так? -он выглянул из-за плеча, строго посмотрев на нее. -Нет, все… Все в порядке, -она сделала неуверенный шаг назад, но тут же остановилась, решив высказать ему все, что думает, не обращая внимания на его звание. -Как вам не стыдно? Это дети! Вы хотите просто так взять и бросить их? Почему вы такой жестокий?! Он вздрогнул всем телом, медленно поворачиваясь к ней. Карие глаза довольно молодого для войны человека прожигали девушку таким взглядом, что она успела сто раз пожалеть о сказанном. -Товарищ Ханова, -полушепотом начал он. -В том и дело, что это ДЕТИ, а здесь у нас поле битвы, а не песочница! -он подошел к ней почти в плотную, переходя на крик. -Почему я такой жестокий? Товарищ Ханова, посмотрите, оглядитесь… Не замечаете, нет, ничего? -она попыталась что-то сказать, но он не дал ей вставить ни слова. -ВОЙНА, Товарищ Ханова! А с войны добряками никто не возвращается, -последнюю фразу он произнес почти неслышно, замолкая совсем и отворачиваясь обратно к книжным полкам. Пелагея какое-то время переваривала информацию, раздумывая над дальнейшим ответом, а потом снова ринулась в бой. -Полковник, -она обошла его и встала прямо перед ним. -Куда они, по-вашему, пойдут? -Мне все равно, -равнодушно бросил тот, смотря себе под ноги. -Вопрос решен? -С вашего позволения, полковник, нет, -фыркнула она. -Не позволяю, -он легонько оттолкнул ее, продолжив поиски какой-то книги. Она тяжело вздохнула и направилась к выходу. Но на пороге все же замерла. -Вспомните время, как сами были ребенком. Может, в вас проснется хоть частичка души, если она, конечно, у вас есть. С минуту между девушкой и замеревшим на месте от ее слов полковником царилось молчание. Не дождавшись ответа, Пелагея уж было покинула кабинет, как вдруг он заговорил. -Моих родителей убили немцы, когда мне было семь лет, -говорил он так тихо, что Хановой приходилось усердно прислушиваться. -Причем на моих глазах. Отца расчленили сразу, а над матерью еще долго издевались, насиловали и били. Я должен был стать третьей их жертвой, -он сглотнул. -Но мне удалось сбежать. Около месяца я жил на улице, как последний оборванец, пока одна пожилая женщина не приютила меня, пожалев. Она была очень бедна, и мне приходилось вечно подрабатывать где придется. За одну золотую я был готов терпеть любые унижения, любую черную работу. Так я жил до четырнадцати лет, пока не скончалась от старости приютившая меня женщина. Потом я пошел на фронт. Уже шестнадцать лет я здесь, -он на миг замолк, задумываясь. -Чтобы отомстить. За отсутствие детства, за родителей, за Россию. Вы все услышали от меня, что хотели, товарищ Ханова? -он поднял на нее глаза, и она заметно дернулась. Никто никогда не видел эмоций полковника. Он умело скрывал их под невидимой маской, не позволяя людям залезть в его душу, за что все считали его черствым и боялись. Однако, со страхом приходило и уважение. Но сейчас Пелагея не видела в его почерневших глазах того холода, что он всегда носил с собой. Сейчас его очи были полны вселенской грусти, печали и чего-то еще… Боли? -П-простите, -только и выдавила из себя девушка, косясь на него. -Простите, Дмитрий Николаевич, я не хотела, чтобы вы все это вспоминали. Извините, -и, сорвавшись с места, она бросилась прочь. Билан со всей силы ударил кулаком по столу, стоящему некстати близко. Он не мог поверить, что только что приоткрыл дверцу в свой мир, доверил самое тайное, по сути, незнакомому человеку. Ханова прибыла в отряд не так давно, около полугода назад, и то, с полковником сталкивалась она крайне редко. А он просто так взял и сдался перед ней, дал волю чувствам. Он судорожно схватил старый телефонный аппарат. -Смирнов на проводе, -раздался звонкий голос секретаря. -Полковник Билан, здравия желаю. Что за детей нашли солдаты? -В ста метрах от лагеря нашли тринадцать детей от шести до десяти лет. Испуганные, плачут, объяснить, кто и откуда, не могут, товарищ полковник, -немедленно отчитался юнец. -Приказ предоставить им временное жилье, кров и еду. Сделать все для того, чтобы они были в безопасности. Выполняйте. Очевидно, Смирнов не услышал дрожи в последних словах главнокомандующего, поэтому все так же бодро выкрикнул. -Будет сделано. С грохотом бросив пластмассовую трубку на подставку, Билан успел заметить в щели между дверью и стеной глаза Хановой. Они сияли улыбкой, светлой печалью, и, самое главное, Благодарностью.