Власть. Ревность. Любовь.

Джеймс Поттер был недалёким, эгоистичным, жестоким мальчишкой. До шестого курса Северус настолько презирал его, что считал недостойным ненависти. Поттер с самой их первой встречи обзывал его, унижал, иногда даже поколачивал, но Северус считал себя умнее и на любой выпад отвечал ледяным безразличием, терпеливо ожидая, когда неугомонный гриффиндорец повзрослеет и наконец отвяжется от него. От бесконечных нападок даже была польза: Лили, беспокоясь за друга, не отходила от него ни на шаг и они проводили времени вместе гораздо больше, чем могли бы, если бы не Поттер. Ради Лили он и не такое готов был терпеть, так что существующее положение вещей было для Северуса вполне приемлемым. Но на шестом курсе Поттер совсем съехал с катушек. Началось всё с самого важного (как тогда казалось) разговора в жизни Северуса. Он признался Лили в своих чувствах. Всё-таки осмелился. Потел, заикался, мямлил, но всё-таки произнёс то, о чём думал каждый раз, когда видел её. — Сев, — Лили была ошарашена, растеряно обняла его, прижавшись мягкой грудью. — Я не думала, что… Ты мой самый лучший друг… Я не могу пока ничего ответить. Мне нужно подумать. Понимаешь? — Ничего, всё нормально. Я понимаю, — Северус с трепетом прошёлся пальцами по мягким рыжим локонам, вдохнул сладкий запах, от которого кружилась голова, и отступил. — Это ни к чему тебя не обязывает, правда. Просто, я подумал, может, у меня есть шанс… — Ох, Сев, — Лили посмотрела на него со странной нежностью и грустью, вдруг невесомо поцеловала в щёку. — Мне нужно идти… Я подумаю обо всём. До завтра… Она ушла, а Северус ещё долго стоял, прижав ладонь к месту, куда совсем недавно прижимались тёплые губы. Лили постоянно целовала его в щёку по-дружески, но теперь это ощущалось по-другому, более интимно что-ли. Ведь она знает сейчас, как он к ней на самом деле относится… Быть может, он тоже ей хоть немного нравится? Щека горела, а сердце дрожало в радостной надежде. Когда он всё же отмер и собрался выйти из ниши, его тут же грубо втолкнули обратно, ударили локтем под дых, потом коленом в пах и пригвоздили к стене, приложив затылком со всей дури. Его бесцеремонно обшарили, вытащив палочку из потайного кармашка в мантии и откинув её в неизвестном направлении. Северус даже вздохнуть не мог от пронзившей со всех сторон боли, и не сразу сообразил, что кто-то что-то яростно шепчет ему в лицо. -…кем ты себя возомнил? Урод и ничтожество, тебе никогда не быть с такой девчонкой. И вообще — с любой. Ты себя в зеркало видел, червяк? На что ты надеешься, а? Уверен, она убежала полоскать рот после встречи с тобой… Мерлин. Как представлю, что ты всё это время дрочил на Эванс, блевать хочется. Ты мерзкий, отвратительный извращенец. Представлял, как трахаешь её, а? Этого не будет. — Заткнись, Поттер, — Северус не хотел, не хотел, не хотел воспринимать эти слова. — И не суди всех по себе. Откуда он знает? Подслушивал? Подглядывал? Невыносимо было слышать, как Поттер пачкает, выворачивает наизнанку его любовь своим поганым языком. Лили всегда виделась Северусу светлой, неприкосновенной феей, он боготворил её. Как Поттер мог говорить так о ней? Как он мог представлять всё так грязно? — Что-о-о? Совсем оборзел, сопля? — Поттер ещё раз с силой двинул коленом в промежность, так что Северус задохнулся и сполз на пол. Девчачий приём. Вот так дерутся благородные гриффиндорцы? — Я научу тебя уважению, — глаза у Поттера были дикие. Он скинул мантию, оставшись в рубашке и брюках и вдруг начал расстёгивать ширинку. — Посмотрим, может, ты только на вид убогий, а на самом деле исполняешь? Сосать умеешь? — Что?! Поттер, что ты несёшь? — Северус попытался отползти, но Поттер схватил его за отросшие патлы и дёрнул на себя. Северус ткнулся своим длинным носом в чужую промежность и с ужасом ощутил твёрдое под тонкой тканью трусов: брюк на Поттере уже не было. — Да ла-адно, все знают, что вы в своём змеюшнике периодически оргиями балуетесь. Неужели ни разу не порадовал своего приятеля Малфоя дружеским минетом? Ни за что не поверю! Зачем ещё этому фрику с тобой общаться? — Поттер одним движением сдёрнул боксёры и сильнее потянул Северуса, а тому стало по-настоящему страшно и противно. Поттер не остановится, он не шутит. — Ну, открой ротик. — Нет! Нет, Поттер, нет, пожалуйста, Поттер! — Северус выворачивался изо всех сил, но Поттер нажимал. Снейп впервые был на грани истерики, он не мог поверить, что это происходит с ним. — Поттер, не надо, Поттер! Ты пожалеешь об этом! Не надо! Джеймс!!! Последнее вышло совсем отчаянно, надрывно, потому что Поттеру почти удалось пристроить свой член к губам Северуса. Поттер как будто опомнился, сам испугался своих действий. Он попятился назад, сделал несколько глубоких выдохов. Молча оделся. — Не зли меня, Сопливус. Ещё хоть раз увижу, что ты трёшься рядом с Эванс, будет хуже. Я предупредил. Северус, конечно, чхать хотел на угрозы Поттера. Хотя в тот момент он действительно перепугался до смерти, плясать под поттеровскую дудку он не собирался. Ему всего лишь нужно было быть осторожнее, всегда держать палочку наготове, ведь тупой гриффиндорец только и умеет, что кулаками махать, а в честной магической дуэли его уделает любой второкурсник. Поттер свирепо зыркал, когда узнал, что Северус его не послушался. Он постоянно устраивал Снейпу тёмные: подлавливал вместе со своими дружками, избивал, насмехался. Но наедине, слава Мерлину, поговорить больше не пытался. Издевательства стали изощрённее, гриффиндорский квартет целенаправленно психологически давил Снейпа, они заставляли его чувствовать себя слабым, беспомощным, ничтожным. Любой другой бы на его месте давно сбросился с Астрономической башни, но Северус держался, только стал более раздражительным и агрессивным. Часто срывался на Люциусе, реже — на Лили. И если первый только понимающе кривился в ответ на его выпады, то Лили всерьёз обижалась. Северус страдал из-за этого, но не всегда мог сдержаться, Поттер и Ко сделали из него невротика. Когда Поттер снял с него штаны перед всей школой, в голове Северуса билась только одна мысль: Лили была там, она видела его унижение. Это было ужаснее всего остального. Хотелось исчезнуть навсегда из этой школы, из этого мира, чтобы никогда больше не встретиться взглядом с любимыми глазами, в которых непоправимое — жалость. Она никогда не полюбит ничтожество, что висело вверх тормашками, нелепо дрыгая ногами, пытаясь удержать на месте серые застиранные трусы, которые Поттер тоже пытался сорвать. А Эванс, словно нарочно — бежала за ним, звала, успокаивала, это было непереносимо. И Северус кинул оскорбление, чтобы отстала. Назвал грязнокровкой — на эмоциях, сгоряча. А она не простила. Поттер ходил довольный: добился своего. Гриффиндурки даже доставать его перестали, притихли как-то. Может, директор их пожурил, а, может, его ссора с Лили и была самоцелью их деятельности. Только Поттер всё равно пялился. В большом зале, на совместных занятиях, в библиотеке — везде Северус чувствовал на себе прожигающий взгляд. Только ему было всё равно, единственное, о чём он мог думать — как вернуть Лили, как добиться прощения, если она даже видеть его не хочет. Поттер не умел долго сосуществовать в мирном режиме, поэтому Снейп почти не удивился, когда спустя месяц его зажали прямо в кабинке туалета. Северус едва успел штаны натянуть, прежде чем Поттер выломал хлипкую дверцу и накинулся на него. — Я только проверю кое-что, — пояснил он ошарашенному происходящим Снейпу. Он плотно прижался, запустил большие ладони под мантию Северуса, успел погладить спину и спуститься на ягодицы, прежде чем Северус опомнился и кинул в него оглушающим. Заклинание оказалось таким сильным, что Поттер ещё неделю валялся в больничном крыле с сотрясением. Северус силился понять, чего тот добивается и приходил к выводу, что Поттер зачем-то пытается унизить его ещё сильнее, хотя и так уже опустил ниже подземельных плит. Но сексуального насилия над собой Северус уж точно не допустит. Поттер не спешит рассказывать о своих гнусных планах друзьям (видимо, те всё же не настолько отмороженные), а с ним одним Снейп уж как-нибудь справится. Когда Поттер вышел из больничного крыла, первое, что он сделал — отыскал Северуса и скрутил его прямо в коридоре, предусмотрительно обезоружив. Он удерживал Снейпа спиной к стене, сильно вжимаясь своим телом и вцепившись пальцами в запястья. — Что в тебе такого? — Поттер взял Северуса за подбородок, повернув его голову сначала в одну, затем в в другую сторону, словно оценивая. — Ты уродливый. Нудный. От тебя воняет, — это была правда, Северус так много времени проводил наедине с зельями, что тяжёлый запах остаточных паров въелся в кожу намертво и не отмывался никакими средствами. Впрочем, его это не беспокоило: Лили не брезговала им, пока они дружили, а на остальных Северусу было плевать. Поттер вдруг прислонился лбом к его лбу, уставившись в глаза. Взгляд у него был какой-то вымученный, больной, потухший. — Тогда почему? — шёпотом. — Почему? — саданул кулаком в стену в дюйме от уха Снейпа. Издал какой-то странный рычащий звук, и помчался прочь. Бешеный. Северус не понял, о чём вообще был разговор. Он начал подозревать у Поттера психическое расстройство и старался не пересекаться с ним. Это было легко — вне занятий он почти не выходил из гостиной, а если и выходил, то всегда с Люциусом, и Поттер не решался на нападение. Его злобные взгляды даже развлекали Северуса и приносили некоторое мстительное удовлетворение до одного момента. Однажды на зельеварении на стол Северуса приземлился кривобокий картонный журавлик. Снейп секунд тридцать перезагружался: никто никогда прежде не отправлял ему записок. С тревожным предчувствием он развернул бумажку, и, о, сколько же сил ему потребовалось, чтобы не вскрикнуть, не выдать себя. Картонка оказалась колдографией, а на ней Лили, его милая Лили, обнажённая, стоит, широко расставив ноги и прикусив томно губу, принимает резкие толчки от сильных мужских бедер. Северус дрожащими пальцами перевернул колдографию. Хорошо, что он один сидит, не дай Мерлин кому-то постороннему это увидеть! На тыльной стороне колдокарточки обнаружилась надпись: «Нравится? 21:00, седьмой этаж, у портрета Франсиса Одержимого. Приходи». Отправитель не подписался, но разве могли быть варианты? До вечера Северус измучил себя мыслями. На колдографию он больше не смотрел, но картинка и без того отпечаталась в памяти и не забывалась, не уходила, стояла перед глазами. Как это произошло? Он мог смириться с тем, что Лили выберет другого — лишь бы она была счастлива, но Поттер! Как она могла связаться с этим психом? Северус был уверен, что Поттер не любит её и причинит много боли. Да даже то, что он снял их близость на плёнку, а потом ещё и показал постороннему, многое говорило о его отношении. Мерлин, как вообще Поттеру удалось окрутить её, она же умная девушка! Не может быть, не может быть, не может быть… Но колдография шуршала в кармане мантии. О том, чтобы не прийти в назначенное место речи не шло. Когда дело касается Лили, для Северуса не существует понятий гордости и осторожности. Северус обязан её защитить, ведь от Поттера можно ожидать чего угодно. Поттер ждал его на седьмом этаже, несмотря на то, что Северус пришёл на пятнадцать минут раньше. — Чего ты добиваешься? — с ходу начал Снейп. — Я смотрю, теперь ты больше настроен на диалог, — Поттер мерзко ухмыльнулся. — Это радует. Сразу скажу, таких картинок у меня много, есть и ещё более откровенные. И мы оба не хотим, чтобы однажды они разлетелись по всей школе, правда? — Ты не сделаешь этого, — Северус сжал в кулаки холодные пальцы. Его трясло. — Ты не можешь так поступить с ней. — А при чём тут я? — Поттер подошёл ближе, провёл ладонью по щеке Северуса, убрал за ухо свалявшуюся смоляную прядь. — Я её парень, я люблю её. А ты подглядывал за нами и сделал колдографии, а потом распространил их из ревности и мести. Ты слизеринец, это в вашем стиле. Кому она поверит, как думаешь? Северус сильнее ссутулился. Она не поверит ему. Теперь — не поверит. Да и не мог он допустить, чтобы кто-то ещё увидел это. Лили просто ошиблась, она не заслужила всей этой грязи. — Чего ты хочешь? — сдавленно выдохнул Северус, безвольно опустив руки, которые до того держал поближе к палочке. Он мог снова заклясть Поттера, но что это изменит? Если бы он умел накладывать «Империус», было бы куда проще… — Правильный вопрос, — Поттер был доволен собой. — Ты будешь приходить туда, куда я скажу, когда я скажу, и делать то, что скажу. И что бы я с тобой ни делал — не сопротивляйся. Обещаю: убивать и калечить не буду. И хотя было очень муторно на душе, учитывая предшествующие поползновения Поттера, Северус согласился. Решил, что со временем найдёт выход, а пока — так. Он думал, что Поттер тут же, на месте его и изнасилует, или заставит отсосать, но тот провёл его в какую-то странную комнату, о которой Северус не знал. Она была оформлена в цвета гриффиндора, и добрую половину в ней занимала до неприличия огромная кровать. — Сними мантию, рубашку и ложись, — приказал Поттер. Сам он избавился только от мантии. Северус молча подчинился, лёг на спину с краю кровати и пустым взглядом уставился в потолок. — Закрой глаза. Некоторое время ничего не происходило и Северус занервничал: лишившись зрения он чувствовал себя слишком уязвимым. Он вздрогнул, когда на его живот опустилась тёплая ладонь, за что тут же получил выговор: — Не дёргайся. Сказал же — не буду пока убивать. Поттер щупал его рёбра, гладил лицо, расчёсывал пальцами волосы. Потом принялся водить губами по тому же маршруту. Оставив влажный след в самом низу живота, у границы брюк, Поттер рвано выдохнул и отстранился. — На сегодня всё. Можешь идти. Пока Северус непослушными пальцами застёгивал рубашку, Поттер сидел на другом краю кровати, отвернувшись, скорбно склонив голову и закрыв лицо руками. Северус не обращал на него внимания: торопился уйти. На следующий день Поттер снова назначил встречу запиской и вечером провёл его в ванную старост. Он заставил Снейпа раздеться полностью и сам мыл его каким-то чудесным шампунем, смывающим любые запахи и акцентировавшим естественный аромат тела. Поттер потом ещё долго обнюхивал шею и волосы Северуса, чем безумно раздражал. — А ты, оказывается, приятно пахнешь. И волосы красивые, когда чистые… Теперь будешь мыться каждый день, а если нет — я сам этим займусь. Мыться с Поттером было удовольствием сомнительным, поэтому пришлось смириться с изменениями режима. Хотя в то время, что он ежедневно теперь тратил на душ, Северус с гораздо большим удовольствием изучил бы новое зелье. Поттер вызывал его почти каждый день и его действия уходили всё дальше в эротический уклон. Северус понимал, к чему всё идёт, и старался хоть как-то морально подготовиться. На каждую встречу он шёл с мыслью — вдруг, сегодня? И внутри всё обмирало от страха и отвращения. Но Поттер не спешил, тянул и тянул нелепую прелюдию. Чаще он просто гладил Северуса везде, тёрся, пару раз попытался подрочить ему (безрезультатно, Снейп не мог возбудиться, понимая, что его ласкает парень). Последнее — вообще странно. Они пролежали на кровати больше часа, Поттер обнимал его и не разрешал отводить взгляд, поэтому они всё это время таращились друг на друга как идиоты. — Скажи, я красивый? — выдал Поттер после получаса бесполезных гляделок. — Не знаю. Говорят, что да, — Северус уже не удивлялся подобным вопросам и не отмалчивался, как в начале. Уяснил, что Поттеру лучше ответить, так как крыша у того конкретно протекает, и если разозлить, неизвестно, чем это может закончиться. — Кто говорит? — Ну… Девчонки. У них даже какой-то свой школьный рейтинг есть. На первом месте — Блэк, на втором — Малфой, на третьем — ты. Так что да, наверное, красивый. — Не знал, что ты любитель подобных сплетен, — Поттер насмешливо хмыкнул. — Мне Люц рассказал, — коротко ответил Северус, но Поттер рядом сразу как-то напрягся. — Что ещё он тебе рассказал? — вкрадчиво. — Много чего. Тебя не касается. Поттер вцепился руками ему в шею, стало трудно дышать. — Ты спишь с Малфоем? — свирепым шёпотом, а пальцы сомкнулись стальным кольцом. — Поттер, ты идиот! — прохрипел Снейп, одновременно пытаясь освободиться от смертельного захвата. Но Поттер от его слов почему-то сразу успокоился, отпустил. — Запомни, я узнаю, если что-то будет. На следующий день Поттер пришёл на встречу взвинченным, с решительным блеском в глазах. — Ты ведь никогда меня не полюбишь? — спросил, едва они оказались в Выручай-комнате. Северус не нашёлся даже, что ответить, но, видимо взглядом ему удалось передать всю степень бушевавших внутри недоумения, презрения и отвращения, потому что Поттер вынес приговор: — Понятно. Значит и тянуть дальше нет смысла. Раздевайся. Северус голым лежал на боку, пока Поттер шептал над его задницей незнакомые заклинания сексуальной направленности. Видимо, действенные, потому что Северус не ощутил боли, когда Поттер вставил в него свой немаленький член. Зато он сполна прочувствовал безысходность и унизительность своего положения. Когда Поттер кончил и по ногам потекло липкое, Северуса вывернуло на пол желчью. Поттер развернул Снейпа к себе лицом, заботливо обтёр его рот покрывалом. — Ты как? — обеспокоенно заглянул в лицо. Ублюдок. — Нормально, — Северус устало прикрыл глаза. — Так теперь будет каждый день? — Будет, — твёрдо, самоуверенно. — Ты привыкнешь. Северус промолчал. Нет, не привыкнет. — Скажи, что любишь меня, — требовательно высказал Поттер, когда Северус уже начал проваливаться в спасительную дремоту. — Не люблю, — Снейп зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. — Соври. — Не хочу. — Я отпущу тебя, если скажешь это. И колдо все сожгу. Северус распахнул глаза, недоверчиво уставившись на Поттера. Тот смотрел серьёзно, добавил: — Клянусь. — Я люблю тебя. — По имени назови. — Я люблю тебя, Джеймс. — Не то, — Поттер скривился. — Скажи так, как ей говорил. Как будто сам в это веришь. Северус вздохнул. Если это и правда путь к свободе, стоит попытаться. Он вспомнил, какие чувства испытывал, признаваясь Лили. Свой трепет, свои нежность и теплоту, попытался представить, что это она лежит сейчас с ним рядом, а не ненавистный Поттер. — Я люблю тебя… Джеймс, — Северус едва успел опомниться и произнести правильное имя. Поттер лежал, прикрыв глаза. Улыбался странно. Раньше Северус никогда не видел у него подобного выражения лица. — Так нормально? Улыбка померкла. — Нормально. — Так значит… Это наша последняя встреча? — Нет. Завтра, в то же время, в том же месте. — Но ты поклялся! — Северус почти кричал. Он уже поверил в скорое освобождение, и от того необходимость снова терпеть Поттера представлялась в сто раз невыносимее. — Я соврал. Тебе можно, а мне нет? Глупо. Как глупо. Как он мог повестись на это? Поттер развёл его как ребёнка. — Ненавижу тебя, Поттер. — Это пройдёт, — уверенно заявил Поттер, попытался притянуть Северуса к себе, обнять его, но тот вывернулся. — Нет, не пройдёт, — Северус быстро оделся, остервенело натягивая на себя вещи как попало. — Никогда. Он ушёл, шваркнув дверью от бессилия, и уже не услышал, что Поттер ответил ему, упрямо глядя в потолок: — Посмотрим.