Кусочек клубничного пироженного

      Сколько должно было пройти времени, чтобы снова сказать своему отражению: «Здравствуй, ты снова в этом закованном пространстве, неужели так приятно смотреть на свою боль. Да, бесспорно, человек, ты счастлив, но почему так грустно смотришь на меня, в мои глаза, которые то и дело, скажут тебе лишь одно – сколько бы не было в тебе души и доброты, ты всё равно будешь питаться и жрать других людей, как бы ты не любил и как бы больно не было ваше временное НО.       А вот действительно, ты хватаешь воздух губами пытаясь что-то сказать, а твоим языком заведует двуличная животная похоть. Ты и только ты причина, почему огонь покинул глаза. И только ты причина того, что все кто был с тобой, спасавшие тебя – безмолвно закрыли дверь и молча ждали пока ты снова не застелишь им алую дорожку и не поклонишься этим ублюдкам в пол.       Говорю, не говорю – всё бес толку. Прошу, мой маленький огненный яд, что плещет в желудке и так просит жрать, прошу, начни с головы – это моё самое больное место, которое имеет право на избавление в самую первую очередь.       Ночь, вдыхая холодный ветер весеннего леса в тишине и туманности проходя мимо тупых домов, квартир, что не имеют слов, что не имеют связь с их хозяевами, домов, что существуют потому что их тут вознесли и выбора у них нет. Под подошвой чувствую асфальт – холодный и колючий как всё вокруг. Всё резало поперёк и вдоль. Меня режет эта боль, что застряла меж гланд. И это хуже ножа – знать, что всё чего так не хватало и внезапно упало в руки так мягко и плавно, после вечности ожидания, что оставалось только словить и съесть этот плод – вдруг, стало пропадать, вянуть, гнить на глазах из-за совершенной нелепости – моего холерного молчания. Да. Я слишком много думаю и совсем не говорю свои мысли вслух. И причина немного более чем прозрачна и пуста, как изначально бы предполагалось. Я не тупа, нет, хотя… Если даже не могу толком сказать истинную мысль, потому что знаю, что не поймут, потому что разность в минусе и плюсе, понимаешь? Разность в сумме, которой нет. Попросту нет слов, которые могли бы подойти, чтобы доказать своё но.       Но страх в другом.       Ты можешь жрать людей и глотать песок, но никак не любить. Ты можешь топиться в ванне от несчастной жалости к своему гнусному существованию, но никак не довести этого до конца. Потому что человек слаб. Потому что я слаба. Потому что нет страха более весомого, чем потерять своё лицо, которое и так тебе не нужно, которое и так никому не нужно, потому что есть причина – есть причина ненавидеть и жалеть.       Как хорошо было жевать траву и плеваться цветами, когда это было единственным бриллиантом в облаках.       Внезапно правда осеняет голову – вы действительно чужие. Чужие своим глазам, своим губам и что на самом деле это счастье, о котором так мечтал – пришло не вовремя, должно было пройти время. Ведь, как высоконравственный человек, ты ещё не так высок. Разные обстоятельства вещей, происходящие в жизни – опыт, который у каждого разный – это всё отражается в восприятии окружения. И теперь я это понимаю. Не могут люди из разных миров сойтись воедино. Может и могут, но должно пройти время, чтоб дорасти.       Я играю в чужую жизнь, точнее, у меня есть ощущение, что завернула не за тот угол. Больше нет этого воздушно-сладкого зефирного ощущения, что вот оно – счастье, есть ощущение, что всё начало высыхать, будто в этой пустыне не было дождя долгие годы. И вокруг пусто, птицам некуда присесть, потому что обжигающее солнце всё образовало в золотой песок.