День цветения роз

Стоит довольно жаркий день. На небе ни облачка. Жара, похлеще Эпллузкой. Я бы не вышел из дому, если бы не особое время. Время, когда сбываются самые извращённые фантазии. Время, когда любая кобыла может стать твоей. Время, когда у кобыл особое влечение к жеребцам. Как вы уже поняли: я ищу себе пару. Хотя нет, кого я обманываю? Я ищу себе игрушку. С моим взглядом придётся встретиться крупу каждой, которая допустила ошибку, попав в моё поле зрения. В кобылках я не особо разбираюсь. Кто мне приглянулась, та и будет моей. В виду слабой конкуренции я даже стал более наглым. Жеребцы у нас не особо ценили кобылок. Вон сколько их. Везде кобылки, куда не посмотри, города принадлежат им. На каждого жеребца приходится +- семь кобыл. Редко кто набирает в табун больше трёх. Тем не менее, противоположный пол считает, что они сильнее жеребцов и даже пытаются нас защищать и оберегать. Пресекают любые наши драки, т.к. в органах правопорядка работают тоже они. Они никогда не поймут того, что жеребцы - это большие жеребята, которым тоже хочется побаловаться. Эх вы, ходячие рождалки... Я иду по полу-пустой улице и занимаюсь своим "исследованием". Каждая кобылка - красавица, просто загляденье. Лира, Бон-Бон, Флаттершай, Черили, Кэррот Топ, мм, слюнки текут. Но это всё не то, хочется чего-то этакого, чего-то экзотического, чего-то прекрасного, но из ряда вон. - Привет, - сказал силуэт кобылки, прошедший по правую сторону от меня. - Привет, - рефлекторно сказал я, но когда обернулся её и след простыл. Голос мне пока только первый раз пришлось услышать. Вот и экзотика. Я пробежался назад и увидел беззаботно, что не типично для данного времени, цокающую копытами по тротуару кобылку. Она была кремового цвета с красивой тёмно-красной гривой, которая включала в себя два оттенка. Прекрасное создание, вероятно, чисто и непорочно. Куда мне, пошлому и грешному, до неё. Рога и крыльев нет, а это - испытание для любого жеребца. Единорожки и пегаски легко ломаются и представляют собой безотказную нимфу, которой не особо важна раса, внешность и иногда даже пол. Я сочувствую тебе, моя дорогая, но ты сама поздоровалась со мной, я бы тебя и не заметил. Я видел как ты красива и меня разрывает любопытство, а твоё поведение говорит само за себя. Ты улыбаешься, я заставлю тебя стонать. Ты беззаботная, а я тебя озадачу. И видит Каденс, всё могло быть иначе. Я подхожу к её дому. Через мгновение, я задумываюсь: не западня ли это? Обычно жеребцы не занимаются этим днём, а приходят вечером к той, которая их покорила. Кобылки часто ловят жеребцов таким образом, беременеют, и нам ничего не остаётся, как любить их оставшуюся жизнь. Жеребята для жеребца - нечто невообразимое. Ради своего потомства мы всё перетерпим, мы всё отдадим, мы погибнем ради него. Увы, но это так. А может это и к лучшему? Но пока я молод для оценки таких вещей. Оправдывает ли цель риск? Возможно. Поняша - прелесть, ещё большая чем мои прошлые кобылки, которых у меня было не так уж и много. Три - если быть точнее... Откуда она меня знает? Я не такой общительный, как мои сверстники. Одним словом: скромный или замкнутый, в моём случае это - синонимы. Я нигде не работаю, хотя работать люблю. Битов у меня хватает. Найденный ещё в детстве пиратский корабль обогатил меня на всю жизнь своим грузом. Сорок семь сундуков с битами и тринадцать с драгоценностями. Ушла практически бессонная неделя на перетаскивание их ко мне в подвал. Отличный пример, когда цель оправдывает затраты. Драгоценности я потихоньку размениваю. С одного такого сундука, при хорошей торговле, можно получить пять сундуков с битами, а то и больше. Живу я скромно, без нужды, но и без причуд высшего общества. Я могу дать ей билет в счастливую жизнь, но стоит ли она того? Будет ли она меня любить? Скорее всего - нет... Я вернусь сюда вечером, красавица. Я - очень мрачный пони. А когда-то был даже страшным. Но это было давно, когда я ещё путешествовал и дикие пони украсили всё моё тело странными символами. Сейчас они стёрлись. Тогда я и нашёл свою первую кобылку - вождя Диаману Ви Вин. Это была прекрасная пора, первая любовь. Невозможно забыть её голос. Когда она говорит, на не знакомом мне языке - я понимаю каждое её слово. Вначале я был сильно этому удивлён. Оттого, у меня при каждом её виде, каждом её вздохе, каждом её слове по спине бегали приятные мурашки, и в животе рождались бабочки, которые щекотали меня изнутри. Вся изрисованная, тёмно синяя пегаска вызывала восторг у меня. Молодая, но очень образованная для тех мест. Жаль, но у них это положено делать не более одного раза в двадцать лет для каждой семьи. Мы разошлись, когда я сказал, что не готов иметь жеребят. До сих пор помню её слёзы... Я - чудовище... Во время путешествий я даже встретился с Йерлинг, она же - Дэринг Ду, когда та искала жрицу Цыси. Она хороший собеседник, но не впечатляла меня, как партнёрша... Вечер, жара от солнца ушла, и потому - настало время делать свою. Я подхожу к этому же дому. На втором этаже горит свет. Я особо не церемонюсь со здешними кобылами. Дверь не заперта, что и следовало ожидать. Пони по вечерам любят ходить на ночёвки друг к другу, да они и днём не против стать незваными гостями. Странный народ. Представьте: посреди ночи к вам вламывается незнакомец, но чаще всего незнакомка с фразой: " О, привет друг, меня зовут... Будем знакомы ". Выгонять не культурно, а оставлять дома, когда у тебя подвал с несметными богатствами... Опасно. Я захожу внутрь, милая обстановка. Хотя, я не видел спальню. Осматриваю портреты. Она совершила великий и очень редкий подвиг: она была прекрасной всю жизнь, начиная с детства. На кухонном столе лежит пустой конверт, адресованный Розе. А ведь и правда, у неё на крупе метка с изображением именно этого цветка. Великолепный цветок, но имеет шипы. Главное не напороться, а то уколюсь. Я осторожно поднимаюсь на второй этаж. До этого момента звуки моих шагов были недосягаемы уха кобылки, но теперь - всё может измениться. Свет пробивается через щель между полом и дверью. Был бы я в чужом доме в Мэйнхеттене или Эпллузе, я бы сошёл за вора или маньяка, но в Понивиле это - обыденность. Стук в дверь, подобно грому в пасмурный день, разрывает тишину. Дверь открывает прекрасное создание и ангельским голосом представляется: - Привет, я Роза, а вы? "Я - подснежник, уставший от холодной зимы",- хотел бы я ответить, но действия обогнали мысли. Я нежно впился губами в её губы. Я хотел добавить к этому всему язык, но каждое моё нападение отражал другой язык, выталкивая мой из её рта. Я разорвал поцелуй и с обиженным взглядом посмотрел на неё. Она же отвернулась и направилась к кровати. На пол-пути я изогнул шею и лизнул её петельку, чем вызвал лёгкий стон. Не такая мокрая, как хотелось бы. Несмотря на это, она всё-таки залезла на кровать. Я залез следом за ней, за что и получил укус за кончик уха. Признаться честно, было больно, но я не подал вида. А вот и шипы, подумал я. Стараясь загладить свою вину она прижалась ко мне так плотно, как это было возможно в положении - лёжа на животе и поджав ноги под себя. Она горячая, сильно возбудилась, возможно, взяла паузу, чтобы не кончить быстро. Слышал от одной ночной бабочки, да, именно от говорящей бабочки, что кобылы так делают. Я, лёгкими чмоками, целую её в шею, поднимаясь выше к щеке. Через мгновение мне это надоедает и я вновь дарю ей поцелуй, но уже с языком. Она не успевает среагировать вовремя и оттолкнуть его. Не разрывая поцелуй я валю её на спину и прижимаю её к постели. Она не сопротивляется, будто ожидая подобное. Я проверяю передним копытом степень её подготовленности к следующему шагу, то есть трогаю её между задних ног. Очень мокрая. То, что надо. Мой друг, будучи пионером, к таким вещам всегда готов и давно находится в положении столба. Я переворачиваю кобылу на живот. Медленно мой член протискивается в узкую и, обделённую в радиусе, дырочку. Остановившись на половине пути, я подаюсь назад и снова ввожу на половину, с каждым новым разом увеличивая темп. У кобыл чувствительные точки в лоне находятся не глубоко, их при желании можно достать и языком. Моя партнёрша стонет, став почти одним целым с кроватью. Со временем стоны стали ещё громче и чаще. А место под петелькой стало темнеть от влаги. Она пискнула и из лоно потекла жидкость. Она уже всё, а вот я - нет. Я вымочил копыто в её соках и увлажнил её задний проход. Она жалобно посмотрела на меня, а я, улыбнувшись, кивнул ей, подтверждая свои намерения и её опасения. Обильно смазав её анальное отверстие я начал вводить туда свой член. Она зубами вцепилась в подушку. Её попа была ещё туже влагалища, но смазка из её соков прекрасно всё невилировала. Я так же входил на половины, пока её стоны не сменились визгами. Потом я остановился и попытался ввести член полностью. Всё ещё держа край подушки в зубах, она начала кричать, а из её глаз потекли слёзы. Надеюсь, слёзы радости, ведь у кобыл анальный оргазм намного сильнее обычного. Я продолжил входить в её попку полностью, наращивая темп. Кобылка уже вовсю визжала, когда из её лоно родилась вторая волна, которая намного больше той, что была при первом оргазме. Я высунул член, не внося в её задний проход ненужную жидкость. Она размякла и сильно дрожала, когда я поднёс член к её рту. Она полностью поглотила его, сделав глотательное движение. Я подался назад, чтобы не кончать прямо в горло, и наполнил её рот своей спермой. Она проглотила. Я лёг рядом, и она, сильно дрожа всем телом, обняла меня. Обняла так, как обнимают маленькие кобылки свои плюшевые игрушки. - Т-ты же н-не уйдёшь? - спросила она дрожащим голосом, не открывая глаза и всё ещё не ослабляя объятия. - Конечно нет. Спи. - сказал я и поцеловал её.