Твой покорный Сиэль

— Себастьян, принеси мою одежду! Себастьян, где мой чай? Что известно по последнему делу королевы? — крик юного графа Сиэля Фантомхайва раздаётся с раннего утра по всему поместью. Терпению его дворецкого, Себастьяна Михаэлиса, высокого темноволосого мужчины лет двадцати пяти, можно только позавидовать. Граф, а точнее юноша лет пятнадцати, с прекрасным бледным лицом, пронзительно-голубыми глазами (точнее одним глазом, правый глаз графа всегда скрыт тёмной повязкой), серо-синими волосами с длинной густой челкой, закрывающей один глаз, был порой невыносим. Его приказы никогда не заканчивались, как впрочем, и придирки, бонусом за преданную службу были дротики в спину, которые Сиэль кидал в прислугу, когда был не в настроении. Но Себастьян Михаэлис был безупречен в своей работе — ровно в семь утра был у опочивальни графа и помогал ему одеться, затем подавал ему изысканный ароматный чай вместе с десертом и лёгким завтраком, от дротиков легко уворачивался и иронично улыбался, чем изрядно бесил графа, а данные по очередному делу всегда лежали на обеденном столе, написанные его каллиграфическим почерком. А ещё он был кем-то вроде телохранителя для своего юного господина, чудом появляясь в самый нужный момент там, где нужно, спасая несносного мальчишку от неминуемой смерти. Юный Сиэль ни разу не удостоил того в благодарность ни полукивком, ни даже еле уловимым жестом. Службу дворецкого, как и положено настоящему дворянину, он воспринимал как должное, само собой разумеющееся. Вся прислуга боялась своего вздорного хозяина, и не меньше — его таинственного дворецкого, который, несмотря на свою довольно привлекательную внешность, был необыкновенно строг и требователен к всему персоналу поместья. Но у Сиэля был один секрет, о котором в замке никто даже не догадывался. Стоило сумеркам опуститься на Лондон, как юный граф, днём безжалостный и властный, становился покорным и беззащитным перед своим дворецким… ****** — Что разве сегодня уже тринадцатое? — Сиэль почти без эмоций, только голос чуть дрожит и брови сошлись « домиком» на переносице. — Да, господин, и я вынужден проводить вас в алую комнату, — лицо Себастьяна неизменно холодно-вежливо, хотя весь его вид выражает превосходство, и особенно взгляд, глаза уже почти окрасились в ехидный ярко-алый. — Вынужден он, глядите, я-то знаю, как ты радуешься, что этот день наконец настал, — Сиэль теперь даже не пытается скрыть свою злобу. — А может все-таки перенесём на другой день, я сегодня очень устал от переговоров? — теперь взгляд мальчишки просяще-умоляющий, что и говорить, его гордость сегодня ночью будет сломлена. — Нет, мой господин, вы обязаны сдержать своё слово, во-первых, как наследник такого знатного рода Фантомхайв, а во-вторых, как мужчина. — Ты не упоминал об этой моей… — Сиэль замялся и покраснел, подбирая нужное слово, — обязанности, — сказав это он покраснел ещё больше, — ты не говорил о ней, когда мы с тобой обсуждали контракт. — Вы сами виноваты, мой Лорд, что не прочли все до конца, вы посчитали, что ваше время слишком дорого стоит, чтобы его тратить на какой-то контракт. — Ага, конечно, самое важное было написано в стотысячной главе мелкими буковками! — фыркнул Сиэль, все ещё не желая сдаваться. — Но ведь было написано! — кивнул услужливо Себастьян, по-прежнему не теряя своего драгоценного терпения. Он понимал: чтобы гордый Сиэль смирился со своей участью, должно пройти не мало времени, и ждал, как коварный паук ждёт, когда в его паутину наконец залетит неопытная маленькая мушка. — Если хотите, вы можете не выполнять своё обещание, — взгляд Себастьяна по-прежнему хитрый и не сулит ничего доброго. — Хочу, но как это возможно? — надежда Сиэля делает левый глаз ярче и насыщеннее, он широко распахнут. « Какой же наивный мальчик» — пленяется вновь и вновь Себастьян его детской незащищенностью. — Конечно, возможно, мой господин, но при условии что каждый из нас окажется при своём, как было до нашей встречи. — Что ты имеешь в виду? — Вы знаете, что мне подвластно повернуть время вспять, ведь я и демон, и дворецкий. Вы останетесь в своей клетке, наедине со своим отчаяньем и позором. Боюсь вас разочаровать, но, думаю, оттуда у вас не получится отомстить за смерть родителей. А я… Мне, конечно, жаль потраченного на вас времени, но моя встреча с вами лишь песчинка в пустыне на фоне вечности моего существования, — Себастьян философски закатил глаза. — Я найду новую душу, это нетрудно. Решимость Сиэля тут же угасла, как мгновенно угасает под резким порывом ветра восковая свечка. Он напряженно думал и все ещё сомневался, что было заметно по его сосредоточенному взгляду… Что же делать, ведь месть за смерть родителей — дело его жизни, дело чести, то ради чего он выбрался из ада. С другой стороны… Это УНИЖЕНИЕ, что предлагает Себастьян, как он будет жить, зная, что так низко пал? А если кто из прислуги случайно узнает или услышит его полный мучений голос, страшно даже подумать какой урон для многолетней репутации семьи Фантомхайв… Но вернуться в тот день, который до сих пор снится ему в кошмарах, эти кажущиеся звериными лица мучителей в масках, эта секта, эта клетка, эта печать, которая будет вечно с ним, как напоминание… Все же… Ночь позора в обмен на продолжение пути… А если кто узнает, он все будет отрицать, и пусть кто-то хоть заикнется — получит свою порцию мучений от Себастьяна. Решено. Он не покажет, как ему противно, как ему больно, как ему страшно, демон не получит его эмоций, не будет наслаждаться его криками. — Я согласен… — Я так и думал, хозяин, — самодовольная улыбка украсила лицо дворецкого. — Не бойтесь меня так, я буду с вами нежен, — склонился он над ухом графа, его шепот пронзил Сиэля насквозь, но тот не подал виду, лишь презрительно фыркнув в ответ. Демоны умеют соблазнять, это, пожалуй, то, что они умеют лучше всего… Стоит оступиться, и ты уже в аду… Сиэль нехотя встал со своего кресла и пошёл вслед за Себастьяном, зная, что тот припас для него свой личный ад. Спустившись по витиеватой лестнице, они очутились в погребе замка. Там стояла огромная, размером в человеческий рост, картина, изображающая даму в прекрасном платье с множеством кружев и тугим корсетом и с замысловатой высокой прической, и её кавалера, также в старинном камзоле, галифе со стрелками и высоких сапогах. Это были прадедушка и прабабушка Сиэля. Себастьян слегка толкнул картину, и та открылась, как дверь, обнажая комнату, все стены которой были отделаны алым бархатом. Сиэль был очень удивлён этой тайной комнате, столько раз он в детстве прятался в семейном погребе и даже не догадывался о существовании этого тайника… — Её я сам сделал, специально для вас, как только появился в поместье, — с гордостью заявил Себастьян, жадно следя за реакцией графа. — Все стены абсолютно звуконепроницаемые, никто не будет слышать ваших криков, внутри на двери ставится специальный код и никто не сможет её открыть без нашего ведома. — Ты извращенец, — хрипло проговорил Сиэль, судорожно сглотнув. — Как знать, мой господин, может и вам это понравится, — опять проклятый демон шепчет вкрадчиво на ухо… ******** — Раздевайтесь, и не притворяйтесь! Вы прекрасно слышали меня! Быстро! Или вам помочь? Сиэль стоял по центру комнаты, и выражение его лица напоминало школьника, забывшего урок. Себастьян деловито сидел в кресле, сложив ногу на ногу и внимательно наблюдал. Он наслаждался, всем наслаждался. — Что нужно сказать? — Да, хозяин, — Сиэль чуть не подавился собственными словами и вновь покраснел с головы до пят. — Умница! — удовлетворено хмыкнул Себастьян, — А теперь исполняйте приказ! Неуверенными робкими движениями снял он свой голубой камзол и кинул на пол, затем его руки медленно стали расстегивать пуговки на блузе. — Быстрее! Вы думаете я целую вечность вас ждать буду? Вы сами растягиваете себе мучение. Разозлившись на дворецкого, граф стал действовать быстрее и нечаянно оторвал несколько пуговиц. Белоснежная блуза, шейный черный бант, гольфы, брюки, трусы — скоро все лежало под его ногами, а его худенькое тело пронизывала еле заметная дрожь. — Вы хороши. Повернитесь, я хочу осмотреть свою игрушку со всех сторон. Сиэль медленно повернулся, при этом заметив, как дрожат его коленки. — Как же вы мне надоели, — Себастьян вскочил со своего места и перекинув легонького Сиэля через плечо, потащил к центру комнаты, где свисали с потолка мощные ремни. Поставив его, он крепко зафиксировал запястья, щелкнув наручниками на конце этих ремней. Подтянув специальный рычаг, он поднял руки графа над головой, затем выше, когда тот встал на цыпочки, еле доставая носками до пола, он почти висел на ремнях. Себастьян подошёл поближе, любуясь твореньем рук своих, провёл по гладкой безупречной коже торса, торчащим рёбрами, по нежным запястьям рук, не знавших с рождения никакой тяжёлой работы… — Вас никогда не пороли, ведь правда? Это зря, ведь вы очень, очень несносный мальчишка! — в руках Себастьяна появился длинный кнут. — Я вас научу хорошо себя вести! — Целуйте! — он поднес орудие пытки к губам Сиэля. — Слушаюсь, господин, — смиренно молвил граф, целуя рукоятку кнута, но его пылающий взгляд говорил « я убью тебя!» — Как же вы двуличны! Как все люди двуличны! Говорят одно, а думают о другом! — первый удар, кнут, словно змея, опутал хрупкое белое тело, оставив розовый цвет. Граф шумно вдохнул и выдохнул, сдерживая стон. Никогда раньше не было ему так больно, но всегда он знал, что преданный Себастьян придёт и спасёт, не дав ему умереть. А теперь…он сам был орудием его пытки… И никто не придёт за ним, не услышит его мысленный крик о помощи… Ещё удар, посильнее, он закрыл глаза, он не покажет ему… Внимательное лицо совсем рядом. — Вам больно! Ведь правда? — Нет, — скрежет сквозь зубы. — «Нет», что? — Нет, хозяин! «Вздорный мальчишка! Он думает, что справится, не покажет, что ему больно, о, я заставлю ещё это хорошенькое личико исказиться от боли…он будет плакать, как девчонка, и умолять больше его не мучить. Будет ему уроком, в следующий раз, когда захочет запустить мне или кому другому дротиком в голову, он подумает, триста раз подумает…» Снова и снова его обнимал кнут, на белоснежной холеной коже возникли первые рубцы, кое-где даже начала сочиться алая кровь. Он сдерживался, кусал губу, еле слышно стонал, хотя глаза уже заметно повлажнели, а на пересохших губах возникли отчетливые следы зубов. — Вот, а говорят, у знати голубая кровь. Врут, видно, люди, — с удовлетворением заметил Себастьян, по-прежнему ехидно улыбаясь. Сиэль смерил того взглядом, полным презрения и ненависти. « Как это ему удаётся, он полностью сейчас в моей власти, зависим от меня, называет меня "мой господин", но при всем при этом ведёт себя по-прежнему будто, я, а не он сам находится в подчинении? Вот, что значит высокое происхождение, возможно, это заложено в нем с рождения.» — Мне кажется, с вас хватит моей разминки, пора перейти к чему-то более серьёзному, а то вы, я вижу, заскучали. — Как пожелаете, хозяин! — сколько боли, смешанной с ехидной иронией, в его взгляде! «Я тебе покажу, маленький мерзкий мальчишка, ты ещё не знаешь, что тебя ожидает…» Себастьян достал небольшой серебряный чемоданчик и открыл его, показывая Сиэлю. Тот, увидев содержимое, лишь бессильно задергался в путах. Себастьян удовлетворено облизнул похотливые тонкие губы. Он достал длинные провода, которые оканчивались прищепками на концах, а другой конец провода вел в чемоданчик, на нем были также маленькие кнопки, очевидно для включения. — Какой же ты извращенец, мать твою! — не выдержал и ругнулся Сиэль. — Как нехорошо, граф. Не пристало такому, как вы, аристократу ругаться, как вонючий сапожник! При этих словах он взял скотч и резким рывком заклеил рот своему пленнику. Прищепки были немедленно подсоединены к розовым соскам Сиэля и тот едва заметно поморщился, только представив себе, что будет дальше. — Постарайтесь получить от этого удовольствие, — обжег шепотом Себастьян. Миг — и его рука на кнопке включения, ещё миг — и адский разряд тока, казалось, разорвал его пополам. Сиэль резко выгнулся и застонал, даже плотно приклеенный кляп не сдержал этих звуков. Ещё одна судорога, ещё заряд, и мальчик почувствовал, как у него кружится голова, все плыло перед глазами, алая комната казалась единым алым пятном, и его глаза, проклятые, хитрые и похотливые… Он почувствовал, что сознание готово покинуть его. Содрав кожу на правом запястье, он высвободил руку и сорвал повязку с глаза, затем сорвал скотч с губ, в полумраке комнаты мелькнул фиолетовый пентакль и прозвучал его властный голос:  — Себастьян! Затем он окончательно потерял сознание, просто закрыл глаза и будто провалился в чёрную дыру. ************* — Господин, очнитесь! «Такой знакомый голос над ухом. Такой знакомый, что я бы убил его!» Сиэль нехотя открывает сначала один глаз, затем другой. Он в тёплой ванной из белого мрамора, окутанный мягкой душистой пеной. Расслабленно откидывает голову и смотрит в потолок. Проклятый алый бархат! Порывается сбежать, но тело почему-то не слушается его, и в голове какая-то странная слабость. Тонкие руки с длинными пальцами мягко усаживают его на место. — Изыди, демон! С глаз моих! — с чувством говорит Сиэль, на последней фразе скрываясь на крик. — Я бы с радостью, господин, но боюсь, в данный момент вы очень слабы и не справитесь без моей помощи. Тактичный взгляд дворецкого указывает на забинтованное запястье, которое граф сорвал, когда освободил руку из оков на ремнях. Сиэль осторожно разматывает руку и ужасается — кожа содрана до мяса, и кровь начинает прибывать на месте раны, окрашивая бинт в алый. — Что, не дал мне умереть, чтобы дальше мучить? — презрительно говорит он дворецкому. — Я знаю, вы мне этого никогда не простите, но все же попытаюсь оправдаться. Я виноват, я слишком увлекся вами и не учёл, что должен быть какой-то переход, чтобы вы легче перенесли ваш первый раз. Но… Я прекрасно вас чувствую, и не сделал бы БОЛЬШЕГО, чем вы способны вытерпеть. Я поражен вашей выдержкой, признаться, я думал, вы сломаетесь быстрее, — взгляд Себастьяна ласковый и чуть виноватый, тон голоса как всегда бархатный и вкрадчивый. — Вы призвали меня, значит, ваше терпение было на пике, о, я прошу меня простить… — Пошёл ты…- фыркнул Сиэль, однако лицо его выражало уже меньшую злобу. — Меня сейчас лишь один вопрос мучает. — Да, господин? — решился поднять на хозяина свои чайного цвета глаза Себастьян и вопросительного сдвинул брови. — Что в твоём понимание значит «переход»? — Сейчас узнаете, — хитро улыбнулся Себастьян, облизнув губы, его глаза вновь стали алеть, что было явным признаком демонического возбуждения. Сиэль настороженно отодвинулся к краю ванны, обняв колени, и спрятав за них свои драгоценные измученные соски. — Доверьтесь мне, господин, больно сейчас не будет, больно будет чуть позже, — доверительно прошептал Себастьян, слегка касаясь ушей юноши губами и обжигая своим дыханием. Он мягко взял его руку, из которой продолжала сочиться кровь, и уже натекла небольшая темно-красная лужа, и приложил к своим губам. Сиэль уже приготовился поморщиться, но почувствовал лишь мягкое живительное тепло, распространяющееся по всему телу приятными мурашками. Поцелуй был легок, почти невесом, но гордый юноша отдернул руку, готовясь нанести пощечину своему дворецкому. Себастьян с лёгкостью поймал его запястье и развернул руку, показывая графу. Сиэль изумился, его тонкие брови поплыли вверх, на руке не было и следа, ни царапины, по-прежнему гладкая матово-белая кожа, будто он и не вырывался из оков, не из его артерии хлестала кровь совсем недавно водопадом.  — Как ты… Впрочем чему я удивляюсь?  — Я и демон, и дворецкий. Расслабьтесь, господин, у нас совсем мало времени до утра, а я ещё хочу вами как следует насладиться. Сиэль лишь закатил глаза, картинно приложив здоровую руку ко лбу. Себастьян мягко помог подняться юноше, все тело было в рубцах, кровавых подтеках, а на соски было вообще больно смотреть — они были неестественно распухшие и синие. — Как же много работы, — с энтузиазмом отметил похотливый дворецкий, вновь облизнув губы. Сиэль морщил свой красивый носик и закрывал глаза, всем своим видом давая понять, как ему происходящее противоестественно и противно. Нежные поцелуи, ласковые и мягкие опускались на его тело невесомо, как бабочка на цветок. Горячие объятия сильных рук притянули к себе, ласково поглаживая. Сиэль всеми силами пытался отстраниться, но вот Себастьян взял в рот его сосок и его язык начал свой круговой танец. Осада рухнула, Сиэль застонал в голос, и тут же покраснел. — Не стесняйтесь своих естественных эмоций, вот таким я вас люблю, когда вы настоящий. — Себастьян немедленно притянул его губы к своим губам и вознаградил долгим чувственным поцелуем. — Продолжим играть? — молвил хитрый дворецкий, зная, что гордость Сиэля теперь сломлена, но не его пытками, а его лаской. Скольких прекрасных юношей он совращал и соблазнял, кого-то просто использовал в любовных целях, за свою долгую демоническую жизнь, но почему-то только худенькое безволосое тело его капризного хозяина было самым желанным и сладостным. Столько времени он мечтал, как завоюет его, когда помогал одеваться с утра, купал его в ванной, защищал от врагов, или просто сидел в карете напротив во время очередной деловой прогулки. Стойко сдерживал свое желание, становившееся все больше человеческим. — Как пожелаете, господин, — тихо пролепетал Сиэль, после минутной паузы, выведя Себастьяна из мысленного транса. И понеслось! Теперь тело Сиэля было целым, гладким, ни осталось и следа от былых увечий, как же приятно было снова пытать его! В углу комнаты была прекрасная большая кровать с балдахином, с едва заметными ремешками в углах, оканчивающимися стальными кольцами. Себастьян достал атласные голубые ленты и прочно привязал конечности своего пленника по углам кровати. Узлы были затянуты туго, но при всем этом не причиняли вреда запястьям и щиколоткам Сиэля. Пятой лентой он завязал глаза своего хозяина, не забыв обжечь тому ухо своим бархатным шепотом: — Доверьтесь мне! Сиэль только едва заметно кивнул, хотя все же его тело чуть напряглось. Начал дворецкий с довольно мягкой пытки — он взял восковую свечку и капал воском на нежное тело. Слегка возбудившись, он перевернул юношу на живот и стал щедро хлестать плеткой, заставляя при этом считать каждый удар. Сначала он лежал почти не шевелясь, потом начал слегка ерзать, в надежде ускользнуть от поцелуя плети с нежной кожей, в конце откровенно вырывался, пытаясь сорвать путы и избежать наказания. Себастьяну пришлось сесть на край кровати и держать то одну руку, то другую, чтобы этот дурачок не вывернул себе запястье снова. — Пятьдесят! — голос Сиэля, сначала твёрдый и четкий сорвался на полувсхлип. — Вот и все, с тебя хватит порки. — Благодарю, — хрипло, сорванным в крике голосом, выдавил Сиэль. — Вы опять забыли слово, может стоит повторить порку? — лукаво сказал Себастьян, слегка хлопнув тонкой рукой в белой перчатке по графской истерзанной алыми рубцами заднице. — Благодарю, хозяин, за то, что наказали меня! — испуганно выпалил Сиэль, повернув на бок голову и вытянув губы трубочкой, готовясь поцеловать плетку. — А вы способный ученик, когда вам нужно, — криво усмехнулся Себастьян. — вам повезло, что я сейчас очарован вами и потому не могу на вас долго злиться. Дворецкий с жадностью прильнул к рубцам на спине, слизывая выступившие капельки крови. Сиэль снова почувствовал как тепло и ласковое прикосновение его губ заживляет боль. У него просто сносило крышу от таких резких перепадов, то дворецкий нежный и чувственный, словно красна девица, то жестокий, как солдат гестапо. То он гладил и целовал тело, в следующую минуту уже связывал его мудреными узлами шибари, подвешивая грузики к соскам и при этом награждая плеткой. То царапал его кожу изящным длинным кинжалом и посыпал солью свежую рану, в следующую секунду уже, держа в одной руке бокал с прекрасным белым полусухим вином из фамильных запасов графа и, слегка пригубив сей изысканный напиток, поливал им тело Сиэля. Затем с остервенением слизывал этот коктейль из пота, крови и алкоголя с тела своего юного господина. Что и говорить, таких извращенцев как Себастьян ещё поискать в Аду и на Земле. Сиэль Фантомхайв, до этого сторонник лишь естественного плотского удовольствия испытывал смешанное чувство. Сначала стыд и злость переросли в обиду, потом он уже привык находиться обнаженным перед своим дворецким, и добавилась лёгкая примесь возбуждения и наслаждения. Последние стали все больше разрастаться, подавляя остальные чувства, с каждым « переходом» и возобновлением пытки. И вот, мучения уже были не такими болезненными и Сиэль мужественно терпел их, зная что вскоре последует награда — ласковое прикосновение губ его дворецкого. Он уже автоматически называл его « мой господин» и благодарил то за кнут, то за пряник. *************** Прислуга, в лице повара Барда, с вечной сигаретой в зубах и встрепанной копной пшеничных волос, садовника Финни, с такого же цвета волосами, заколотой заколками длинной челкой на один бок, и горничной Мэйлин, с алыми до плеч волосами и громадными очками с круглыми ужасными стеклами, собрались на кухне и что-то бурно обсуждали. Их громкие, перебивающие друг друга голоса, не услышал бы только глухой. Себастьян, до этого вальяжно прогуливающийся по коридору, осматривая все ли чисто в поместье, стремительно направился на кухню, чтобы устроить этим троим бездельникам хорошую взбучку. Но события прошлой ночи заставили его сделать шаг потише и прислушаться. Вдруг им все же удалось что-то услышать?  — Наш господин, он похоже совсем плох, — тараторила как сорока Мэйлин. — Он сегодня целый день спит, уже два часа полудня, а он так и не вышел из своих покоев. — А обычно он встаёт уже в семь. — Ведь сегодня, я слышал, у него важные переговоры, а он Себастьяна отправил делать все дела, которые обычно не доверяет никому. — Видно, с ним действительно что-то ужасное.  — Нет, я видел, он раз вышел из своей комнаты сегодня, — прошептал заговорщически Бард, почесав затылок и встрепав свои лохмы ещё больше.  — Да быть не может! — возмутилась Мэйлин, уперев деловито руки в боки.  — Я клянусь вам, он зашёл на кухню и попросил меня отдать ему свои сигареты. — Доигрался ты, Бард, теперь он тебя точно уволит, а мы тебе говорили что лучше не курить, когда готовишь. — Да я вас сам сейчас всех уволю, если не приметесь сей же час за работу и не прекратите чесать впустую языком! — возвестил Себастьян громким голосом, появившись так внезапно, что Мэйлин завизжала.  — Пппппростите! — пискнула она, тут же покраснев как помидор. — но скажите мне, с хозяином все хорошо? Садовник и повар тоже одобрительно закивали, желая услышать ответ. Себастьян хотел было ответить им грозно «не ваше дело!», но взглянув в их нелепые испуганные лица, на которых отражалось вполне человеческое сочувствие и волнение, пожалел и ответил:  — Господину с утра немного нездоровится. Ничего серьёзного, просто простыл на прошлой охоте, но ему нужно хотя бы день отлежаться, чтобы выздоровел. А теперь живо работать, а не то у меня получите! Слуги тут же рассыпались с довольными лицами кто куда, Мэйлин за шваброй и ведром — мыть полы в гостиной, Финни в сад с секатором - подстричь кусты роз, а Бард на кухню — готовить ужин для графа. С облегчением вздохнув, дворецкий направился в опочивальню графа. Постучав тактично и открыв дверь, он был ошарашен следующей картиной. Сиэль деловито сидел на кровати в одной ночной рубашке, сложив ногу на ногу, в одной руке изящно держа мундштук с дымящейся бардовской сигаретой и медленно затягивался ей, чуть кашляя с непривычки, но все же продолжая курить. Себастьян охнул и переборов минутное удивление тихо спросил:  — Вы курите?  — Да, а что? — с вызовом спросил Сиэль, пустив порцию дыма в самое лицо дворецкого.  — Вы знаете, что это вредно, с вашей астмой…  — Знаю. — меланхолично ответил Сиэль. — Ты ведь накажешь меня? Сегодня ночью? — его глаза вдруг странно поблестели, а зрачки расширились. « И все же, я испортил этого мальчишку,» — вздохнул про себя Себастьян и втайне хитро улыбнулся.  — Не сомневайтесь, я этой самой сигаретой прижгу вам соски и яички, — прошептал он в самое ухо хозяину, чтобы было слышно лишь ему одному. — А вашей репутации претит курить такие дешёвые сигареты, уж лучше закажите у Лау табак высокого качества, — с иронией добавил Себастьян уже громче.