Gambling

— О, красавчик. Ты смотри-ка, костюм сел как влитой! — похвалил Дьюи. — Эй, Купер, бороду, бороду не забудь нацепить. Во-о-о. Три часа ночи, они сидели в баре, только полицейские в небольшой, но очень громкой компании. Бен развернулся на стуле, отпивая пиво из бутылки, и тут же прыснул со смеху, выдав целый рой капель перед собой. Рядом сидящая Чики рухнула ему на плечо, спрятав лицо за ладонью, и затряслась от смеха. — Да-да, очень смешно. Я знаю, где вы все живете, уроды, — напомнил Джон, заправляя края красной куртки под пояс. Кроме этого, на нем была красная шапка и трусы в крупное сердечко. Накладная борода свисала как помятое ожерелье. — Что-что? — сидящий на барной стойке Дьюи, держась за столб, наклонился ниже, приставив ладонь к уху. — Ничего не слышу из-за твоей бороды, Куп. Что ты должен сказать? Джон закатил глаза. — Я не слы-ы-ышу-у! — протянул Дьюи. Все сидящие за столом затаили дыхание, Бен был уверен, что кроме «пошел нахуй» Дьюи ничего не добьется. Взявшись за пояс, Купер спрятал лицо за бородой и низко произнес: — ХОУ-ХОУ-ХОУ. Бар взорвался от аплодисментов, хлопанья и улюлюканья. Джон тяжело вздохнул и уселся обратно на свое место во главе стола, пока остальные полицейские дружно выпили за его здоровье. — Так держать, Джон! — Дьюи улыбался от уха до уха. — Давайте, кто на следующий раунд, за стол. — Участвуешь? — спросила Чики, все еще хихикая в ладонь. — О да, — Бен улыбнулся Джону через стол, но тот лишь сухо кивнул. Он все еще злился на него за беспричинную остановку Моргана на трассе. Ну как без причины. Вообще-то, Бен хотел свернуть мудиле шею ежедневно между утренней чашкой кофе и душем последние пятнадцать лет. Насильник его матери заслуживал чего-то большего, чем короткий срок в тюрьме, и, если сейчас этот хрен жил в страхе, что Бен подставит его или зажмет в темной подворотне — что ж, он не будет расстроен. Больше его напрягало, что он подвел Джона, и между ними словно пролегла ощутимая трещина. — Что собираешься делать в выходные? — Чики откинулась на стул, взяла жареную креветку и засунула в рот целиком. — Проведу вечер с матерью и сестрой. А ты? — Рано утром поедем на Редондо, обещали двенадцатиметровые волны. — Серфинг? Чики кивнула и убрала прядь распущенных волос за ухо. Видеть ее без формы было странно: белая туника и простые джинсы делали ее похожей на хиппи. — Народу точно не будет, весь пляж наш. Если хочешь, приезжай. — Не, — Бен покачал головой. — Я пас. Давно не катался, я вам только помешаю. Их прервал Дьюи, заголосивший со своего насеста. — Так-так! Я кому сказал, кто не участвует в игре, разошлись нахрен. Фергюсон, раздай карты. Хватит тереться, господа детективы. Сьебали, я сказал! — Когда он трезвый, он еще хуже, — покачала головой Чики. — Не боишься продуть? — Я? — Бен отвлекся от своих мыслей и улыбнулся шире. — Нет. В академии мы творили вещи и похуже. Он только диву давался, почему большая часть ветеранов полиции так глупо продувала в обычный покер. За проигрыш Дьюи признался Бену в любви, Чавес и Тейлор съели по лимону с солью, а старший смены Хилл до сих пор сидел с тампоном в ноздре. Купер продул, но выбрал штрафное желание. — Итак, — Дьюи вытащил из-за спины большую банку с бумажками, засунул туда руку и, пошуршав, вытащил белый огрызок. — Внимание! Проигравший или проигравшая будет сидеть на коленках своего напарника до конца вечера. Последние двое, кто окажется еще в игре, получают этот прекрасный виски. Начали! — Спорим, это Дьюи закинул, — пробурчала Чики. Бен хмыкнул. — И не сомневаюсь, — он приподнял края своих карт — бубновый валет и туз — и спокойно отложил их в сторону, перевернув туза лицом вверх. Они играли в пятикарточный стад: четыре карты лежали на столе в открытую, одна — в закрытую, и все, что требовалось от Бена, следить за сбросом и считать. Первой выбыла Тейлор. Мужики за столом поздравили Сандерса, но его напарница не сдвинулась с места. — Мои коленки в твоем распоряжении, малышка, — пьяно рыгнул он, отодвигаясь от стола. — Костлявые не в моем вкусе, — ее слова сопроводили уважительным свистом. — Зачитывай штраф, Дьюи. — Эх ты, обломщица, — тот недовольно хмыкнул, — но не волнуйся, для тебя у нас тоже есть костюмчик. Хилл, будь душкой, достань нашей прелестнице ее форму на этот вечер. Терри Хилл, как всегда со скорбным лицом, будто он этот тампон в своей ноздре самолично из золотых шахт выкапывал, достал из мешка короткую юбочку и топик, украшенные белой мишурой. Тейлор забрала костюм из рук старшего смены. — Озабоченные придурки, — буркнула она, видя, как ее коллеги приготовились ждать ее возвращения с камерами сотовых телефонов. — Что-то Купера вы не фоткали. — Неправда, — возразил Дьюи, — я сфоткал. Один-один, Джон, ты знаешь, за что, — они переглянулись, и Купер безразлично пожал плечами, вполне комфортно себя чувствуя в красном полушубке и трусах. Борода валялась рядом на столе. Они вернулись к игре, и вскоре их покинул Чавес, отправившись блевать в туалет. Его проигрыш засчитали, но не особо настаивали на исполнении, особенно Хилл, который не хотел, чтобы тот заблевал его с ног до головы. Остались он, Чики и Броуди, высокий афроамериканец — о его пристрастиях в постели знали все, кому не удалось вовремя сбежать от Броуди на обеде или после переклички. Парень был на удивление без комплексов, и говорил, что его цель на конец года — поиметь трех цыпочек в одной постели, одна из которых должна быть в костюме кошечки. Чики рядом тяжело вздохнула и потерла лоб. Бен краем глаза заметил ее карты. С открытыми на борде, у него был сет валетов, а судя по тому, как расслабленно расселся Броуди, у того на руках не меньше двух пар. У Чики же не было ничего, кроме пары троек. — Пас, — Бен скинул карты, не открывая. — Ву-хууу, Купер, твой пацанчик продул! — Ха-ха, малец, вот пришла и твоя очередь, — Дьюи посигналил ему бровями. — Зачитать штраф? — Нет, обойдусь, — Бен встал из-за своего места, размышляя, что довольно нечестно, что в компании народ с большим энтузиазмом ждал, как проиграют женщины. Как гиены, ей-богу. Голова приятно кружилась, он чувствовал взгляд Чики, направленный ему в спину, но не оглянулся. Бен знал, что поступил правильно. Ледяной прищур Джона немного его отрезвил. Бен остановился возле напарника, вдруг поняв, что если Джон сейчас скажет ему «свали в закат», он без единого слова подчинится, причем сразу домой на такси. Потому что одно дело работа, другое — втянуть в розыгрыш Купера, у которого и так с юмором порой были серьезные проблемы. Джон приглашающе раздвинул ноги. Бен неожиданно сам для себя вспыхнул, как маков цвет, и, после небольшой заминки, присел на его правое колено под насмешливыми взглядами коллег. — Не красней, Ромео, — Броуди похлопал его по плечу. — Я вот в прошлый раз голышом до седьмой улицы пёхал, и ЭТО БЫЛ СРАНЫЙ ШТРАФ, — он кинул укоряющий взгляд на Дьюи. — Что я могу сказать — веселые деньки прошлого. Не раздави старичка, Бен, он нам еще пригодится, — Дьюи вернулся к столу. — Господа выигравшие, поздравляю, бутылка отборного вискаря каждому. Получите, распишитесь. А ну прочь грабли, Фергюсон, тебе еще полчаса под столом сидеть. — Подглядывать карты нехорошо, — раздался низкий голос, и Бен почувствовал, как Джон прислонился к нему со спины, чтобы взять со стола свое пиво. — Ага. Купер отстранился и отпил. — Сядь выше, — негромко сказал он, — а то ты мне ногу отдавишь, легковес. — Бен приподнялся и тут же почувствовал чужую руку на бедре. Джон хозяйским движением усадил его ближе и ткнул в бок. — Вынь дубинку из задницы и расслабь спину, нам еще так долго друг друга терпеть. Благодаря тебе. Бен прислонился к Куперу, на секунду тот напрягся всем телом, а затем медленно выдохнул где-то в район плеча. — Прости, спина? — Бен оглянулся. — Забей, — отмахнулся Джон, снова налегая на спиртное. — Просто постарайся меньше елозить. — Лот номер восемь! — Дьюи полез в в банку. — Такс-такс-такс, что тут? Ага-а. Проигравший говорит свой главный недостаток и как с ним борется. Господи, кто засунул эту чушь? Вот МОЙ главный недостаток — моя охуенность. А все, кому не нравится, — могут идти в жопу. Следующий! Бен решил пропустить этот кон, и правильно сделал. Фергюсон десять минут изображал, будто он дамочка в роддоме, только что родил ребенка и должен был пантомимой показать, какого пола ребенок и как выглядит. Над ним издевались в любимой всеми полицейской манере — я есть невинный тупой полицейский, положите руки на капот. — Это мальчик? Мальчик с большими ушами? Мальчик с большими глазами? Мальчик-транствестит? Фергюсон, ты с кем изменял нам, стерва? С русским цирком?! — Что? У него три ноги? Ай, ну дает. Трахался с пришельцем, Слизняк? — подначивал его Броуди, пока Фергюсон покраснев от натуги и стыда, пытался передать слово «пухлый». Когда они сжалились над ним, тот был на грани отчаяния, лишний раз подтверждая слова Купера о том, что полицейские безжалостны. К сожалению Бен, как и все в этом баре, знал, что улицы еще безжалостнее, и они сидели здесь, пытаясь об этом забыть. Следующий раунд Дьюи засчитал всем автоматом и в награду заставил всех выпить за его здоровье и пятый месяц воздержания. Пили водку, и Бен обжег себе горло. — На, возьми, — Джон пододвинул ему тарелку с жареной картошкой. — Станет легче. — Господи, я думал, пищевод себе сжег, — прокашлялся он. — Я же говорю, легковес. Бен оглянулся и, нет, смех в голосе Купера ему не показался. Он смотрел на Бена добродушно, хмельным, чуть сощуренным взглядом. Джон был пьян в стельку. — Но-но! Я бы попросил. У меня просто легкая конституция в отличие от некоторых. — Дохляк. — Ты больше не сердишься, что я облажался с Морганом? — внезапно вылетело у Бена. Остальные были заняты новым раундом игры, и, кинув взгляд по сторонам, Джон тихо ответил: — Слушай, то, что ты хочешь застрелить этого типа и закопать за оградой, и ежу понятно. Я все понимаю. Большие шансы, что в течение двух лет этот хер моржовый снова загремит за решетку. Ты как полный дебил рискуешь своей и, что еще хуже, моей шеей, только чтобы показать, кто из вас теперь главный. И если ты не остановишься, мне придется накатать на тебя рапорт шефу. И вот это меня бесит, — его взгляд стал тверже, — что ты готов просрать все, что у тебя есть, ради такого подонка как Морган. — Я был возле его дома. — Джон, казалось, протрезвел на пару градусов, распахнув глаза, и Бен поспешил добавить. — Я ничего не сделал. Пришла мать, сказала, что он позвонил ей, вроде как испугался, — Бен отвернулся, не видя перед собой ни своих коллег, ни выпивки, которую опрокинул до дна одним глотком. Если говорить и не думать, получалось вполне связно и не страшно. — Она сказала, что это была сделка. Секс за долги, ничего личного. Горячая, тяжелая рука Джона легла ему на плечо, словно придавив на месте. — Ты это переживешь. — А что еще остается? Сейчас вернусь, — пробормотал Бен, высвободился из-под его руки и пошел в сторону туалета. Он чувствовал себя странно — давно так много не пил, щеки горели, внизу живота теплело. По пути назад к столу он столкнулся с Чики. — Пойду проветрюсь немного и проверю, как там Тейлор. — Бен молча кивнул. — Ты что-то совсем пьяный. — Чики улыбнулась и вдруг удивленно охнула, когда он ее обнял, отечески похлопав по спине. — Бен? — Ты это… отличный полицейский и у тебя все получится со спецназом. — Господи, Ромео, — она облегченно рассмеялась. — Не пугай меня так. — Она отстранилась и заглянула ему в глаза. — Джон на тебя плохо влияет, ты даже говорить стал, как он. — Плохо? — переспросил он, вдруг вспомнив, как орал на мать вместо того, чтобы спокойно поговорить с ней о «Девиде». «Девид», твою мать. Одно только имя из ее уст взбесило его настолько, что он тогда выломал рычаг поворотника. Улыбка Чики погрустнела. — Плохо. Ты становишься неспособным быть чьим-то еще напарником. Она прошла мимо, оставив Бена стоять возле дверей на кухню. Ему хотелось вернуться, будто вдали от пьянки с коллегами он терял тепло, которое с трудом разогрело его от одиночества и мрачных мыслей. Бен вернулся как раз, когда Сандерс исполнял свой проигрыш, стоя одной ногой на стуле. — Я буду самым отпадным мэром Лос-Анджелеса, чуваки, выберите меня. Я подниму зарплату полиции, — его слова встретили возгласом одобрения, — шлюхи будут бесплатны, — еще один довольный гул, — наркотики тоже, вот только за употребление — пулю в лоб. Не перевариваю наркошей… а еще еще всех парней Де Санта я бы прирезал по одному. Бен встал возле Джона, отхлебывая пиво оставшееся в его бутылке. Они переглянулись, и Джон потянул его за ремень вниз. — Сядь, не загораживай, — Бен вернулся к нему на колени настолько привычно, будто проводил так время часами. Тепло снова заполнило его от живота до груди вместе с запахом пива от Джона. Его большая рука так и осталась у него на поясе, но Бен не возражал. — Боюсь, за него проголосуют только глухие и слепые, — пробормотал он, прислонившись к Куперу и отпивая снова. — И копы, — он хмыкнул, — чисто чтобы поржать во время дебатов. — Хорошо смотритесь, голубки, — прервал пламенную речь Броуди. — Нахрен иди, — спокойно отозвался Джон, пока Бен показывал тому средний палец. — Нет, правда, Купер, сколько я себя помню, ты же никогда подолгу не засиживался на наших вечерах. — До развода, ты имеешь в виду? — Броуди, заткнись, — вмешался Сандерс, он сам недавно развелся и как раз был в середине дележки детей по суду. — Да я про другое… — не унимался Броуди, но тут вернулась Чики вместе с Тейлор, и мужская часть отдела завыла, как голодные волки. — Эй, красотка, присядешь сюда? — Эти колени еще в твоем распоряжении, детка, — Сандерс подмигнул напарнице, но она только закатила глаза, стоически терпя смешки и звук камер на сотовых. — Бен, Бе-е-ен, — окликнула его Тейлор, уложив локти на стол, — а в академии еще играют в Грязного Джо? Он сдержанно улыбнулся. — Да. — И ты играл? — О да, — Бен уже знал, куда клонит Тейлор, и жар медленно подступал теперь от груди к щекам. — И что тебе выпало? — она предвкушающе закусила губу, остальные же с улыбками ждали пикантных подробностей. — Стриптиз. — О боже, — она залилась смехом, Броуди хлопнул его по плечу, а Дьюи уважительно свистнул со своего насеста. — Нашего новичка можно отправлять в притон агентом под прикрытием, а, ребята? — На шесте или на столе? — вдруг спросила Чики, и Сандерс посмотрел на нее с подозрением. — А не слишком ли ты разбираешься в этом, Браун? — На столе, — ответил Бен, проклиная своих коллег. Что было у них у всех общего, так это отменная чуйка на любые скандальные штуки. И любой коп знал — надо просто задать нужный вопрос. И, конечно же, правильный вопрос прозвучал. — Чей был стол? — Джон, кто же еще. У Бена на шее можно было жарить тосты, так она горела от стыда. — Коменданта Уильямса. — А, твою мать, БОЖЕЧКИ МОИ, — завопил Дьюи, хлопая себя по коленям, пока остальные громогласно засмеялись. Бен готов был провалиться сквозь землю. — Ему же восемьдесят! — На тот момент было семьдесят восемь, — уточнил Бен, чувствуя спиной, как Джона трясет от смеха. — И вам смешно, а мне он на выпуск подарил синие стринги. Со стразами. — Ох, молодежь, — Сандерс утер слезы и поднял бокал, — а давайте выпьем. За прошлое и будущие, и кто бы ни схватил пулю завтра, мы будем помнить этот вечер, этих замечательных ребят и нашего конченного придурка Дьюи. Спасибо тебе, старик. — Да! За Дьюи! — ответили хором остальные, и Бен тоже приподнял свое пиво. — Последняя бумажка на сегодня, — объявил тот, когда волнение немного улеглось и полицейские притихли, спустившись к столу. — В закрытую. Без штрафа. Ставки высоки как никогда. Ну, кто решится? У кого есть яйца? — Я, надеюсь, ты не собираешься участвовать. Бен обернулся и послал Джону ехидную улыбку. — Это говорит Санта в фривольном бельишке. — Это говорит твой напарник, который повидал вечеринки Дьюи еще до того, как они превратились в детсад, — вздохнул Джон, и его горячее дыхание прошлось по шее Бена. — Эй, новичок, ты в игре? — крикнул ему Дьюи. — Да, — отозвался он, не оглядываясь, а потому заметил, как глаза Джона сузились в опасном прищуре. Но Бена не волновали последствия, ему нравился жар опасности, а еще он был уверен — с Купером в напарниках он справится с чем угодно. — Джон? — Нет, я пас. — Оставишь парнишку на съедение волкам? — ухмыльнулся Броуди. — В прошлый раз с тобой была Грэйсон, с такой женщиной и проиграть не жалко. — Как-нибудь переживу, — холод в голосе Джона должен был предупредить Бена о том, что его ждет. В принципе, он и так догадывался, что с последним коном многие были уже знакомы. Чики улыбнулась ему через стол, подбодрив. Ладно, хуже ареста беременной истерички, во время которого ее брат и муж пытались проломить Беном кухонную стену на этой неделе, ничего не может случиться. Он с подозрением оглянулся на Джона. Или может? — Почему Чики играет? — вместо этого тихо спросил он, наклонившись к Куперу, как только раздали карты. — Она же наверняка догадывается, что там. — Следи за колодой, новичок. Ты не захочешь проиграть на этот раз, — не ответил он и убрал руку с его бедра. После горячей ладони, ноге стало холодно. Тайна оставалась непонятной Бену не долго. Он играл с друзьями и в холдем и семикарточный стад в казино достаточно, чтобы не переживать за игру даже хорошенько выпившим. И достаточно, чтобы понять уже в середине игры, что Дьюи жульничал. — Ты подтасовываешь карты, козлина, — возмутилась Тейлор, но ее будто никто не услышал. — Ага, — кивнул Дьюи, улыбаясь. — Это нечестно! Дьюи сплюнул на пол, сидя на развернутом спинкой вперед стуле. — Жизнь вообще несправедливая штука, офицер, пора бы уже знать. Сливаешься? — он подмигнул ей. — Конечно, сливаюсь, идите к черту с такой игрой. — Тогда я зачитываю, — он достал бумажку из кармана, куда спрятал ее сразу после улова из банки, и развернул. — Это даже круче, чем в прошлый раз с побегом голышом по улицам, ха. Тейлор, тебе надо поцеловать напарника. Срок — минута. — Я лучше сдохну, — тут же сказала она. — Ты че ссышь, а? — разозлился Дьюи. — Ни одного задания не выполнила, весь вечер ноешь. Всех нахуй посылаешь. Так вообще не делается. Мы вообще-то команда, если ты не забыла, и если хочешь влиться, после своего Юго-Восточного, милая, уж будь душкой, играй по правилам. — Тебя никто не заставлял приходить, — вставил Хилл, и при этих словах тампон в его носу смешно качнулся. — Поздно играть в труса. — Ой, идите нахрен, — она поднялась, кинув на стол деньги за свою часть выпивки, взяла одежду с соседнего стула и направилась к выходу. — Буду я еще слушать кучку озабоченных идиотов. До понедельника, Сандерс. — Вот же сучка. Ты погляди на нее! — Дьюи, спокойнее, — Сандерс наклонился к своему стакану и покачал головой, — у нее были проблемы с отчимом. Он в тюрьме Сан-Квентин уже восьмой год. — И что? Меня папка тоже не баловал, это повод вести себя как элитная стерва? А мы все говно, раз не стоим ее компании? — За педофилию. — Да твою ж сукину мать. — Броуди громко звякнул вилкой по тарелке. — Отрезал бы таким пидарасам все самое ценное. Ладно, давайте я буду следующим, — он сбросил карты, — две тройки. Моего напарника еще не выписали из больнички, так что, Хилл, будешь отдуваться за него. — Эй, а че сразу я-то? — старший смены с ужасом смотрел, как Броуди обходил стол, смачно облизываясь. — Даже не думай, — он выставил вперед руки, защищаясь, — я кому сказал! Руки прочь от старшего по званию! — Мы не на работе, дубина, так что заткнись и терпи. Дьюи, засекай, — Броуди засосал его с таким энтузиазмом, что все сразу забыли и о Тейлор и о ее прошлом. Хилл мычал, пытался оторвать от себя афроамериканца, но тот крепко сжимал его за плечи, пригвоздив коленом к стулу. — Тридцать шесть, тридцать семь, — вели счет Сандерс и Чики, ухахатываясь с этих двоих. Бен посмотрел на свои карты — сет семерок — и медленно, очень медленно обернулся на Джона. Тот тоже посмотрел на его карты, а затем поднял на него глаза. — Скажи, что ты не будешь пытаться задушить меня языком до самых гланд. — Лицо Джона странно окаменело, и Бен испугался, что сказал что-то не то. — Мне очень жаль. — Ему жаль, — он подпихнул его с колен. — Встань. Бен удивленно поднялся, пропустив его из-за стола, и сел на его место. Купер же, пока все были заняты счетом страстного поцелуя имени Броуди и Тернера Хилла, подошел к Чики и что-то зашептал на ухо. Она кокетливо улыбнулась и кивнула. Джон кивнул в ответ, артикулируя что-то вроде «спасибо, буду должен» и ушел в сторону туалета. Что произошло? Чики увидела его недоуменный взгляд и сложила пальцы колечком. «Все окей», она подмигнула и захлопала в ладоши — Броуди закончил мучить свою жертву и со страстным «чмаф» отстранился от старшего офицера. — Вот это накал страстей, порыв чувств, любовь с первого взгляда! Молодчина! — Дьюи тоже зааплодировал. — Моя очередь, — встала Чики, раскрыв карты — неполный стрит. Дьюи нахмурился и замахал руками. — Стоп-стоп-стоп. Я же выдал тебе тройку, куда ты ее дела? — Не понимаю, о чем ты. Я проиграла, — она тоже встала из-за стола, и Дьюи мгновенно отодвинулся от нее вместе со стулом. — Не надо ничего исполнять. Я тебя… эээ... прощаю. — Мне кажется или ты пытаешься от меня сбежать? — прищурилась она, зловеще улыбаясь. — Это всего лишь поцелуй, чего ты боишься? — Что моя жена, если узнает, оторвет мне яйца, — громко прошептал он, оглядываясь по сторонам. — Вы же развелись, — Броуди вернулся на место и спокойно откинулся на стуле, будто не он только что домогался Хилла. — Это ей не помешает, уж поверь, — скривился Дьюи, с опаской поглядывая на напарницу. Она склонилась над ним и оставила аккуратный чмок в середине его лба. — Одно обвинение в измене, и я останусь ночевать в тачке до самой смерти. Фух. Ладненько. Да. Кто у нас следующий на очереди? — Я, — мрачно произнес Бен, не понимая, что происходит. Джон так и не пришел назад. — Я вот думаю, — протянула Чики. — Чавес слился, Тейлор тоже. Новичок играет с нами первый раз, может, не будем его пугать галдящей толпой. Давай я прослежу, чтобы он выполнил задание, и уже расходимся? Я, честно говоря, до жопы хочу спать. И правда, детективы ушли полчаса назад, остались только закоренелые пьяницы из их отдела, да хозяин бара, моющий стаканы за стойкой. Сандерс пожал плечами. — Если остальные не против, мне тоже похеру. Только вернитесь потом оплатить счет. Чики кивнула и потащила Бена за собой на выход из бара. Там их ждал Джон, стоящий в тени крыши, и пустая освещенная парковка. — Какое совпадение, — она достала телефон и просигналила ему бровями, — сын звонит. Я отойду ненадолго, — Чики ушла вдоль по улице, оставив их наедине. Бен вдохнул ночной воздух. — И что это было? — Ты же хотел решение всех проблем? Просто постоим здесь пару минут, потом вернемся. — Джон, у меня нет проблем с… — С чем? — тени и свет от неоновых ламп делали его лицо злым и отстраненным. — С поцелуями, — не очень удачно закончил свою мысль Бен. Джон фыркнул и покачал головой. — Нет, я не про то, — Бен положил руку напарнику на бицепс. Горячая кожа под его ладонью. — Если ты боишься, что у нас начнутся проблемы только потому, что ты не захотел со мной зажиматься, забей. Мне не нравится одно, — Купер показал на него пальцем, — что ты влез в игру, даже не подумав, и втянул меня. И это мне пришлось все за тобой разгребать, чтобы только твоя репутация не пострадала. Если за четыре месяца, парень, ты не изменишь свое поведение, твой будущий напарник сам тебя пристрелит, а я буду выступать в его защиту на суде... Все это время Бен думал о другом. Джон расстался с женой хорошими друзьями. Когда они имеют дело с трансами и геями, и любой человек ожидал бы от огромного копа насмешек и издевательств, у Джона мягкий голос. И как бы Джон не бравадился, слова Бена его задели за живое. Но самое ужасное, что Джон считал, что не имел права обижаться на это. Что-то росло в груди Бена и, растекаясь от самого сердца, захватило контроль над его телом. Он сделал шаг вперед, положил руку ему на шею и поднялся на носки, целуя Джона настолько легко, будто между их губами висела хрустальная паутинка и ему нельзя было ее сломать. Джон замер, придерживая Бена за предплечья, и удивленно моргнул, наконец-то давая время тому все объяснить. — У меня нет с этим проблем, — Бен мягко улыбнулся, смотря ему прямо в глаза без страха и отвращения. — И меня не надо было спасать. Однако если он ожидал, что его пьяная выходка хоть как-то сгладит ситуацию, он ошибся. Глаза Джона, серо-голубые, прояснились от бешенства и остекленели. — Ах вот оно как, ну тогда засекай время, — голос низкий, как раскаты грома перед грозой, и Бену захотелось отойти от Джона как можно дальше и быстрее, помешала лишь гордость и упрямая мысль «я не трус и бежать не собираюсь». — Открой рот. — Бен нахмурился, ничего не понимая. — Открывай, — приказал он. Две секунды молчания, и Джон взял его за подбородок, нажал на челюсть пальцами и засунул свой язык ему в рот. Скажи, прикажи, заставь. Бен забыл, что напарника стоило слушаться еще на первой стадии, и удивленно охнул. Бен и раньше целовался с парнями, в качестве эксперимента, но это были именно парни: пухлые губы, мягкие щеки, немного алкоголя в крови и забываешь, в чем же разница между одним полом и другим. У Джона кожа на губах была гораздо грубее, ощущение мужской щетины на подбородке и щеках, и то как он двигал языком, сильнее и увереннее, чем могла бы целовать женщина. Что-то, конечно, не менялось, потому что поцелуй просто не мог происходить иначе: горячий воздух на лице, дыхание через нос, то, как все мысли сосредотачивались где-то между темнотой под веками и движением чужого, напористого языка вокруг своего собственного. Джон коснулся сначала его кончика, затем обвил его язык вокруг, протолкнул глубже и поймал Бена на выдохе, нажав пальцами на челюсть и заставляя раскрыть рот шире. Потому новый толчок вышел глубже и мощнее, до самого края неба, всего на секунду, чтобы не вызвать рвотный рефлекс. Бен судорожно вздохнул, внизу живота мгновенно вспыхнул жар, отозвавшись, как ноющая нить через все тело. Джон толкнулся еще раз, не разрывая поцелуй, и на этот раз волна жара затопила Бена до самых ушей. На его щеках словно рассыпали тлеющие угли, а уши облизывало солнце. Еще немного и из него пойдет пар. Джон явно почувствовал, как Бен ослабел в его руках, и обнял крепче. Бен же не хотел реагировать, но дрожь прошлась по нему как каток, от колен до вжимающихся в плечо напарника пальцев. Джон вдруг разорвал поцелуй. Двадцать три, двадцать четыре, считал про себя Бен, пытаясь отдышаться, и холод на влажных, горячих губах стал для него неприятным сюрпризом. Джон несколько раз коснулся его легкими поцелуями, больше дразня и пробуя мягкость его губ на вкус, чем действительно что-то делая. Затем обхватил нижнюю губу и слегка провел по ней зубами, от внутренней мякоти до самого края, под конец усилив нажим. Нижняя губа Бена стала гореть и пульсировать. Почти больно Джон повторил на верхней. Бен распахнул глаза и смутился, увидев, как тот смотрел на него, как настоящий полицейский: внимательно и сосредоточенно, улавливая каждую мелочь или реакцию. Пальцы на его лице ослабили хватку, но все еще держали челюсть у самой шеи. Зачем, Бен понял через секунду, потому что на счет тридцать один Джон решил, что хватит заниматься ерундой и кое-кого тут надо хорошенько трахнуть в рот. С Беном это происходило впервые, но он не мог ошибиться. То, как Джон прижал его за талию и удерживал его рот на одной высоте, входя и выходя языком, завело его так быстро, что член больно уперся в молнию джинс. Через еще один слой тонких шорт, тех самых в сердечко, он чувствовал, что у Джона тоже стоит, и его размеры впечатляли даже при таком легком знакомстве. Ритм, с каким Джон касался его языка и скользил от кончика вверх по широкой полосе, иногда подталкивая то снизу, то с боков, сузил его мир до одного этого мгновения. Он прикрыл глаза и расслабил мышцы челюсти, впуская Джона свободно. Потому что это Джон. Потому что ему можно. Потому что, о Господи, да. Джон низко простонал ему в рот, и Бен только сейчас понял, что тот наслаждается их вызовом настолько же сильно. Однако их время таяло. Пятьдесят четыре — рука Бена ожила сама по себе и вернулась к Джону на затылок. Пятьдесят пять — Джон потерся об него бедрами, и Бен довольно промычал. Пятьдесят шесть — Бен ответил на поцелуй, Купер уступил, и все переместилось на чужое поле. Пятьдесят семь — Бен понял, что может вести сам, и Джон мог позволить ему не меньше, стоило только захотеть. Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, все. Они остановились одновременно, дыша в миллиметрах друг от друга, и Бен медленно открыл глаза. Джон открыл свои тоже, и почему-то Бен расплылся в улыбке с облегчением. — Все еще думаешь, что это можно было показать остальным? — спросил Купер, и в его взгляде тлели искры веселья. — Нет, — сглотнул Бен, чувствуя себя так, будто только что сошел с карусели, — определенно нет. Они расцепились, и Джон сделал даже несколько шагов назад, чтобы прийти в себя. На стоянке по-прежнему никого не было, лишь силуэт Чики на другом конце парковки, пока она под светом фонаря говорила по телефону и, спрятав одну руку в карман, подпинывала пустую банку из стороны в сторону. — Я пойду, а ты, как почувствуешь себя лучше, присоединяйся, — к Джону вернулся его деловой тон. — А ничего, что ты… — нахмурившись, Бен посмотрел на его трусы и крепкие ноги, покрытые русыми волосами. — Моя одежда скроет проблему гораздо лучше твоей, — насмешливо ответил тот, поправляя красный полушубок. — И запомни, все, что случается на вечеринках у Дьюи, остается на вечеринках у Дьюи. Будешь много болтать, пожалеешь. — Я не идиот, вообще-то. Джон замер вполоборота, задумчиво поджав губы. — Я про себя тоже так думал. Как тренирующий тебя офицер… — О, заткнись, — раздраженно махнул рукой Бен, — если ты забеременеешь, я скажу шефу, что женюсь на тебе. Смех Джона раскатами прокатился по пустой парковке, и он вернулся в бар, утирая слезы. Оставшись один, Бен вздохнул полной грудью, отмечая, как широк и огромен мир. Шумели машины по трассе, и ночное небо без единой звезды казалось не куполом, а горизонтом, за которым скрывалось нечто настолько огромное, что Бену ни в жизнь не разглядеть. Осталось только выкинуть этот вечер из головы и жить дальше.