***
Колба зашипела, забурлила — Фреду показалось, что она даже ругается на него — и снова взорвалась. Да так, что устроила жуткий фейерверк, заплевала блёстками весь пол и ещё несколько минут искрила. М-да. Что же он делает не так? Краем уха он услышал звонкий рассыпчатый смех Грейнджер, которая смеялась над чем-то прям через стенку, и ему на долю секунды захотелось, чтобы она находилась рядом с ним, здесь, сейчас, смеялась над его шутками, улыбалась, глядя ему в глаза, отчитывала, становясь такой строгой, и… и сексуальной. — Эврика! — Он даже не заметил, как в комнату залетел Джордж, сверкая вот этим самим своим светом. Идея. — Помнишь то заклинание, которое мы как-то вычитали в той странной книге в детстве? Что-то про соединение или связывание комнаты?.. — Ремус и Тонкс? — Именно, мой смышлёный друг. Мы наложим заклинание на нашу комнату, и… — На нашу? — Да, конечно. Только в эту комнату никто не суёт постоянно свой нос, Фред. Если делать это где-то ещё, то возможно, что туда забредёт кто-то ещё, а это будет, эм… совсем не весело. — Пожалуй.***
Она не хотела признаваться в этом даже самой себе, но это её задело. С того момента, как она приехала к Уизли на Рождество, Фреда удалось увидеть всего пару раз, и то мельком. Фред Уизли, человек, который ещё пару месяцев назад раздражал Гермиону своей безответственностью и глупыми шутками, теперь не хотел её видеть, а она почему-то от этого страдала. Почему-то. Ага, как же. Ври дальше, Грейнджер. Джинни смотрела на это всё с какой-то снисходительностью и посоветовала не накручивать себя, страдая в гордом одиночестве, а пойти и просто спросить. Ну или если точно пересказывать то, что посоветовала Джинни… Гермиона стремительно покраснела.***
Она отчётливо слышала шаги в комнате близнецов и точно знала, что там сейчас Фред — она наткнулась на жутко возбуждённого Джорджа во дворе, — так что всё, что ей оставалось сделать — это просто постучать в слегка приоткрытую дверь. Мерлин, это было страшнее, чем отбиваться от дементоров или Пожирателей смерти. Три еле слышных стука, и она заходит, слегка приоткрывая дверь, и сразу же борется с желанием закашлять: порох, летающий в воздухе, сразу забил лёгкие. — Привет. — Грейнджер, что ты здесь забыла? — Я просто… — Серьезно, Гермиона, тебе лучше уйти. Сейчас не лучшее время для дружеских посиделок у камина. — Подожди, Фред, я должна… — … уйти. Уизли с опаской оглянулся по сторонам и уже хотел отвернуться, как Грейнджер, гордо вздёрнув подбородок и разозлившись, громко хлопнула дверью, сложила руки на груди и вызывающие посмотрела на профиль Фреда. — Что ты только что сделала? — Он с ужасом переводил взгляд на дверь и обратно на Грейнджер, которая стояла в позе «я всегда всё делаю правильно. Давай, скажи что это не так». — То, что должна была сделать давно. — Раздери тебя гиппогриф, Грейнджер. — Уизли стремительно подлетел к двери, безуспешно подёргал за ручку и, громко выдохнув, прислонился лбом к двери, надеясь, что это остудит его желание задушить эту чёртову зазнайку собственными руками. Он медленно повернулся, глупо надеясь, что Грейнджер — а вдруг? — куда-то чудным образом пропала и проблема растаяла сама собой. Ага, как же. Ему действительно хотелось злиться: подсыпать ей что-то в завтрак или исподтишка наслать на неё какое-то неприятное заклятье. Но всё, что он мог сделать в этот момент — это смотреть. Грейнджер стояла в своей излюбленной позе — сложив руки на груди — и смотрела на него этими своими «Мерлин-прошу-не-дай-мне-утонуть-в-них» глазами. В её волосах словно луч солнца запутался, и Фред старательно подавил в себе желание помочь маленькому проказнику вырваться наружу: зарыться в её густые, пахнущие медом и яблоком, волосы, вдохнуть этот аромат так, чтобы, блин, задохнуться. Вместо этого он проглотил собравшуюся во рту жидкость — Гермиона заворожённо наблюдала, как в движение пришло «Адамово яблоко» — и, придав голосу спокойствие, решил узнать, что привело Грейнджер в его покои. — Итак, Грейнджер. — Он слегка наклонил голову в бок, а Гермиона проводила этот жест внимательным взглядом, чувствуя, как внутри что-то перевернулось. — Что же привело тебя в мою скромную обитель? —Ты-меня-избегаешь. М-да. Гермиона знала, что щёки стали пунцовыми, но сделать ничего не могла: весь её пыл куда-то подевался, испарился, нагретый присутствием в комнате некоего Фреда Уизли. — Что-что? Она посмотрела на его губы, по которым скользнул луч солнца, и на секунду прикрыла глаза, вспоминая то, что не давало ей спать уже несколько месяцев. А именно — его губы. Она помнит, что был какой-то праздник: был алкоголь, на который Гермиона смотрела так осуждающе, что некоторые думали, мол, он уже должен взорваться. И помнит губы с привкусом пунша, которые закрыли ей рот, когда Грейнджер снова начала возмущаться насчёт происходящего. — Ты меня избегаешь. — Так, хорошо, уже лучше. — О. — Я… я не могу понять, Фред. — Она стала заламывать себе пальцы на руках, почему-то почувствовав себя жуткой дурой. — Ты… что я, блин, сделала? Вообще-то, Фред мог выставить целый перечень того, что Гермиона Джин Грейнджер сделала за свою жизнь. Но озарение, которое, кажется, попало ему в глаза, вымыло всю ехидность, поселившуюся в голове. Грейнджер нервничала. Грейнджер пришла сюда, к нему. Она бормочет что-то странное. Хотя он понимал, что откровение, которое готово вот-вот вырваться из неё, обусловлено ещё действием заклятья и зелья, которое сейчас стояло в углу: испарялось, заполняя комнату любовью. — А что ты хочешь услышать от меня, Грейнджер? — Он вдруг вспомнил, как всё-таки решился поцеловать её, а она позорно сбежала, избегая его потом всё время, вплоть до этого неожиданного приезда к нему домой. — Какие вы, девчонки, всё-таки странные. — Шаг вперед. — То бегаете от нас, то жаждете внимания, обижаясь на его отсутствие. — Ещё шаг. Он стоял совсем близко, так, что их дыхания смешивались, и даже не обратил внимания на снова взорвавшуюся колбу, которая на этот раз просто превзошла саму себя. В воздух вырвались маленькие звёзды. Они путались в волосах и лезли в глаза, образовывали на полу россыпь звёзд, словно прекрасное ночное небо, и вылетали в приоткрытое окно, даря магию всем, кто находился по близости. Немногим позже, с мягким музыкальным скрипом и надеждой, дверь в комнату близнецов открылась сама.