Серый

      - Два черничных пирожных и латте с собой, пожалуйста.       Повторив фразу одними губами, Сергей ухмыльнулся, уткнувшись взглядом в чашку с простым растворимым кофе. Чашка была третьей и, откровенно говоря, его уже тошнило от горьковатого привкуса на языке, но передозировка кофеином явно стоила того, чтобы дождаться этого постоянного клиента.       Кафетерий был маленьким, всего на полтора десятка столиков. Меню простым до безобразия, но, что немаловажно, с приемлемыми для студента ценами. А ещё отсюда не выгоняли, даже если ты один занимал столик на шестерых несколько часов подряд, при этом заказывая только кофе. Можно сказать, что это заведение было идеальным пристанищем для таких, как он. Желающих скоротать время, занимаясь всякой ерундой.       Вопрос, что в таком месте для мизантропов и хикикомори забыл этот представительный мужчина, пока оставался без ответа. Молодой человек роста выше среднего, который носил черное пальто нараспашку, каждый день заходил сюда примерно в полседьмого вечера и всегда брал одно и тоже – два черничных пирожных и латте. И всегда с собой.       Сергей смаковал собственные догадки. Внешне мужчина, на вид которому было максимум лет тридцать, походил на бизнесмена. Деловой портфель он отчего-то никогда не оставлял в машине. Под пальто – неизменно костюм, в некоторые дни – тройка. И модель галстука всегда идеально сочеталась с цветом рубашки. Ни разу на его лице Сергей не заметил даже легкой щетины. Ни разу творческий стильный беспорядок темных волос не выглядел, как разворошенное гнездо. Ни разу, делая заказ, мужчина не был груб с официанткой. И всегда вежливо придерживал дверь для клиенток.       Он был идеален. И Сергей завидовал как белой, так и черной завистью. Мужчина стал его идеалом и образцом. Но не для подражания. Сергей просто любовался, понимая, что даже если над ним самим поколдовать и одеть его в дорогой костюм, выглядеть он все равно будет как чучело. Просто есть такой тип людей – серая мышь, и Сергей прекрасно понимал, что относится к нему. Всегда относился. Серый – не просто его прозвище, а скорее, образ жизни.       - Большое спасибо.       - Всегда, пожалуйста. Приходите ещё.       Сегодня на смене Зоя. Девушка симпатичная и не глупая, но присутствие в поле её женского радара шикарного мужчины преобразило её моментально. Улыбка явно профессионала, вот только не официанта, а кокетки. Взгляд из-под ресниц и мигом расправленные плечи, отчего белая блузка на груди натянулась так, что проступили кружева. Сергей даже не сомневается, что на одной из салфеток, положенных в пакет, торопливым почерком написан номер её телефона.       Девушка действует неподобающе-навязчиво, однако... В кафе редко заходят не студенты или школьники. Таким, как Зоя, ловить здесь нечего. Так что она молодец: даже понимая, что шанс равен сотым, а то и тысячным процента, все равно пытается его не упустить. И корона с неё не падает.       Сергей так бы не смог. Ни нагло прокладывать себе путь к лучшей жизни, ни подсунуть понравившемуся мужчине исписанную салфетку. Страх потерпеть фиаско и быть высмеянным столь укоренен, что порой он, даже зная ответ на вопрос преподавателя, поступает как все: опускает голову и делает вид, что ничего не знает. Что уж говорить о том, чтобы познакомиться с мужчиной хоть для каких-то отношений.       Итак, время было стандартно полседьмого, а значит, примерно через час нужно будет выдвигаться. Студенческая библиотека работает до восьми, и его отец об этом прекрасно знает.       Скривившись, Сергей отставил осточертевший кофе и хмуро уткнулся в книжку. Можно было бы заказать что-то и посытнее, тем более что в животе урчало и требовало, но сегодняшние карманные ушли вместе с Никитой Яковлевым, его личным доставалой, а больше, чем на день, отец денег не давал. Наверное, боялся, что взрослый сын начнет тратить их на нечто, на что приличные люди не тратятся.       Перевернув страницу, Сергей фыркнул. Единственное, что он купил неприличное, причем на деньги, заработанные честным трудом, это дилдо. Покупка и правда была неприличной, причем настолько, что за полгода он ни разу им не воспользовался. Доставал коробку из шкафа, брал в руки, смотрел, даже гладил и облизывал, но применить по прямому назначению не смог. Сомневался. Хотя какие ещё могут быть сомнения в двадцать лет, за которые ты уже успел дважды крупно запасть. На мужчину. И оба раза о его чувствах объект вожделения так и не узнал.       Услышав хлопок двери, Сергей посмотрел в окно. Сейчас тот самый, второй мужчина в его жизни, сядет в свой серебристый майбах и уедет к той, для которой он каждый день покупает черничные пирожные. К той, которой Сергей завидовал всей своей жалкой гейской душонкой.       - Официантка сказала, что ты любишь творожную запеканку. Вот, я угощаю.       Сергей давится воздухом, собственной слюной и словами. Наверняка раздувается, как болотная лягушка, а после начинает надсадно кашлять, чувствуя, как стремительно краснеет лицо, а из глаз катятся слезы.       - Полегче, парень, - мужчина, привстав, похлопывает его по спине. – Сомневаюсь, что здесь есть кто-то, кто сможет сделать тебе искусственное дыхание. Ну, кроме меня, конечно же.       У наглеца синие глаза. Реально синие. Не голубые или же серые, без всяких там прожилок, ободков и ореолов. Просто синие. И смотрят прямо на него, словно застывшая бездна.       - Что вам нужно? – хрипит Сергей. С опалу допивает свой кофе и снова кашляет. На этот раз от горького привкуса и дымчатого запаха духов мужчины.       Наверняка, это просто кошмарный сон. Потому что быть того не может, чтобы тот, за кем он тайно подсматривает по две минуты каждый день вот уже четыре месяца, вдруг подсел к нему за столик. К нему – серому.       - Это я должен спрашивать? – мужчина устраивается вальяжно, явно чувствуя себя хозяином ситуации. – Это же ты наблюдаешь за мной украдкой каждый день?       Под мышками враз становится мокро. Озноб страха пробирает все тело, и Сергей тот час сбежал бы, если бы не счет за три чашки кофе, который он не оплатил. И если бы не этот насмешливый взгляд, которым на него смотрит бог. Или дьявол?       - Я не наблюдаю, - Сергей даже находит в себе силы ответить что-то внятное. Кажется, что голова сейчас взорвется от сумбурных мыслей. А ещё он никогда не умел лгать. Скрывать – да, все-таки двадцать лет опыта, но не лгать, тем более в лицо. – Просто заметил, что вы заходите сюда каждый день.       - Да брось, - отмахивается мужчина, шелестя пакетом, в который упакованы его треклятые черничные пирожные. – Ты на меня запал. Скажешь, нет?       Прямота мужчины убийственна. Сергею становится стыдно, и он отводит взгляд. Вздыхает. Рано или поздно это должно было случиться, потому что нельзя просто так, бесплатно, систематически пялиться на мужчину и надеяться, что он не заметит. Вопрос в том, что за этим последует. Его просто высмеют или же крепко врежут, чтобы больше неповадно было. В любом случае, ничего вопиюще-страшного.       - Не скажу, - бормочет Сергей, вертя в руках чашку. – Но разве я один такой?       - Не один, - мужчина соглашается. Комкает вытянутую из пакета салфетку и бросает её на стол, - но в своем роде действительно единственный.       - Вас это злит? – похоже, бить его не собираются. Скорее, из-за внешности приняли за школьника и сейчас начнут читать лекцию о том, что негоже малявке засматриваться на взрослых мужиков. Если так, то все обойдется малой кровью. Правда, порог этого кафе он больше не переступит. Просто побоится ещё раз столкнуться с мужчиной, от взгляда и близости которого у него трясутся не только поджилки.       - Мне это льстит. Знаешь, - мужчина внезапно наклоняется вперед и шепчет ему таким тоном, словно раскрывает самую большую тайну, - в моем возрасте внимание таких милых мальчиков, как ты, уже не привилегия, а редкость.       - Милых? – наконец-то он осмеливается поднять взгляд. Хочется плюнуть в это идеальное лицо. За то, что губы на нем лгут, а сам его владелец явно издевается. Но, конечно же, он не плюнет. Даже обидеться будет как-то по-детски. Оказанное ему унижение, Сергей явно заслужил.       - Все, я понял урок, - Сергей спешно запихивает книжку в сумку. – Больше вы меня здесь не увидите.       - Сядь на место, - Сергей застывает, едва приподнявшись. Тон голоса мужчины стремительно меняется. Становится жестким, резким, грубым и приказным. Так с ним говорил только один человек – куратор их группы. Бывший военный, который вдалбливает в головы своих студентов ум-разум методами закалки салаги. Самое страшное то, что он действительно не может сдвинуться с места.       - Впрочем, если не хочешь угоститься запеканкой, можешь валить на все четыре стороны, - и Сергею воспользоваться бы этим великодушием. Сбежать. Проигнорировать автобусы и добраться до дома переулками, а после залечь в своей комнате и, ухватив карандаш, нарисовать нечто мрачно-абстрактное. Но Сергей поступает как последний идиот и плюхается на диван, сложив руки на столе, словно собака, ожидающая команды.       - Идеально, - хмыкает мужчина, а после подсовывает ему тарелку с запеканкой. – Ешь.       Сергей послушно берет вилку, хотя желудок трепыхается где-то в горле и явно не настроен на прием пищи. Отламывает небольшой кусочек и отправляет его в рот. Глотает, даже не жуя, и снова смотрит на мужчину большими глазами, в которых явно читается страх.       - Что ж, - резюмирует мужчина, спустя минуту молчания, во время которой его рассматривали с такой тщательностью, будто он выставочная картина, - теперь я уверен, что ты не сбежишь и не обманешь, отвечая на мой вопрос.       - Какой? – Сергей сглатывает. Интуиция, которой у него не было отродясь, внезапно дала о себе знать, буквально завопив о том, что сейчас, что бы он ни услышал, нужно сказать – нет.       - Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?       Нужно что-то ответить. Мысль пульсировала в мозгу, не давая сосредоточиться на словах, которые можно было бы соединить в более-менее связное предложение. Даже если над ним измывались – а по пристальному взгляду мужчины было совершенно непохоже, - ответа от него ждали предельно честного.       - Мне нужно быть дома до полдевятого, - ляпнув что-то совершенно несуразное, Сергей закусил губу. Жалкий. В двадцать лет ведет себя, как двенадцатилетний ребёнок. И просирает, скорее всего, свой единственный шанс... Нет, не лишиться девственности. Это он всегда успеет. А сделать это с человеком, который действительно ему нравится. Романтическая глупость, но так уж он воспитан.       - Комендантский час?       - Нет... Не то чтобы, - Сергей тушуется, не зная, как вырулить из щекотливой ситуации. Так и подмывает сбежать. Этот мужчина не пойдет за ним и не устроит погоню на своем майбахе. Судя по всему, этот человек принципиально считается с правом другого принимать решения и нести за них ответственность. – Просто, обычно...       - Обычно ты приходишь домой в это время, - перебивает его мужчина таким тоном, что Сергею становится сразу же понятно – богу надоело слушать его овечье блеяние.       - Не потому, что того требуют родители или же нужно делать что-либо, а просто потому, что привык, - продолжает мужчина, смотря на него с таким же интересом, с каким мог смотреть на ползающую по поверхности стола муху. – Ты сам загнал себя в рамки. Если приходишь домой вовремя, значит ты хороший мальчик. Но, знаешь, так обычно поступают не праведники, а лицемеры.       - Мне дать вам медаль за проницательность? – язвит неосознанно, защищаясь. В конце концов, кто дал этому человеку право копаться в его голове и раскладывать по полочкам его жизнь.       - Можешь просто мне дать, - ухмыляется истинно дьявол. – И, к сведению, талон на секс действителен ещё на протяжении пяти минут.       Нет, он не должен соглашаться. Скорее всего, станет очередным парнишкой на ночь для этого самоуверенного ублюдка, а у самого после будет болеть не только жопа, но и сердце. Нет, определенно не должен. Но вместо этого достает из кармана мобильник и нажимает кнопку быстрого набора номера. В голове что-то щелкает. Сюжет для второсортного ужастика, но вдруг этот презентабельный мужчина маньяк?       - Алло.       У Сергея снова забивает дух. Кажется, он открывает рот, но, словно у рыбы, оттуда не вырывается ни звука.       - Алло! Сереж, что-то случилось?       - Нет, все в порядке, - выдыхает. Взволнованный голос отца выдергивает из ступора. Вот только поздно давать задний ход.       - Звоню, чтобы предупредить, что я сегодня немного задержусь, - бросает взгляд на сидящего напротив мужчину. И, да, за эти десять минут врать он не научился. – Пойду к знакомому. У него на компе есть Sweet Home. Хочу немного попрактиковаться.       - О! – тянет отец задумчиво, и Сергей молит бога, чтобы ему не разрешили. Рявкнули в трубку и приказали возвращаться домой, как обычно. Пусть лучше будет домоседом и ботаником, чем трусом.       - Хорошо, - внезапно соглашается тот с легкостью. – Только, сын, прежде, чем идти к этому знакомому, - интонацию, ярко говорящую о двусмысленности слова, не спутать ни с чем, - купи кое-что в аптеке.       - Отец знает, что ты гей? – спрашивает мужчина не без любопытства.       - Нет, конечно, - щека до сих пор пылает краской. Телефон у него далеко не навороченный, зато, как назло, динамик хороший. – Скорее всего, подумал, что я иду на свидание с девушкой и просто шифруюсь.       На самом деле Сергей удивлен. Правда, удивляться по сути то нечему, ведь ему двадцать и встречаться с кем-то вполне естественно. Даже странно, что до этого дня отец ни разу не интересовался тем, есть ли у него подружка.       - Тогда пошли, - мужчина встает первым, не забывая прихватить шуршащий пакет. Это и отрезвляет уже готового последовать за искусителем в неизвестность Сергея.       - А как же... – он не знает, как спросить, но точно уверен, что пирожные мужчина покупает не для себя. Так и не подобрав слов, просто кивает на пакет.       - Ну, останется сегодня без сладкого, - и так эта брошенная фраза царапает его изнутри, что Сергей готов отказаться от всего и таки уйти домой. Этот мужчина только что пал в его глазах ещё ниже местами потрескавшийся плинтуса этого кафе.       - У нас свободные отношения, - словно прочитав его мысли, поясняет мужчина со вздохом, - так что ни к чему греховному ты, милаха, причастен не будешь.       Если этот дьявол думал, что эти слова принесут ему облегчение или же снова возвысят его в глазах Сергея, то он ошибся. Сергею, напротив, стало ещё противнее. И с этим человеком он собирается переспать.       Да, черт возьми! Собирается и сделает это! Потому что хочет. Потому что хотя бы на пару часов хочет перестать быть лицемером.       В салоне роскошной машины Сергей чувствует себя, мягко сказать, не в своей тарелке. Они с этим мужчиной не просто разные. Они – совершенно из противоположных миров, поэтому Сергею все ещё кажется, что это шутка.       - Меня, кстати, Михаил зовут, - мужчина не протягивает руку для рукопожатия. И хорошо, потому что у Сергея мандраж. Руки дрожат, и, пока они сцеплены на коленях в замок, это незаметно. А ещё он просто кивает, потому что кажется, что в горле кол, прошивший его насквозь: ни слова сказать, ни вздохнуть, - только спина ровная, напряженная и устремленный исключительно вперед взгляд. В общем, Сергей чувствует себя полным придурком.       - Ты ведь не школьник, верно? – и как знать, хорошо это или плохо, что путь в неизвестность они держат не в тишине. Наверное, хорошо. Или этот Михаил просто хорошо чувствует его настрой: напряженный, готовый в любой момент, как только накал осознания того, что он делает, достигнет предела, выпрыгнуть из машины на ходу.       - Странно, что вы не спросили об этом раньше, - оказывает, он все ещё способен внятно говорить, причем с нотками сарказма и даже некой злости. Нет, скорее зависти. В глубине души Сергей понимает, что завидует этому человеку, старше его максимум лет на десять, у которого сейчас есть все то, чего у него не будет никогда.       - Вообще-то, я уверен, что ты студент, - усмехается Михаил. Огни проезжающих мимо машин освещают лицо мужчины, и Сергею вдруг до нетерпения хочется узнать, кто же этот человек на самом деле. Понять, в чем секрет его дьявольской привлекательности. – На кого учишься?       - Техник-строитель.       - Что-то не слышу в голосе энтузиазма.       Сергей пожимает плечами. Вряд ли Михаилу действительно интересно, как и почему судьба сложилась таким образом, что он обучается тому делу, которое ему совершенно не интересно. Но с другой стороны у него нет настолько близких друзей, так пара приятелей, с которыми можно было бы откровенно поговорить. Михаил, признаться, на священника, готового выслушать исповедь, тоже не тянет, но плюс в том, что после этой ночи они больше никогда не увидятся. Сергей в этом уверен.       - Отец настоял, - почти и не заметил, что во время разговора немного расслабился. Напряжение уходит, если притвориться, что он не понимает, чем закончится эта поездка. – Он сам – проектировщик. Можно сказать, всю жизнь отдал этому делу, так что пришлось пойти по его стопам.       - А чего же хотел ты? – Михаил смотрит на него периодически. Сергей же замечает, что они едут в ту часть города, где, скажем так, рабочий класс не живет. Наверное, было бы по-другому, тогда бы он и удивился.       - Рисовать, - Сергей вцепляется пальцами в ремень сумки, в которой от чужих глаз спрятан альбом с его набросками. В том альбоме, в основном, портреты. В разных ракурсах и на разном фоне, но одного и того же человека.       - Но родители решили, что нехер, ибо дело это не прибыльное.       - Но ведь так оно и есть, - Сергей тоже периодически смотрит на мужчину. И чем чаще он это делает, тем большим доверием к нему проникается. Как знать, каков Михаил настоящий, но сейчас он совершенно не похож на того самоуверенного ублюдка, который подсел к нему в кафе.       - Не скажи, - не соглашается Михаил. – Искусство нынче в моде, а хорошее искусство – приносит немалые деньги.       - Но не в нашей стране, - отчего-то Сергею хочется доказать свою правоту. Доказать то, что его выбор профессии был не по зову сердца, зато взвешенный и зрелый.       - В нашей тоже, но, согласен, в этом деле пробиться с низов, не имея связей, почти невозможно.       Они останавливаются на светофоре. Сергею добавить нечего. Его мать тоже была художницей, из тех самых низов. Талантливая женщина, вершиной карьеры которой стало преподавание рисования в школе. И ни одна из школ искусств и известных галерей не обратила внимания на все эти дипломы, сертификаты и награды, потому что у его матери были только совершенно обычные родители и муж-трудяга.       - Ни о чем не хочешь меня спросить? – Михаил нарушает молчание. Сергей пожимает плечами. – Например, кто я и чем занимаюсь.       - Не вижу в этом смысла, - и личный интерес тут совершенно не в счет.       - А я вот вижу, - снова не соглашается с ним мужчина. – Узнав что-то обо мне, ты, по крайней мере, не будешь чувствовать себя шлюхой.       Сергей мучительно краснеет. Михаил чертовски прав, он – чувствует себя шлюхой. И это правильное чувство, потому что так оно и есть. Даже юношеской глупостью не назовешь то, на что он подписался двадцать минут назад.       - И все же не стоит, - Сергей запихивает куда поглубже собственное любопытство. – Пока.       - Пока? – мужчина смотрит на него заинтересованно, чуть приподняв бровь.       - Как знать, может, я произведу на вас столь сильное впечатление, что после этой ночи вы предложите мне встречаться. Вот тогда я и узнаю, какой приз мне достался в этой лотерее.       - Черт, милаха! – мужчина смеется. Не насмехается, а именно смеется. – Ты просто неподражаем.       Михаил треплет его по волосам, словно ребёнка. Сергею становится неуютно. Он нахохливается, за хмурым выражением лица пряча собственное смущение. Ещё пару минут они молчат. Ровно до того момента, пока серебристый майбах не останавливается на подземной стоянке.       - Если передумал, я отвезу тебя обратно.       Сергей понимает, что в таких домах, где в распоряжении владельца не квартира, а целый этаж, простолюдины не живут. Это и страшно, и щекотно. Впервые он испытывает азарт к чему-то, кроме рисования. К тому же дома, куда совершенно не хочется возвращаться, его не ждут. У него нет претензий ни к отцу, ни к мачехе, ни к их сыну. Он любит свою семью, но все равно, иногда, наблюдая за тем, как отец и Лариса возятся с Максом, чувствует себя лишним. Двадцатилетним взрослым парнем, которые никак не может решиться взять ответственность за собственную жизнь на себя.       - Нет, не передумал.       - Проходи, не стесняйся.       Сергей и не стесняется. Он просто топчется на месте, не решаясь сделать шаг дальше порога. Глупо, ведь дверь за ним уже захлопнулась, а хозяин сих пенат снял свое пальто. Просто это чувство... Неудобства, неуютности, явной черты между ним, серым, и этим миром, спутало ноги и снова запустило механизм мысленных терзаний-сомнений.       - Слушай сюда, милаха, - Михаил приподнимает его голову, подцепив пальцами подбородок. В прихожей почти темно, но он слишком отчетливо видит каждую черточку лица мужчина. Лица, на котором сейчас то самое, жесткое, не терпящее трусости выражение. – Я терпелив и честен. Ты мне понравился и я хочу тебя. Я привез тебя сюда потому, что ты на это согласился. Так что не смей смотреть на меня словно кролик на удава. Понял?       - Простите... – он бы назвал его по имени-отчеству, но кроме имени не знает ничего. Нет, он ещё знает, что у этого человека серебристый майбах и любовник. Определенно любовник, почему-то Сергей безоговорочно в этом уверен. А ещё шикарная квартира и, скорее всего, огромная кровать с балдахином.       Сергей фыркает.       - Это истерический смех? – кажется, за него все-таки переживают. А ещё этот Михаил, может, и не стопроцентный ублюдок. Вряд ли кто-то другой заботился бы о состоянии первого встречного мальчишки, который согласился с ним переспать.       - Нет, - не отрывая взгляда от мужчины, Сергей тянет собачку замка вниз. – Просто подумал о кровати с балдахином.       - М-м-м, - Михаил отступает на шаг назад, и Сергею кажется, что тот не сводит с него глаз, пока он снимает куртку и обувь.       - А ты и правда странный парень, - произносит он наконец. Сумку оставить в коридоре Сергей не решился. Прижал к груди, то ли охраняя ценность, находящуюся внутри, то ли пытаясь защитить свою субтильную тушку. – Странный, но милый. Пойдем.       Михаил выше его на голову. Не огромный, просто широк в плечах и явно регулярно посещает спортзал. Сергею кажется, что такая махина свободно может раздавить его, невысокого и, можно сказать, щуплого, а сейчас ещё и голову втянувшего в плечи, ссутулившегося и робко осматривающегося по сторонам, из-за чего он наверняка кажется ещё мельче.       - Что скажешь? – спрашивает мужчина, не оборачиваясь.       - О чем? – Сергей сглатывает комок.       - Об обстановке, - Михаил останавливается на первой ступеньке лестницы и поворачивается к нему. Теперь разница в росте между ними ещё больше. Приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на мужчину, а после спешно её опустить.       - Мне нравится, - Сергей пожимает плечами, хотя в полутьме он мало что разглядел. Да и по пути от прихожей до лестницы он не особо шарил по сторонам взглядом, уткнувшись им в широкую спину.       - Вот и мне нравится, - мужчина идет дальше, и Сергей семенит за ним. – Знаешь, я когда квартиру эту купил, мне все пытались навязать мысль, что её нужно обставить как дворец. А я такого не люблю. Крикливой роскоши. Понимаешь? – Михаил снова бросает взгляд в его сторону.       - Да, понимаю, - на самом деле Сергей понимает не совсем. Михаил явно при деньгах и, скорее всего, все вкладывает в бизнес. Или в любовника. Но все равно: столь огромная гостиная и только зона отдыха и бар... А что он на остальных, пустующих квадратах делает? Уж точно не танцует.       - Терпеть не могу бессмыслицу, - продолжает Михаил тем временем. – Как в бизнесе, так и в личной жизни.       - Пытаетесь успокоить меня?       - В смысле? – они уже поднялись на второй этаж. Кажется, именно за этой дверью, из-под которой пробивается тусклый свет, и находится спальня. В которой вряд ли стоит кровать с балдахином.       - Чтобы я не думал, что вы пригасили меня из скуки.       - Ты не глуп, милаха, - Михаил снова треплет его по волосам, вгоняя в краску. Если он и правда до сих пор производит на окружающих впечатление ребёнка, то неудивительно, что серьезно к нему никто, даже отец, не относится, - но тебе явно не хватает опыта. Тебе сколько? – мужчина поворачивает ручку двери.       - Двадцать, – Сергей сглатывает ком. Поджилки снова затряслись, а сердце резко затрепыхалось, от чего, кажется, легкие прилипли к позвоночнику, отказываясь втягивать в себя воздух.       - Ну, двадцать это ещё не поздно, - Михаил улыбается. – Если возьмешь себя в руки сейчас, то быстро наверстаешь упущенное.       Сергей хочет спросить, что именно ему нужно наверстать и что означает «взять себя в руки», но, похоже, на этом прелюдия закончилась.       - Заходи, - Михаил распахивает перед ним дверь в спальню и явно ждет, что он переступит её порог первым. Ловушка захлопнулась – вот о чем думает Сергей, хотя дверь все ещё распахнута и мужчина явно не препятствует ему повернуть обратно.       Сергей зажмуривается и переступает порог. И ловушка действительно захлопывается, когда его сзади крепко, прижав к твердому и отчего-то горячему телу, обнимают сильные руки.       - Добрый вечер, - Сергей отскакивает к ближайшей стене, прижимаясь к ней так, словно это спасательный круг. И неважно, как ему удалось выбраться из объятий Михаила.       Паника затопила мир перед его глазами, и теперь этот самый мир пульсирует, сосредоточившись на мужчине напротив. Незнакомец сидит в низком кресле, под светом торшера и читает книгу. Большую, толстую книгу в твердой бордовой обложке, название которой разбегается у Сергея перед глазами.       - Ты его напугал, - произносит Михаил укоризненно. Мужчина словно забыл о нем, зашуганном, забившемся в угол и все ещё пытающемся прикрыться потрепанной сумкой.       - Привет, - мужчина целует незнакомца в губы. Медленно и с нескрываемой нежностью. – Это тебе.       - Спасибо, - пакет с пирожными перекочевывает из рук в руки. Теперь понятно, для кого Михаил каждый вечер покупает сладости, но, кажется, незнакомцу все равно на столь явную заботу. Он небрежно ставит пакет на пол и смотрит только на него. Даже во время поцелуя не отводит взгляд.       Незнакомец странный. А ещё необычный. У него явно восточная кровь, хотя назвать его арабом сложно. Кожа смуглая, словно загоревшая на солнце, глаза мягко-карие, а волосы густые, крупно вьются и ложатся мужчине на плечи. Хотя, как мужчине? Вряд ли он более, чем на пару лет, старше Сергея.       - Это Саир. Мой партнер, - Михаил говорит это так небрежно, словно присутствие третьего в этой ситуации не имеет абсолютно никакого значения. – А это Сергей. Мы с ним познакомились полчаса назад в том кафе, в котором я покупаю тебе пирожные.       - Здрасте, - выдавливает из себя Сергей. Сердце стучит уж не как у загнанного кролика, да и ноги явно отлипли от пола, а двинуться с места все равно не может. Чувствует себя униженным, а взгляда от пары мужчин, ведущих себя столь непринужденно, словно их связь естественнее самого мироздания, оторвать не в силах.       - Похоже, это ты его напугал, Микаиль, - голос у Саира мягкий, с легким акцентом. Сергею даже кажется, что он уже где-то видел этого человека раньше. Он не помнит, где, но точно уверен, что перед ним некто известный. По крайне мере, только звезда, привыкшая в любой ситуации выглядеть безупречно, станет носить дома рубашку и брюки.       - Мальчик явно не ожидал увидеть меня здесь.       Михаил в ответ лишь пожимает плечами. Сергея коробит от такой небрежности. От того неуважения, которое этот мужчина проявляет к своему партнеру. Какими бы вольными ни были отношения между этими двумя, в меньшей мере, чем шлюхой, Сергей себя не чувствует.       - Серж, давай сперва проясним кое-что, - вздыхая безнадежно, Саир поднимается и направляется к нему. Сергей сжимается в комок, смотря на восточника затравленно. Ему стыдно до пунцовых щек, в то время, как этот человек спокоен до безобразия.       - Ситуация тебя неприятна, не так ли?       - Неприятна? – Сергей задыхается от возмущения. – Да вы насмехаетесь надо мной!       - Нет, - отвечает Саир спокойно. Теперь он на расстоянии вытянутой руки, но больше не делает в его сторону ни шага, словно щадя границы его личного пространства. – Микаиль не пригласил бы тебя в наш дом, если бы не был серьезен. Да и ты, - восточник окидывает его медленным взглядом, словно забирается под толстовку, ощупывая каждый дюйм его тела, - пришел сюда с определенной целью. Я прав?       - Да... То есть, нет! – он сам уже запутался в своих чувствах и желаниях. Единственная мысль, отчаянно пульсирующая в мозгу, что вся эта затея была ошибкой. Не первой в его жизни, но самой громадной и унизительной. Но, похоже, ещё более унизительная ситуация ему только предстоит: попросить у этой странной парочки денег на такси, чтобы сбежать. Сергей никогда не был плаксой, но сейчас… Вряд ли ему что-то попало в глаз, просто переизбытку чувств нужно найти выход.       - Эй, успокойся, - Саир приобнимает его так непринужденно, словно они знакомы уже много лет. Восточник пахнет приятно, какой-то смесью слегка горьких трав. А ещё у него мягкие руки. У Михаила они большие и грубые, горячие, с узловатыми сильными пальцами, а у Саира – чуть прохладные и тонкие, с вопиющей естественностью скользящие по его волосам, - и послушай. Если бы меня здесь не было, ты бы уже лежал на кровати с поднятой задницей и спущенными штанами. Микаиль не садист, но вряд ли бы он церемонился с тем, на кого у него так крепко стоит.       - Я бы его подготовил, - возражает Михаил. Мужчина уже успел устроиться в кресле, наблюдая за ними с каким-то плотоядным любопытством.       - Слюной и пальцами? – и кажется Сергею, что Саир делает своему любовнику выговор, словно... Словно знает, о чем говорит. Сергей не хочет думать о том, было ли так же с Саиром в его первый раз.       - Скорее всего, - Михаил соглашается с ошеломляющей легкостью. Только теперь Сергей понимает, на что он подписался, согласившись на секс с незнакомцем, пусть этот незнакомец и был его тайной зазнобой последние четыре месяца.       - Пойдем, - Саир неожиданно тянет его за руку. – Пусть сам справляется со своим стояком.       - Будто это спасет ваши задницы, - бросает мужчина им вслед насмешливо.       - Иногда Микаиль ведет себя как полный козел!       - Иногда? – на этот раз смешок и правда смахивает на истерический. – Я бы сказал, постоянно.       - Микаиль не плохой человек. Он просто...       - Жесткий. Да, я понял, - тишина напрягает. Саир затащил его в смежную ванную. Огромную ванную, размером с половину его собственной квартиры, в которой все блестит от выдраенной чистоты. Сергей как-то не к месту думает о том, есть ли у Михаила домработница. Или же роль хозяйки выполняет Саир?       - Вы давно вместе? – спрашивает он тихо.       - Семь лет.       Сергей от удивления впивается в лицо восточника ошарашенным взглядом. Сейчас, при ярком освещении, он с уверенностью может сказать, что Саир точно не старше его.       - А тебе сейчас…       - Двадцать три.       - Но тогда…       - Микаиль ещё и извращенец, вот что ты хочешь сказать, - Саир усмехается. Улыбка у него мягкая, немного печальная. Или же такой её делает выражения лица, на котором вдруг проступили изломленные линии грусти.       - Это давняя и не самая приятная история. Может, как-нибудь в другой раз, я расскажу тебе о хажине, которого продали молодому бизнесмену-иностранцу.       - Простите! – выпаливает Сергей. Не зная, как выразить глубину своих извинений, он низко склоняет голову, хотя, на самом деле, хочется упасть ниц. – Я знал, что у него кто-то есть, но Михаил меня заверил... Нет, - Сергей закусывает губу. – Я просто знал и все равно поехал.       - Он тебе нравится, да? – Саир снова близко. Слишком близко. Сергей чувствует, как дыхание восточника щекочет его волосы.       - Да... – шепчет на выдохе. Никто не поймет, как ему сейчас стыдно: признаваться в чувствах к мужчине его же любовнику.       - И ты ему понравился, - заверяет его Саир, хотя Сергей уверен, что его просто успокаивают. – Как и мне.       Сердце замирает, а мир перед глазами вдруг темнеет. Единственное, что чувствует Сергей, это прикосновение теплых губ к своим, отчего-то ледяным, не способным даже разомкнуться. Всего лишь миг, единое прикосновение, от которого по телу растекся жар, подкосивший ноги.       - Уйдешь или останешься? – шепчет Саир ему на ухо, поддерживая за талию.       - Я... – Сергей думает и, кажется, не думает ни о чем совершенно. Никуда он не хочет уходить. В объятиях понимающего и доброго Саира слишком хорошо. Но там, за дверью, Михаил – его наваждение и его страх. А ещё – и почему-то эта мысль приходит ему в голову только сейчас, - из-за своей наивности уже завтра порно-видео с его участием может оказаться в сети, - остаюсь.       - В таком случае тебе нужно подготовиться, - когда Саир размыкает руки, Сергею кажется, что он сейчас упадет. Приходится немного отойти назад и упереться в стену. Глаза неотрывно следят за восточником, который, кажется, не ожидал от него иного ответа.       - Вот полотенце и халат, - приговаривает Саир, доставая вещи из шкафчика. – Воспользуйся душевой, - восточник отодвигает дверку. – Здесь есть специальная насадка, с помощью которой ты сможешь себя подготовить. Справишься, - Саир бросает на него взгляд через плечо, - или тебе помочь?       - Нет, не надо! – отказывается Сергей отчаянно, снова краснея. Похоже, для геев говорить открыто о таких вещах вполне нормально, но пока что он не готов принять эту вольность. И как только при столь консервативном воспитании он умудрился вырасти голубее некуда?       - Ладно-ладно, - Саир примирительно приподнимает руки. На этот раз его улыбка веселая. Восточника явно забавляет его неопытность. Пусть и самую малость, но Сергею становится обидно. – Если что, я за дверью.       - И не только ты, - вздыхает Сергей, когда восточник оставляет его. Он все ещё не уверен в своем решении, но пальцы уже расстегивают ремень джинс и поддевают край толстовки. Забираясь под душ, Сергей думает о том, что все равно ничего не теряет. Кроме девственности, конечно же, но вряд ли кто-то другой оценит его бережливость. Пожалуй, кроме Саира. И, возможно, Михаила. А по большому счету он просто наивен, потому что просто так столь видная парочка не обратит внимания на такого, как он – серого.       - А я ставил на то, что сам ты из ванной не выйдешь, - Сергей фыркает. Ну, да, прежде, чем вернуться в спальню, он минут пять проторчал у зеркала. Рассматривал себя. И чем дольше смотрел, тем больше убеждался в том, что ничего привлекательного в его костлявом теле нет.       - Прекрати паясничать, - Михаил получает по плечу свернутыми в трубочку бумагами. Да, только что Михаил говорил с кем-то по телефону. Причем делал он это голым, если не считать повязанного на бедрах полотенца. И говорил по-французски. Да и Саир набрал полные руки бумаг явно не для того, чтобы гонять мух. Подобное интриговало, но все же... Шагнуть дальше порога ванной Сергей не осмелился.       - Ну, - Михаил небрежно отбросил телефон в сторону, - готов?       У этого мужчины слишком широкие объятия. По крайней мере, когда он раскинул руки в стороны, Сергею показалось, что его просто сцапают. Проще говоря, он опять струхнул. И этот страх отличался от каждого предыдущего раза, когда заходилось сердце и дрожали поджилки. В этот раз перед ним уже не было ступеней. Или как назвать все то, что произошло с ним за сегодняшний вечер? Была только широкая кровать, на которой сидел Михаил и который ждал его явно не для того, чтобы почитать книжки. Или, в крайнем случае, заняться петтингом.       - Думаю, это твоя забота, - Саир настойчиво опускает руки мужчины вниз, - чтобы Серж был готов.       - Но ты же великодушен? – и не понять, шутлив тон этого мужчины или же игрив.       - До безобразия, - и после долгого и страстного поцелуя, от созерцания которого у Сергея забивает дыхание, Саир направляется к нему. Берет его за руку и усаживает в то самое кресло. Напряжение никуда не исчезло, но отчего-то, в руках и под взглядом Саира он становится воистину до безобразия податливым. Даже звука не издает, спешно захлопывая рот ладонью, когда Саир начинает расстегивать рубашку.       Михаил смотрит на своего любовника с нескрываемым вожделением. Сергею тоже хочется, чтобы на него смотрели так же, жадно, раздевая не руками, а взглядом. Чтобы напряжение и страсть ощущались всем телом. И чтобы это была настоящая любовь. Не сомневаясь в том, что Михаил и Саир любят друг друга, Сергей не может понять, почему же они делят себя и свои чувства с другим.       Раздевшись до трусов, Саир садится мужчине на колени. Тот обнимает его, кажется, так крепко, что восточник охает в поцелуй. Михаил жестко сжимает волосы любовника, не позволяя ему отстраниться, и целует с такой жадностью, словно они сто лет не виделись.       Сергей чувствует себя лишним. Наплевав на все, ему хочется сбежать. Отчего-то становится стыдно, будто он какой-то извращенец, подглядывающий за влюбленной парочкой. Но он словно прирос к креслу. Затаив дыхание и сжавшись в комок, он не может отвести взгляда от любовников, которым сейчас наплевать на все вокруг.       Михаил переворачивает любовника на спину и сдирает с него белье. Саир смеется и одним рывком отбрасывает полотенце в сторону. Они снова целуются. Их тела словно фигуры на древнем холсте, повествующем об античных героях.       Сергею ужасно неловко. Он чувствует себя жалким, поплотнее кутаясь в большой халат, словно тот сделает его невидимым. И, тем не менее, дыхание учащается, на виске выступает капелька пота, а губы отчего-то жгут, и Сергей их постоянно облизывает, пытаясь остудить.       Кто бы мог подумать, что прикосновения могут быть такими, ласкающими каждый изгиб и, кажется, задевающими какие-то точки, глубоко внутри, от которых тело Саира превращается в послушно гнущуюся лозу. Восточник выгибается, сжимая простыни в кулаках. Поцелуи и ласки Михаила становятся все более откровенными. Вот он уже ласкает языком коричневые соски. Тело Саира покрывается отчетливо заметными мурашками. Снова вздрагивает, а сам восточник жарко стонет, когда любовник ласкает его живот и сжимает пальцы на бедре.       Слух его не подводит. Михаил точно довольно урчит, словно пробует любовника на вкус. И этот вкус ему нравится, заводит, возбуждает ещё больше. Михаил сам по себе крупный, однако, Сергей думал, что такими размерами наделены только модели из тех журналов, которые он прячет в коробке из-под обуви. Видеть на глянце и в реальности – совершенно разные впечатления. Хочется... Хочется потрогать. Действительно ли этот член настолько твердый и горячий, как выглядит. Действительно ли столь тяжелы поджавшиеся яйца и правда ли капли, выступившие на крупной головке, имеют какой-то вкус.       Сергей прячет руки в карманы халата, сглатывает и зажмуривается. На миг его захватывает темнота, и Сергею даже кажется, что он избавился от этого наваждения... Из равновесия его вырывает громкий стон. Саир шепчет имя любовника, дрожа и разводя ноги шире.       Сергей приподнимается, вытягивая шею, словно любопытный птенец. Почему... Ну, почему его так влечет? Почему он хочет увидеть что-то большее, чем черноволосую макушку, медленно двигающуюся между разведенных бедер восточника.       Жар от губ растекается по всему лицу. Уши пылают, пальцы словно намертво вцепились в подлокотники, ноги дрожат от напряжения, и Сергей рискует в любой момент вывалиться из кресла. Но это… Это так завораживает.       Сергей ни за что не поставил бы под сомнение умения Михаила в оральном сексе, но зрелище действительно было эффектным. Он, как рыба, открывал и закрывал рот каждый раз, когда член восточника до самого основания оказывался во рту Михаила. И до боли изжевал многострадальные губы, пока мужчина ласкал член любовника языком.       - Серж, ты сейчас свалишься, - Сергей вздрогнул и только благодаря реакции действительно не свалился на пол.       Саир тяжело дышал, смотря на него. Михаил, приподнявшись, облизывал губы, смотря на него. Две пары глаз смотрели на него так пристально, что хотелось провалиться под землю. Хотя вряд ли это бы помогло, потому что перед глазами все ещё мелькали сцены страсти.       - Простите, - бормочет он, снова кутаясь в халат. Почему-то за свой стояк стыдно вдвойне.       - Не хочешь присоединиться? – Михаил спрашивает на полном серьезе. Это право выбора. Его право. Откажется – и эти двое просто продолжат. Согласится...       Ноги ватные, но все же в состоянии проделать несколько шагов до кровати. Наверняка, он выглядит смешно – затравленный, съежившийся, с раскрасневшимся лицом и кривой походкой из-за стоящего члена.       - Будь смелее, Серж, - Сергей не успевает отступить, когда Саир, поднявшись, сцапывает его за руку. Приходится, чтобы не упасть ничком, упереться коленом в кровать. Он нависает над Саиром, чувствуя за своей спиной другого мужчину. Его моментально охватывает такой жар, что пот выступает по всему телу, а изо рта вырывает вздох.       На этот раз ему не оставляют выбора – быть смелым или же все-таки отступить. Михаил не наглый, но настойчивый. Сперва он развязывает пояс, а после медленно снимает халат. Сергею отчаянно хочется прикрыться, хотя бы руками. Он словно клякса на холсте, бледная, мелкая и невзрачная, но все равно портящая произведение искусства.       - Перестань зажиматься, - Саир целует его в шею, обнимая. Ноги дрожат, и он снова вроде как перед выбором: позволить рукам восточника увлечь его за собой или же упасть назад, в объятия Михаила. Дни тайной влюбленности словно сливаются в огромный кипящий котел, а после эта масса сжимает его ходящее ходором сердце своим стальным кулаком. Сергей подается вперед, позволяя ладоням Саира сомкнуться у него на затылке.       Туман. Жаркий и влажный, словно его выбросили посреди тропиков. Дышать тяжело. Сергей просто задыхается, жадно глотая воздух каждый раз, когда ему это позволяют. Когда губы Саира сменяются губами Михаила.       Восточник целует нежно. Ощущения похожи на легкие прикосновения. Он не пытается властвовать, позволяет его языку проникать в свой рот и тоже ласкать. Улыбается и едва ощутимо покусывает. Михаил целует жестко и напирает, словно скала. Сергею кажется, что у него даже кости трещат, когда мужчина поворачивает его к себе, гладит своими руками, сминает его губы своими.       - Обопрись на меня… - им вертят, словно новой игрушкой. Но разве возможно сопротивляться этому хриплому шепоту? Просьбе, в которой только отрешенный не услышит желания и не почувствует страсти?       - Не давай ему кончить, Саир...       Сергей фыркает, отталкивая руки мужчины, скользящие по его телу. Он, конечно, неопытен, но не настолько, чтобы кончить от одного прикосновения к…       - Пожалуйста... Саир.       Приятного мало, когда в него проникает палец, едва теплый и скользкий. Не зря Михаил крепко прижимает его к своей груди и не позволяет срываться с его губ лишним словам. Саир нежен, осторожен, заботлив, но этого так мало. Хочет чего-то... чего-то наглого.       Саир наглый. Причиняя боль, он тут же делает нечто невероятное. Да, Сергей помнит, что это называется минетом, но... Звучит так грубо и совершенно не подходит Саиру. Восточник откровенно наслаждается своей властью и его беспомощностью. Голый, в объятиях двух мужчин, стонущий и потерявший связь с реальностью, он похож на героя дешевой порнушки... Нет, это он дешевка. Будет. Завтра. Когда вспомнит все и, чтобы стереть с памяти хоть часть самых постыдных воспоминаний, снова возьмется за карандаш и бумагу.       - Похоже, ты перестарался, - спальня плывет перед глазами. Или же у него просто настолько подскочило давление, что шумит в ушах и застилает рассудок. Скорее всего, ведь сердце в груди громыхает так, будто оно размером с колокол. – У него истерика.       И только сейчас он слышит смех. Хриплый, перемешанный с икотой и ещё какими-то невнятными звуками. Смех, который вырывается из его груди.       - Это не истерика, - он крепко хватается за протянутые ему навстречу руки. Оказавшись напротив, всматривается в лицо восточника, губы которого покраснели и чуть распухли. – Скорее, психологическое напряжение, которое наконец-то нашло выход.       - Вы сейчас… Сейчас мне сеанс психоанализа собрались проводить или же трахнуть? – а почему наглым нельзя быть и ему. Хоть немного, пока... пока действительно напряжение, скорее похожее на оковы, да, оковы морали, хоть немного отпустило.       - Как говорят, в тихом омуте... - Сергею бы обидеться на едкий комментарий. Задевает. Какие-то глубокие и очень болезненно звучащие струны души. Но какое он имеет право. Руки восточника, словно увлекают его за собой в омут, наполненной шорохом страсти. Его тело, такое гибкое и горячее, трепещет от каждого прикосновения и будто требует ещё больше откровенных, несдержанных ласк.       - Вообще-то, я тебя успокаивать собрался, - руки восточника скользят по его спине, в то время как его собственные ласкают в ответ откровенно и нагло. Михаил пользуется его беспомощностью, беспамятством и некогда слепой влюбленностью.       - Будет больно? – спрашивает осторожно, переводя дыхание. Сжимает пальцы в кулаки. Разве может он проделывать такое. Куда же подевалась скромность и невинность? Страх? Или же, и правда, его тихий омут прорвало?       - Всегда больно, - смахнув со лба мокрую прядку, отвечает Саир. – А любить ещё больнее. Так что выбирай.       Было больно. Если бы не руки Саира... Не его губы... Если бы не эти ласки, от которых хотелось орать в всю глотку, ни за что бы не вытерпел. Вырывался из крепких рук Михаила, и уже не казалась эротичной и желанной близость с человеком, которого ещё пару часов назад он готов был боготворить. А сейчас проклинать. Разве можно быть таким бесцеремонным с девственником?       - Ну, все. Все, - Михаил осторожно поглаживает его по спине. – Я уже полностью в тебе, милаха. Так что расслабься.       - Хочешь что-то сказать ему, Серж? – спрашивает Саир неожиданно, отрывая от своего плеча его мокрое от слез лицо.       - Что бы пошел он нахуй, - икает и задыхается. Чуть ли не хнычет, словно маленький ребёнок. Это же больно, пиздец как. Ни капли восторга, экстаза или как там пишут в слешных романах. Хочется просто вытолкнуть из себя то, чего в тебе быть не должно. И со всей дури заехать по довольной роже. Теперь Сергею ещё больше кажется, что его просто использовали.       - Никогда не был снизу, - рычит Михаил, долбя его тело со всей дури. Со всей дури, блядь. Не думая о том, что слезы вперемешку с соплями приходится вытирать Саиру. Ещё и шептать ему на ухо что-то успокаивающее. – И начинать не собираюсь.       - Не задница у тебя, сука, а прям персона нон-грата, - цедит Серж, впиваясь в плечо восточника. Нахуй такой опыт, лучше издали любоваться и лелеять мечты о том, как бы было классно в постели с любимым. Мечтами жить всегда легче.       - Видишь, и характер у тебя есть, милаха, - Михаил толкается в него как-то по-особенному. Сергей вздрагивает и, еб твою мать, стонет. Да так стонет, что Саир затыкает его рот своим языком.       - Перестанешь надрачивать себя по пустякам и далеко пойдешь.       - Не обращай внимания, - Саир ласкает его член своими длинными тонкими пальцами. Теперь он вспоминает, где видел этого восточника. «Вальс со смертью». Да, тем юным дарованием, заткнувшим за пояс даже некоторых метров, несомненно был именно он.       Последнее внятное воспоминание, а после словно художник-дилетант разрисовал мир грубыми, жирными, цветными линиями. И это ощущение, словно...       Вокруг лишь тьма. Они летят. Три тела и одна кровать. Три тела – между ними страсть... Нет, пропасть.       Это ощущение... Словно все тело сперва затекло, а после кровь резко хлынула в каждую клеточку. Полная беспомощность и в то же время неудержимая, до крика, эйфория.       А кто кричит? Ведь ты кричишь. А стонет кто? Ведь не Саир? В плечо кому, словно вампир, зубами впился, выгнул спину, коленями смял балдахины…       Ну, да, все прозаичней – просто простынь. Не шелк, не атлас, не вуаль. Остынь...       Кажется, его словно что-то ослепило. Как в тех рассказах, когда темный тоннель заканчивается светом. А потом ты просыпаешься в бренном мире и чувствуешь, что, да, не так давно тебя сбил грузовик.       Сотри с виска две капли пота, ударь в бессилие кулаком, почувствуй, как течет по бедрам, и гордо откатись бочком.       Дыши, не рухнул мир. Всего лишь кончил Михаил.       - Живой? – Саир склоняется над ним. На лице нет выражения сочувствия или же злорадства. За что действительно стоит сказать спасибо.       - Живой, - выдыхает Сергей, чуть морщась. – По крайней мере, до пояса.       - Сейчас мы это поправим.       Михаил сыто развалился рядом. Не хватает только сигареты. Ан, нет, тянется к прикроватной тумбочке и закуривает. Запах приятный, ментоловый.       - Мазь это, - успокаивает его Саир, надавливая пальцами на жжущие, рефлекторно сжимающиеся мышцы. – Обезболивающая.       - Лучше, яда, - язвит, прикрываясь руками. Чертов восточник ведь пианист. Похоже, во всем.       - О, - Саир перекидывает ногу через него. Пристально всматривается в его лицо, - ты же не кончил, верно?       - А должен был? - руки сами ложатся на бока восточника. Отомстить Михаилу. Наглому засранцу, который... Да, этот мужчина определенно знал, о его восторженных чувствах. И воспользовался этим.       - Я, кстати, тоже.       Все, опять темнота. Когда Саир медленно пускается на его член… Нет, так не бывает. Чтобы все и сразу. Имеет ли он право теперь упрекать Михаила. Саиру тоже нравится. У него опыт. А у Сергея опыта нет. Но это очешуенно. И все равно – больно восточнику или нет. Вскидывая бедра высоко и впиваясь ногтями в тело любовника, Сергей думает об удобстве партнера в последнюю очередь.       Потом он кончает. Потом вспоминает, что презерватива на нем не было. Потом ржет, как умалишенный.       - Наслаждаешься, мелкий гаденыш? – Саир тяжело дышит, прильнув к его груди. Между их телами липко и горячо.       - Есть немного, - Сергей улыбается. Целует восточника в висок и гладит напряженную спину. – Пока могу. Скоро мозги на место встанут, и принцесса вновь превратится в простушку.       - Эй, принцессы, - у Михаила воистину медвежьи объятия. Он просто сгребает их обоих, усаживая себе на колени, - примем душ?       Сергею душ нужен. И он совершенно не против. Против только того, чтобы в ванную его тащили на руках. Против того, чтобы его мыли, словно ребёнка. И, оказывается, совершенно не против повторить.       Сперва Михаил, судя по его словам, как следует отрывается на своем любовнике. Судя по тому, что восточник едва ногти о кафель не соскреб, было действительно, как следует. Потом трахнули его. Минетчик из него так себе, но Михаил сопел вполне себе довольно. Разленившемуся и сытому, ему было достаточно и того, что он периодически, пока Саир двигался в нем до мучительного неприличия медленно, обхватывал губами его член.       Задница саднила до зубовного скрежета, но все тело было легким, приятно томилось в воде и крепких объятиях.       - Два часа ночи, - немного мрачно констатирует Михаил, - и вода уже остыла.       Ему честно и искренне предлагали остаться на ночь.       - У тебя же глаза слипаются, - уговаривал Саир, пока он пытался застегнуть штаны, - да и самочувствие явно не очень.       - Не очень, - кивает головой послушно, устало, тяжело, но упрямо подхватывает валяющуюся в углу сумку, - но мне надо. Пойми.       - У него пунктик, - Михаил огромными глотками опустошает заиндевевший стакан молока. – Пунктик примерного мальчика.       - Был, - поправляет Сергей мужчину зло. – До того, как вас встретил. А теперь просто хочу сбежать. Совесть мучает. Немного.       - Это пройдет, - отвечает Михаил, закинув руки за голову. – А то, что мучает, хорошо. Значит, и головой, и задницей будешь с умом пользоваться.       Сергей фыркает. Они вызывают ему такси, а Саир даже порывается проводить. Сергей отказывается. Таксист и так смотрит на него порицательно, словно знает, чем он только что занимался, почему так зол и отчего так отчаянно не хочет уезжать. Плевать. На таксиста, которому заплатили по двойному тарифу. Плохо, однако, что похерил альбом с набросками. Вернуться? Может, завтра или через неделю? Нет, никогда. А как же влюбленность? Будто впервой душить в себе чувства, которые не принесут ничего хорошо.       - Бог мой, Сережа, где же ты так долго? - Лариса, оказывается, не спала. Ждала. Может, и отец не спит, но из темноты не выполз.       - Да так, - пожимает плечами устало. Усталость реально навалилась неподъемным грузом, так что только нравоучений от мачехи ему и не хватает, - у знакомых.       - Ясно, - Лариса неуверенно теребит край халата. Видать, что-то хочет спросить. В зеркале, совершенно случайно, видит на шее... Да уж, после драки таких синяков не бывает.       - Не боись, - вопреки привычке небрежно стягивает кроссовки и даже раздевается прямо на ходу. Хочется спать, а все остальное – пусть горит где-то за спиной синим пламенем, - я же парень, так что точно не залетел.       Дверь в спальню хряпает. Сергей падает на кровать ничком. Интересно, взойдет ли завтра солнце?       Отечественный рок разрывал динамик недавно купленного «яблочка». Пролопотав по паркету босыми ногами, разворошив стопки журналов на столике, стукнувшись об угол дивана и выругавшись, все же нашел и ответил.       - Уже? - мельком посмотрел на себя в зеркало. На голове черт знает что. – Сейчас спускаюсь.       Интересно, и с какого это времени столичные таксисты стали столь быстры и пунктуальны?       Успевает ещё хлебнуть остывшего кофе, что-то наворошить на голове, натянуть носки и кеды. Выскакивая за порог, снова бросает взгляд в зеркало. Цветные пряди в русых волосах уложены абы как, да и глаза можно было подвести более выразительно... Впрочем, сойдет. Не на выставку же. Точнее, на выставку, но ему, как гвоздю программы, можно.       - Галерея «Гарден», пожалуйста, - плюхается на заднее сидение. Таксист серьезно кивает и с профессиональной точностью заводит мотор, но в зеркале... Знает он эти взгляды. Улыбается, поправляя длинную челку и футболку на плече. Таксист сглатывает, упрямо вцепившись в баранку. Молодец, хвалю. Хотя бы за то, что предан золотому ободку на безымянном пальце.       До галереи минут сорок. Если без пробок... Да и с пробками должен успеть. Сергей опаздывать не любит, поэтому выехал раньше. А ещё он уважает своих поклонников и меценатов. Первых – за их восхищение, вторых – за их взносы.       Светофор. Небольшая пробка. Брошенный взгляд в окно поверх нервно гудящих моторами машин. Вот если бы... Да, если бы здесь повернули налево, а потом... Что уж думать, если путь в ту сторону все равно заказан.       Лариса звонит. Иногда. Спрашивает: все ли хорошо? как питается? не сдох ли ещё от передоза или СПИДа? Последнее, конечно, вскользь и осторожно, как дань стереотипу.       Отец отрекся. Обидно. За мелкого Макса. Наверняка, разочаровавшись в старшем, воплощать свои амбиции начнет за счет младшего. Поэтому Сергей и открыл особый счет. Вырастет брат, и пусть сам выбирает, кем стать хочет. Теперь он может себе это позволить – и памятник гранитный для матери, и вуз приличный для брата, и отдельную квартиру в центре столицы.       - Серж, - мсье Боссэ настойчиво прицепляет его руку к своему локтю. Немного фальшивит, произнося русские слова, - ваши работы, как всегда, просто потрясающие.       - Спасибо, - благодарит на родном, а после переходит на французский. Нечего мучить своего благодетеля и, иногда, любовника великим и могучим. – Ваша похвала льстит мне и, - уже шепотом, - будоражит.       - О, я уже купил «Улицу желтой луны» и «Эклиптика на заре», но все же... - Сергею приходится наклониться, чтобы этот слегка полноватый француз среднего возраста смог шепнуть ему на ухо. – Что же кроется за тенями в этих ваших работах, мой дорогой Серж. Не поведаете ли мне об этом? Наедине?       - Простите, мсье Боссэ, - Сергей освобождается от руки мужчины вежливо, - мой сегодняшний вечер уже расписан до минуты. Но в другой раз, обязательно.       - Ох, - француз вздыхает, - я так ревную, когда вы мне отказываете, Серж. Ревную, да, но никто не раздражает меня так, как он, - кивает в сторону, указывая на посетителя, который почти что не выделяется из толпы. – Что, впрочем, не мешает мне быть искренне преданным поклонником виртуозности мсье Саира.       - Благодарю за понимание, Жак, - только так, шепотом, он позволяет себе называть этого солидного мужчину, директора и в какой-то мере мафиози по имени. – И за Вашу щедрость.       - Это не щедрость, - Жак Боссэ, целует его руку. На глазах у всех, которых ни капли не заботит это действо, - а лишь то малое, что я могу сделать для вас, любовь моя.       - Боссэ снова роптал? – спрашивает восточник, пристально рассматривающий картину.       - Снова признавался в любви, - Сергей вздыхает. Становится рядом, склонив голову вбок. Отвратная картина, за которую никто точно не даст заявленную сумму.       - Так прими его предложение, - убеждает Саир уже в который раз. – Иль не мил?       - Не особо, - отвечает честно. – Как любовник хорош, но слишком уж он…       - Собственник, - подсказывает восточник.       - Да, - кивает, - и это обременительно.       Саир фыркает, но молчит. А раньше все поддергивал, мол, два года всего прошло, а от зажатого мальчишки и след простыл. Конечно простыл, ибо выбора ему не оставили: ни отец, который почти что выставил за дверь, ни Михаил, который показал его альбом с набросками одному своему другу, владельцу частной школы искусств.       - Знаешь, мне казалось, что я уже привык к твоему стилю рисования, но эта картина... – полотно, и правда, большое. И рисовалось долго. Почти все эти два года. Разными красками. С разным настроением. В разных местах – от угла в общаге для малоимущих до трехкомнатки в центре. – Какой в этих мазках смысл?       - Никакого, - Сергей пожимает плечами. – Просто мазки.       - Вот как, - Саир фыркает. Статный восточник в белом костюме. Он привлекает много взглядов. Но только взглядов. – И называется не под стать.       - В самый раз. Поверь.       Саир верит. Или его просто отвлекает телефонный звонок. Сергей шикает на него – на дверях же огромная табличка с просьбой выключить мобильники. Взамен восточник показывает ему имя звонящего, и Сергею остается только вздохнуть.       Сбегать с собственной выставки – такое могут себе позволить метры, но не новички. А Сергей позволяет. В ста метрах от входа их с Саиром ждет серебристый майбах. Правда, прежде распорядитель успевает шепнуть ему, что арт №313 куплен господином Навроцким. И передать записку.       Собираюсь сжечь «Серого». Составишь мне компанию, Серж?