Комплекс Электры

Мы все одержимы желанием забыть воспоминания, сожаления. Нам нужен объект, чтобы эмоции выразили нашу одержимость.

       Комплексы всегда страшны тем, что, рано или поздно, они, словно черви из мертвого тела, бесконечными потоками выползают из всех щелей, предварительно изуродовав все внутренние полости. Ничего с этим не сделаешь, не искоренить гребаную живность из гниющего тела. Сжимая побелевшие ладони в кулаки, ясно ощущаешь, как кто-то, не жалея, жадными глотками пьет твою кровь, словно вино. Чертова одержимость. Изводит, заставляя дышать через раз, сводит с ума, иллюстрируя, будто старый диафильм, знакомые сюжеты. Все повторяется постоянно, ежедневно, она — твоя реальность, твоя проклятая никчемная жизнь. И жизнь эта, будто гниль, что до тошноты противна окружающим. Никому не нужна. Она противна обладателю. С самого детства Элла ненавидит саму себя. Она — глупая Эрудитка. Парадокс. Но именно таковой она и является. Излишне эмоциональна, слишком одержима, практически безумна, поглощена идиотской завистью и ненавистью. Ей не позволено дышать кислородом, есть альтернатива: дышать, глотая свой же гной. Кружится голова, мысли сбиваются в одну кучу, среди которой не отыскать истины, там столько лжи, там столько злости, там тьма. Тьма одержимости.        Всем плевать на это существо, именуемое человеком, она не здорова, более того, еще и уродлива. Скрывает физические дефекты, однако все знают, что у психически не стабильной дочери Джанин под тканями одежды тянутся множественные уродливые шрамы от рваных ран, нанесенных острыми зубами собаки. Помнит фракция старую историю, помнит вопли, доносящиеся из уст окровавленного тела, помнит безразличное лицо Лидера Эрудитов. Все помнят, помнит и Элла, она видела, с каким презрением и холодом смотрела ей в глаза родная мать. Она ее не принимает. Она ее не любит. Нет и малейшей связи. Ничего, кроме обоюдной неприязни и зависти… Ревность, что сменилась ярой злостью. Мать — чертова убийца, долбаная лицемерная сука. Дочь — неблагодарная тварь. Взаимно. Правдиво. И более, чем справедливо.        Джанин — не та, кто способен демонстрировать чувства, Элла — не та, кто контролирует эмоции. Чрезмерно разные, запредельно не похожие. Обе ни за что не примут друг друга. Элла не простит, как она любит говорить, «мамаше» смерть родного человека. Двуличная тварь выбрала путь абсолютного саморазрушения, который ведет прямиком в отнюдь не солнечный рай. Она убила мужа, что пытался придушить план захвата фракций на этапе зародыша. Не получилось, милая женушка растоптала несогласного мужа. Элла знает, эта сука, мать, убила, отравила единственного человека, который любил ее, родного изувеченного ребенка. Единственный, кто принял, кто не отвернулся, только в его взгляде она не видела того страшного презрения и брезгливости. Элла любила его всем своим изуродованным сердцем, лишь он один уместился в нем, остальное пространство заполонила лютая ненависть. Абсолютное отчуждение, осознание собственной никчемности и немощности. Это одним лишь словом забирал у нее отец, теперь же, отправившись в могилу, он без всякого остатка вернул все дочери…        Родная мать ни чуть не позаботилась о чувствах дочери, Джанин не удалила презрения во взгляде, когда при Элле поправляла ворот рубашки покойника, стараясь прикрыть посиневший след от укола. На похоронах Лидер не изменила себе: гордо прошагала к гробу, театрально поднесла руку к губам, устало прикрыла глаза и присела у гроба. Верная скорбящая жена. Нет, Элла знает, Джанин — чертова убийца. И не только Элла знает, все знают и молчат, словно слепые, говорят, удивляясь неожиданной кончине. Ебаный театр. Одна Элла не играет, ей нет в этом смысла. Она лежит на свежей могиле, воет в голос, словно та самая собака, что изуродовала ее тело. За Эллой никто не идет, никто ее не ищет, никто не переживает. Она и есть собака. Брошенная. Никому не нужная. Страшная. Обезумевшая. Одержимая проклятым комплексом Электры…        Элла не понимает, Элла кричит, Элла ненавидит, Элла готова убить. Как она хотела оказаться на месте матери, девушка не стала бы убийцей, она была бы любима, наслаждалась бы каждым мгновением, но, вместо этого, она воет на могиле отца, в то время как в своем кабинете безутешная вдова готовится привычным методом вершить правосудие. Элла не видит правосудия, его здесь нет, сдохло, его гнилыми зубами сгрызли нелюди, точно также, как и когда-то собака с жадностью грызла ее плоть, вырывая куски человеческого мяса. Слишком долго Элла шепчет в пустоту: — Как можно было полюбить такую суку, папа?!        Ответа нет. И более не будет. Как сильно девушка жалеет, что не спросила раньше. Теперь уже слишком поздно, нет смысла, нет более ревности, лишь лютая ненависть, пожирающая изнутри. Злость. Несправедливо. Джанин не ценила, Джанин не любила, Джанин покается. Элла знает, Элла проклинает, Элла бездействует… Мотает нервы, страдает, изнывает от вопиющей несправедливости, но молчит. Она одержима, не стабильна. Кидается из стороны в сторону, желает покончить с матерью, но боится. Знает: отца не вернет. Отомстит. Потеряет все. Комплекс Электры блокирует мозг, не позволяет понять, что тогда Элла уподобится Джанин, она станет ей, исполнит свою цель ценой чужой жизни. И плевать, ведь ненавистью дышит Эрудитка, она ее питает, а чертов комплекс не дает спокойно спать, заставляя решиться.        И эти чертовы четыре года она бьется в конвульсиях каждую ночь, кричит, бьет кулаками в стены, но бездействует. Элла не видит, не знает, что около двери, закусив кожу пальца, боясь, что плач будет услышан, стоит Джанин, ждет, когда пройдет истерика. Она не знает, что мать заглядывает, проверяя, живая ли родная дочь. Страшно за то, что виновата, за то, что загубила дочь, ту маленькую кроху, которую держала на руках двадцать лет назад. Лидеру не позволено иметь обузу, нельзя проявлять чувства. Только холод. Камень. Эмоции — роскошь, за которую можно поплатиться должностью. И неизвестно, кого больше жаль. Ту, которая вопит в одиночку, ненавидя мать всей душой, или ту, которая молчит, терзая себя изнутри, делает вид, что ненавидит дочь, тихо шепча слова любви.        Из года в год каждое утро Эллу встречает не солнце, вовсе не оно. Ее встречает отец, вот только он не обнимает ее, нежно проводя по волосам, он просто улыбается, без всякой жизни в глазах смотря на дочь с фотографии. Элла роняет слезы, кусая губы, а папа молчит, не спрашивая, почему плачет его любимая доченька. Она видит, что она ужасна, она не нужна, никто больше ей ничего не говорит и ничего не спрашивает. Ее никто больше не принимает, никто не любит. Так думает Элла, и ей кажется, что она знает наверняка. Как жаль, что наверняка знать не способен даже Лидер Эрудиции. Губы отца не размыкаются, серые глаза не рассматривают ее, сквозь носовые полости не проходит воздух. И это не удивительно, ведь фото не способно даже создать иллюзию жизни. Зато идеальную иллюзию создает Джанин. Она не выдает себя, ни малейшего проявления слабости на людях, все знают, что Элла чужая даже для нее, для родной матери, знают… Знают ложь и с охотой верят в нее. Авторитет Лидера не подорван. Мир Эллы не меняется.        План Джанин давно уже не зародыш, он — полноценное детище, которое отныне не только в руках Лидера Эрудиции. Руки Бесстрашных, что тянутся к детищу Мэтьюс, сильны, но, как полагает женщина, только с физической точки зрения, она — безоговорочный Лидер, который всего лишь заручилась поддержкой со стороны фракции, обладающей физической силой. Джанин не удивляет, что молодой Лидер фракции Огня слишком быстро согласился на сотрудничество, она уверена, что теперь имеет своих кукол, вот только кукла эта скорее метит на роль кукловода. Для Эрика нет смысла быть вторым, ему нужно все, малая часть — не выигрыш. Двойная игра — старая привычка, знакомая двум Лидерам. Оба используют. Оба использованы. Продажные твари. Расчетливые ублюдки. Он трахает ее не молодое тело, чтобы поддержать правила игры, она трахается с ним, чтобы создать ту самую игру. Провальная игра, где оба видят расчет, но продолжают строить из себя идиотов. Все это гребаные цели, чертовы амбиции. Все это разрушенные жизни.        Элла входит в кабинет без стука, ей плевать на правила приличия, к черту вежливость, к ней это не относится. Она застывает в дверном проеме с синей папкой в руках, хмурится, сводит брови. Мать сидит на коленях у неизвестного мужика и что-то щебечет, не слыша, что в кабинете посторонний. Элла проходит дальше, с размаху хлопая дверью, обращая внимание на себя. Джанин тут же вскакивает с колен мужчины, поправляя выбившиеся белые локоны, осматривает дочь, уверенно произнося: — Кажется, я просила стучать.        Девушка небрежно кидает папку на стол, пожимает плечами, отвечает: — Кажется, всем известно что в подобных случаях следует запираться, мы ведь пока еще не в Искренности, где все открыто и на показ, верно, мама?!        Взгляд Эллы падает на мужчину, который сидит вальяжно развалившись на стуле. Он ухмыляется, переспрашивая у Джанин: — Мама?! Так вот она какая, прославленная дочь Джанин.        Лидер Эрудиции раздраженно кивает, глубоко вздыхая: — Познакомься, Эрик, это Элла. Элла, это Эрик.        Элла кривится, искоса смотря на Бесстрашного, молчит. Лучше сдержаться сейчас, не подарив фракции очередную публичную истерику. Потом сорвется, позже, не здесь. В привычном одиночестве наружу выйдут все демоны вместе с солеными слезами и сдавленными криками. Взгляд. Его взгляд. Знакомый, родной, но холодный. Что-то напоминает в нем отца. Вот только папа никогда не смотрел на нее с таким холодом и отвращением. Эрик кивает, произнося: — Будем знакомы, Элла.        Джанин не успевает ничего сказать, как Элла уходит, громко хлопая дверью. Она несется по коридорам фракции, сбивая неспешных Эрудитов, нарушая привычную жизнь. Она выбивается, она — изгой внутри фракции, она здесь лишь по причине кровной связи. Элла не думает о том, что коротала бы жизнь на помойке, если бы не мать. Мать, которая ненавидит свою родную дочь. Так полагает Элла. На деле же она — ни на что не способное существо в пределах фракции, от нее нет никакого толка, способности отсутствуют, дефекты берут верх. Она одна, кто не способен адекватно мыслить, одна, кто не видит очевидных вещей, одна здесь лишняя. Одна, кто так легко поддается воздействию со стороны…        У каждого свои цели и намерения, свои способы достижения цели и своя тактика ведения боя. Стратегия Джанин ясна всем, однако не всех союзников она устраивает. Эрику не прельщает перспектива быть марионеткой. Сыграть марионетку — пожалуйста. Быть марионеткой — ни за что. Это не его история. Он — Лидер, и никак иначе. С каждой встречей с Джанин ему все больше хочется взять и свернуть ей шею, прибрав к рукам обе фракции. Если уж и организовывать революцию, то стоит извлечь из нее максимум пользы. Испачкать руки в крови Лидера Эрудиции — не так уж и противно, учитывая, что ему и так уже приходится ее трахать, однако, как оказалось, есть путь в разы легче… Ведь, как известно, все становится слишком простым, практически заурядным, если в вашем распоряжении есть одержимая девочка… Одержимая вами и комплексом Электры. Элла ничего не понимает, Эрик играет, Джанин сомневается.        В грязную игру втянули одержимую. Без всякого зазрения чертовой совести Эрик воспользовался, без всяких проявлений чувств Джанин испугалась. Знает, потеряла дочь, которая никогда не была ее. Вновь одна Элла ничего не замечает, существует, понимая, что Эрик, кажется, стал родным, а Джанин, кажется, стало больно. Элла все еще ненавидит, и эта ненависть лишь растет вместе с жаждой отомстить, задеть, убить. Уродливые шрамы болят сильнее под пристальным взглядом Эрика, который утверждает, что нет в них ничего страшного, мысленно матерясь, брезгливо касается изуродованного тела. Яд сочится, жизнь идет, время многое меняет, только в Чикаго все как и раньше…        Джанин и Эрик жаждут власти. Элла одержима. Два Лидера и игрушка. Гениальные актеры в масках палачей.        Элла трепещет, извивается, сладко стонет, забывая обо всем, находясь в постели с Эриком. Бесстрашный борется с грубостью, берет испорченную игрушку, что находится в его власти. Джанин застывает в дверном проеме, в сердце что-то ноет. То ли обида, то ли чувство вины. Элла поправляет волосы, закутываясь в простынь, Эрик ухмыляется, Джанин уходит, прикусывая губы. В коварных планах нет места эмоциям и слезам. Позволено плакать лишь Элле. Она использует возможность, вновь рыдает. Эрик не забирает слез, как отец, он не дарит тепло, но ее почему-то тянет к нему, несмотря на то, что он, как и Джанин, причастен к смерти отца. Теперь она не рыдает из-за матери, она, кажется, смирилась с тем, что надумала. Жаль, что комплекс не позволяет увидеть скрытой правды. Джанин в который раз слышит всхлипы, в который раз она безучастна. Как сильно она хочет оградить дочь от Эрика, но не может. Сейчас нельзя терять союзника. Потом. Совсем скоро его найдут убитым. Расходный материал. Все они. Эрик. Джанин. Элла.        Отречение повержено совместными усилиями двух фракций, власть сосредоточена в руках Эрудиции. Все исполнено в лучшем виде. Идеально воплощенный план. Эрик и Джанин пожимают руки, Элла видит, как легко эти люди стерли в порошок целую фракцию. Девушка кричит, бьет Бесстрашного, беспорядочно швыряет предметы: — Вы убили! Для вас ничего не стоит человеческая жизнь! Ты такой же, как она!        Одна фраза. Очередная ложь. Объятия против воли. — У твоей матери имеются определенные рычаги воздействия, Элла. Это не было необходимым для меня, просто не оставалось иного выхода.        Этого достаточно. Элла поверит, кому угодно поверит, только не родной матери.        Эрик давно растоптал свою совесть, для него не существует пороков, он сделал так, как было нужно. Нужно ему. И плевать на всех остальных. Цель оправдывает средства. Простая истина. Слишком легко избавиться от Джанин руками глупой сумасшедшей. Прижимая девушку к себе, Эрик шепчет: — Мы можем быть счастливы, есть только одна преграда, от которой нужно избавиться…        Элла на пределе. Нет сил терпеть более. Вновь несется по знакомым коридорам. Заплаканная девушка с потекшей тушью врывается в кабинет. Джанин по привычке гасит в себе порыв успокоить дочь, равнодушно пожимает плечами, Элла смотрит на нее звериными глазами, облокотившись о письменный стол: — Что произошло? Приведи себя в порядок. Не следует расхаживать по фракции в подобном виде, Элла.        Девушка тяжело дышит, смотрит на мать сверху вниз, сметает все со стола, кричит: — Зачем ты это сделала?! Почему ты всегда все рушишь?! Ты убила отца, загубила мою жизнь, растоптала сотни ни в чем неповинных людей! Что ты за человек?!        Лидер Эрудиции вскакивает с места, когда папки летят вниз со стола вперемешку с канцелярскими принадлежностями. Типичная истерика. Сейчас она опасна. Джанин знает: — Элла, всему есть объяснение. Лучше действовать, верша правосудие, чем сидеть и ждать, пока это правосудие свершится над тобой.        Девушка замирает, шепчет, не поднимая глаз от стола: — Ты — монстр. Бездушная тварь, которая хочет только власти. Для тебя ничего не стоит человеческая жизнь. Ты вообще хоть что-то чувствуешь?! — Я чувствую гораздо больше, чем ты думаешь, Элла. Может быть, когда-нибудь ты поймешь меня.        Элла поворачивает голову, смотрит на мать, не отдавая себе отчета, произносит: — Что я пойму?! Массовые убийства?! Смерть отца?! Твою ненависть по отношению ко мне?! Да ты просто чертова сука, мама… — Все ради безопасности… — Все ради власти! На хуй она тебе сдалась, неужели тебе мало?! Зачем?! Объясни убийства, объясни, зачем впутывать в свои козни других людей?!        Железная леди сдается. Глаза Джанин слезятся. Голос срывается на крик: — Я впутывала, чтобы не проиграть! Чтобы ты, долбаная идиотка, была в безопасности, чтобы у тебя было все, чтобы тебя не выгнали к изгоям! Я должна укрепить свое положение, чтобы ты, психованная дура, не потеряла свой дом! Если бы ты только могла адекватно мыслить.        Слова режут, словно скальпель без анестезии, Элла готова выть. Запутано. Все вокруг пропитано ложью. Она не знает, кому верить. Не понимает. Чертов комплекс… — Ты ведь лжешь…        Джанин подходит к дочери, опускает руки на ее плечи: — Элла, сейчас в моих словах нет и доли лжи. Тебе не стоило верить речам Эрика. — Знаешь, а ведь он говорил аналогично о тебе… — Постарайся поверить мне. Я не враг, Элла. А с Эриком я разберусь.        Девушка замирает. Это безумие. Слишком много всего для нее одной. Запутано. Жестоко. Слезы вновь стекают по щекам. Элла знает, как мать разбирается, помнит тело отца. Джанин нельзя верить, она ведь однажды позволила убить родного человека, но не теперь, не сейчас. Глупая, безумная Элла…        Белые волосы Лидера Эрудиции в хватке худых пальцев Эллы, она резко тянет, не слыша, как мать издает протяжный крик. Джанин пытается вырваться, но Элла крепко удерживает ее, тянет к столу, садится сверху на тело матери, охватывает шею, давит худыми пальцами, слыша хрип, чувствуя, как ногти матери царапает кожу рук. Она видит лицо Джанин, ее глаза, раскрытые губы. Лидеру Эрудиции страшно… Элла давит, Джанин хрипит из последних сил: — Я ведь люблю тебя, дурочка…        Элла давит сильнее. Пропускает мимо ушей последние слова матери, продолжает давить. Заряд тока проходит по телу Эллы, она в панике одергивает руки, видя под собой бездыханное тело матери. Девушка осознает, что она сделала… Хватает лицо Джанин, трясет, крича: — Что ты сказала?! Мама! Повтори! Слышишь?! Что ты сейчас сказала!        Безумная ревет, пока не слышит знакомый голос над ухом: — Она сказала, что любит тебя, тупая истеричка.        Элла разворачивается, отпуская тело матери, смотрит на Эрика, тяжело дыша, пытаясь всеми силами унять дрожь своего тела. — Эрик, помоги мне…        Бесстрашный усмехается, отвечая: — Помочь?! Тебе?! Сама разберешься, ты у нас девочка большая, маму не слушаешь. Кстати, спасибо, мне даже руки пачкать не пришлось.        Элла застывает. Она ненавидела не того человека… — Но ты же был со мной… — И что?! Ты серьезно думала, что у меня могут быть какие-то чувства к тебе?! Посмотри на себя, существо с уродливым телом и больной головой, даже не человек, а так, некоторое подобие.        Нижняя губа Эллы дрожит. Замахиваясь, она кидается на Эрика. Бесстрашный хватает ее за запястья, с силой отталкивает от себя. Тело девушки встречается в плиткой, она кричит, задыхаясь от слез, слыша удаляющиеся шаги и слова Эрика: — Готовься к визиту к афракционерам! И спасибо за помощь!        Элла не помнит себя. Она воет протяжно и громко, прижимая к себе стремительно остывающее тело матери. Какая же она глупая. Безумие жестоко. Оно смертельно.        Лучше бы она жила с ненавистью к матери…        Нет более никакого комплекса Электры, она свободна… Кем бы она была, если бы не питала ее ненависть и злость?! Никем, потому что жила она так с самого детства. Вот только детство кончилось, все поменялось… Только что.        Теперь ее питает ненависть к другому человеку. Она проклинает его, воет. Элла ненавидит. Она убьет его. Она отомстит…        Элла подводит черту. Осталось у нее немного, но этого хватит.        Злость. Ненависть. Месть. Тьма. Комплекс Электры…