Если наступит день

Лейтенант Хоукай вздохнула и с грустной улыбкой посмотрела на полковника. - Ну и зачем это? Мустанг, изображавший бурную рабочую деятельность, пришел в недоумение. - Ты о чем, лейтенант? -- спросил он непринужденно, хотя за секунду до этого понял, о чем пойдет речь. - Зачем? - вновь спросила Хоукай. - Зачем вы сказали Хавоку о мини-юбках? Полковник расхохотался. - Право слово, лейтенант. Он спросил - я ответил. И ведь неплохо, да? - Вы безнадежны, полковник. - А ты наивно полагаешь, что он стал бы слушать про мои воздушные планы о всеобщем мире и понимании? Правда, лейтенант, о таких вещах я говорю только тебе. И ты прекрасно знаешь, почему... - Потому что я - ваша совесть. И ваш палач, - нахмурилась девушка. Полковник мягко улыбнулся. - Ну вот видишь, ты и сама понимаешь, зачем научилась стрелять. Хоукай хмыкнула и отвернулась к окну. Ну, конечно же, она знала это... Чтобы в назначенный день снести полковнику голову. Если этот день придет. Чтобы ему не пришлось мучиться из-за её промаха. Если этот день придет. Чтобы он остался где-то человеком. Если этот день придет. Если? Девушка повернулась и застыла. Мустанг смотрел на неё выжидающе и, казалось, всё это время за ней наблюдал. Хоукай отвела взгляд. - Мне... иногда кажется, полковник... что придет день... - она усмехнулась. - И я не смогу в вас выстрелить. - Но ты же обещала, - рассмеялся Мустанг. - Элизабет, слышишь? Лейтенант и сама готова была смеяться, задыхаясь, судорожно глотая воздух. Полковник, называвший её по имени, алхимик и убийца, такой же, как и она сама, отдавал ей свою жизнь на вечное хранение. И смеялся. Мустанг, чьи руки в крови были не по локоть, а по самую шею, просил её позаботиться о своей душе. Нет, это слишком смешно. Было бы. - Обещала, - согласилась Хоукай. - И от слов своих не отказываюсь. Огненный облегченно вздохнул. Это хорошо, что ты всё понимаешь. Превосходно. - Однако... - она наклонила голову и поймала взгляд Мустанга. - Я искренне надеюсь, что вы не дадите мне повода сделать это. Полковник, обдумывавший слова девушки, беспечно пожал плечами. - Чего уж там, лейтенант, всё ради тебя. Да и мини-юбки тоже... -- задумчиво протянул он. - Без-на-де-жен. И оба рассмеялись так горько и так безумно. И что смешного в пулях этих и пепле? В юбках коротких и лейтенанте, спящей на жестком продавленном матрасе? В полковнике и замках воздушных? Что смешного? - И все же. Оставьте это. Я вас люблю, - устало улыбнулась Хоукай. - И я тебя, Элизабет. И было легко. Словно осень цвела. И был пистолет с одной пулей, выброшенный зачем-то. Ненужный.