Особняк на Олдтон Хиллс

О, будь проклят тот час и миг, в который я, ослепленный гордыней и невежеством, презрел уговоры старожилов не приближаться к этому ужасному особняку и на милю! Я лишь посмеялся им в лицо, ответив, что не верю в эту мистическую чушь: особняк не может быть проклят, ибо ни один закон, открытый учеными в наш прогрессивный век, не объясняет это явление, равно как и призраков, колдунов и магических существ. Если бы хоть что-то из этого существовало, оно было бы досконально изучено и описано, а раз сколько-нибудь научных статей, посвященных этой проблеме, нет, то и явление есть лишь выдумка малообразованного и суеверного населения. Поэтому я, Роберт Рэйк, отправился со своей женой Мэри и дочерью Сьюзан в приобретенный мною на днях особняк на Олдтон Хиллс. Человек, продавший мне это здание, приходил на все встречи с лицом, закрытым маской, что меня насторожило, но дом действительно принадлежал ему, и все документы были составлены верно, так что я закрыл глаза на эту маленькую странность, объясненную весьма неубедительно жутким шрамом от ожога, которым он не хотел меня смущать; к тому же, цена, которую запросил этот гражданин, была весьма и весьма скромной. Этот человек, во всех документах значившийся как Джек Йеллоувинд, сообщил, что в доме есть мебель, хотя и весьма старая, и некоторые вещи разваливаются от дуновения сквозняка, однако нет ни электричества, ни водопровода: воду на первых порах придется черпать из колодца, но я вскоре планировал провести все необходимые коммуникации. А пока мы ехали туда с минимальным набором необходимых вещей. Лишь печальный скрип ставни в окне чердака встретил нас, когда мы припарковались около особняка, расположенного по непонятной прихоти строителей в пяти милях от ближайшего селения. — Надо будет заняться ремонтом этого домишки в ближайшее время, — пробормотал я. — Мэри, Сьюзан, погуляйте по дому, осмотритесь, а я пойду посмотрю, что можно сделать по поводу этой ставни. Я забрал из машины свой набор инструментов и поднялся на чердак. Прежний владелец хранил здесь книги: их черные и красные обложки создавали несколько гнетущее впечатление. Однако лежавшая на столе книга значительно отличалась от них. Судя по внешнему виду, фолиант был очень и очень древним: грязно-желтые сморщенные страницы, побуревшие чернила, все надписи и рисунки сделаны от руки… Надписи мне были непонятны, я даже не мог предположить язык, на котором они были сделаны. А рисунки мне показались символикой какого-то странного культа, однако, опять же, ни одного символа я узнать не мог. Смазав петли скрипучей ставни, я вернулся к книге, надеясь увидеть на других страницах или в бумагах на столе какие-нибудь пояснения к тому, о чем же этот манускрипт. Я оперся на край стола обеими руками, вглядываясь в страницы, однако тут же отпрянул с криком: какая-то острая щепка, отслоившаяся от столешницы, распорола мне палец. Кровь шла обильно; уже когда я отдергивал руку, небольшой веер красных капелек разлетелся вокруг. Мыча, я сунул палец в рот и побежал к машине: там была аптечка. Однако когда я спустился через чердачный люк, я понял, что нахожусь не в Олдтон Хиллс. Стены коридора были изрисованы исказившимися в крике человеческими лицами, как небрежно намалеванными, так и весьма реалистичными, а на полу и потолке проявились символы, весьма напоминавшие те, что я мельком углядел в той чертовой книге, причем все рисунки были выдержаны в красных тонах, создавая впечатление, что они сделаны кровью. «Или это не впечатление?» — подумал вдруг я. Эта мысль клинком пронзила мой мозг, и я впервые за многие годы засомневался в верности научного подхода к миру. Как наука объяснит внезапное появление этих пугающих рисунков? Моя голова закружилась, зрение расплылось, отчего начало казаться, что лица движутся, и я услышал в голове голоса. Много голосов, они говорили вразнобой, то тише, то громче, как будто бы я был в центре многонационального базара, и множество торговцев зазывало меня именно в их лавку, намереваясь перекричать всех конкурентов. Но ни один из голосов я не мог понять. Я схватился за голову и медленно пошел вперед. Спустя пару шагов я начал слышать, как некоторые из голосов стали кричать, кого-то звать, молить о помощи. Я даже уловил на краткие мгновения мольбу на родном мне английском языке. Мне стало дурно, казалось, что это все какой-то кошмарный сон, что сейчас я проснусь, поцелую свою жену, и все снова станет хорошо… Внезапно из-за двери послышался скрип половиц. Я схватил стоящую зачем-то у стены кочергу и приготовился встретить любую тварь, любого демона, который выйдет мне навстречу. Голоса в голове мешали сосредоточиться, но я старался не обращать на них внимания. Ручка двери поворачивалась как будто в замедленной съемке. Так же медленно открылась дверь. Или мне это только казалось? Плевать! За дверью стояло существо, которое было настолько омерзительно, что меня чуть не стошнило. На шести тоненьких ножках, заканчивающихся маленькими копытцами, покоилось белесое водянистое брюхо, покрытое прозрачной слизью, которая оставляла дорожку на полу по мере того, как тварь приближалась. Три кривых руки со множеством суставов, покрытые уродливыми бородавками и торчащими вразнобой клочками черной жесткой шерсти, тянулись ко мне, а голова, напоминавшая свиную, но с тонкими и длинными, как иглы, зубами, ухмылялась, и улыбка на этой морде, как будто бы обожженной или оплавленной кислотой, выглядела поистине демонической. Я поборол страх и с диким криком обрушил свое импровизированное оружие на голову монстра. Тонкие ноги его подкосились, и он упал, а я продолжил избивать его, лелея мысль об избавлении мира от этой мерзости. — Папа? Что ты делаешь? — услышал я голос своей дочери, милой Сьюзан. Я прервал свое занятие и оглянулся в поисках источника голоса. — Что ты делаешь с мамой? В дверях стояло еще одно чудовище. Уменьшенная копия того, что лежало у моих ног, только склизкий извивающийся хвост, как у червяка, вместо лап. Эта тварь хотела обмануть меня, выдать себя за мою милую Сьюзан, но я видел его истинную суть. Поэтому его постигла та же судьба, что и «маму». Я хохотал, видя, как тела этих монстров ломаются под моими ударами, я ликовал, когда их кровь хлестала на мое лицо; откуда-то я знал, что убийство этих существ — мой путь обратно в реальный мир… Я упивался убийством. Я вкладывал всю свою душу в удары, даже закрыл от удовольствия глаза. Но стоило только мне открыть их вновь, страшная правда поразила меня. Я стоял на втором этаже особняка Олдтон Хиллс с окровавленной кочергой в руках, а у моих ног лежали тела Мэри и Сьюзан, моей жены и моей дочери. Радуйся, мистер Йеллоувинд. Я не знаю, какому богу или демону ты поклоняешься, но он сегодня получил замечательную жертву из трех жизней…