Reverse

Всё всегда начинается с мелких неприятностей, а потом они перерастают в огромный ком проблем. В этот вечер Изабель ощущала признаки простуды, и в горле неимоверно саднило. А еще неплохо было бы заправиться — закончился бензин. Пришлось остановиться у придорожной заправки, чтобы наполнить бак. Последние три часа она ехала не останавливаясь. Куда ни глянь, простирались поля, однообразный пейзаж действовал усыпляюще — ей хотелось отдохнуть от руля и банально размять ноги, наконец, поужинать. Иссиня-черные тучи, давящие мрачностью и обещанием ливня, разразились грозой еще час назад. Последние остатки туч рассеивались, уходя за горизонт, позолоченные закатным солнцем. Летние грозы так быстротечны. Ливень вместо прохлады принес влажную духоту и, выходя из машины, девушка в который раз пожалела о том, что в плотных джинсах. Заправив бак, и расплачиваясь с молодым человеком с длинными белокурыми волосами, она машинально скользнула взглядом по бейджу: на прямоугольнике значилось Кай. — Родители у тебя шутники, — заметила широко улыбаясь Иззи. Ей было необходимо хоть с кем-нибудь поговорить и услышать живой человеческий голос. Радио, вещавшее всю дорогу и ее самозабвенное подпевание любимым исполнителям не в счет. Парень взглянул на нее голубыми, почти белесыми на фоне бледной кожи глазами. Его можно было назвать привлекательным, но он себя таковым не считал. Слишком высокий лоб и резкие скулы. Очень худой и нескладный, несмотря на свои двадцать с хвостиком лет. Он хотел было съязвить в ответ про Герду, но передумал, посчитав, что это будет слишком. Он держится, итак, слишком долго, не надо усугублять. Заглянув в карие, с ореховым оттенком глаза молодой и привлекательной девушки он непроизвольно покраснел. Ему показалось забавным, что девушка явно флиртовала с ним. Его плохие навыки в ведении беседы не делали его слишком популярным у лиц противоположного пола. — Вам не страшно путешествовать одной? — немного заикаясь, произнес Кай. — Я журналистка, — ответила девушка с неким вызовом. Стоило ей наклониться чуть ближе, чем позволено приличиями и продолжить доверительным шепотом почти на ухо визави, как его кожа на глазах окрасилась в ярко-малиновый цвет.— Мне безумно нравится чувствовать адреналин. Это подстегивает воображение. В моей работе без него никуда. Он неопределенно хмыкнул и окончательно стушевавшись перевел все свое внимание на другого покупателя. Испытывая легкие угрызения совести Иззи вышла на улицу, и сразу заметила, что заправка соседствует с мотелем. Вывеска сообщала его название: «У Чарли». Прикинув все за и против, она все-таки решила остановиться на ночлег — отдохнуть, выспаться и со свежими силами продолжить путь утром — тем более недомогание только нарастало. Входная дверь открылась с небольшим усилием, и глухо стукнула. Она прошла плохо освещенный коридор и оказалась в небольшой комнате с пыльными шторами горчичного цвета. Напротив входа обнаружилась стойка, за ней, прямо на стене висели ключи от свободных номеров. Однако кроме журналистки в комнате не было никого. В помещении почему-то пахло прогорклым маслом, напомнив ей кинотеатр и неизменный спутник кинопросмотров — попкорн. Несмотря на отталкивающий запах, есть все равно хотелось. Учитывая ранний завтрак и полное отсутствие обеда очень и очень сильно. Едва Иззи подумала позвать кого-нибудь из персонала, как на ее мысленный призыв он чудесным образом отозвался, так как не замедлил появиться. К стойке вышел мужчина средних лет, характерной чертой которого являлись черные усы. Они доминировали на лице и очень шли его обладателю. Он располагал к себе спокойной уверенностью, открытым взглядом карих глаз. Пожалуй, это и есть Чарли. — Привет. Чем могу помочь? — произнес он глубоким чистым баритоном. — Привет. Я бы хотела снять номер, — Иззи замешкалась, соображая, сколько осталось наличных, — на ночь, за двадцатку. — Без проблем, — тот легко согласился. В прошлый раз, когда девушка останавливалась в придорожном мотеле, у нее просили сорок за ночь и удостоверение личности в придачу. — Достаточно твоего имени и портрета президента Джексона. Поздний ужин включен в стоимость. — Спасибо, — облегченно вырвалось у нее. — Вы спасли меня от голодной смерти. Я Изабель, кстати. — Чарли, — представился он в ответ, и улыбнулся. Хорошая у него улыбка, такая искренняя. Он даже помолодел на несколько лет. Произошел обмен деньги — ключи, и хозяин любезно проводил ее до номера. Оставшись в одиночестве, девушка тут же распахнула окно настежь, увидев часть дороги и заправку. Обстановка вполне соответствовала стоимости номера — кровать, тумба под телевизор, с отсутствием оного. Кондиционера в номере тоже не было. Она с наслаждением влезла под душ, а после него надолго застряла у зеркала, рассматривала осунувшееся бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза. И в таком виде ей надо завтра предстать перед полицейским осведомителем? Нужно срочно ложиться спать, решила девушка. Но першение в горле усилилось еще больше. Если ничего не предпринять, то завтрашнюю встречу придется отменить. Она еще успела подумать, что нужно попросить у Чарли какое-нибудь лекарство, и о том, что скорее всего он не откажет, когда в дверь постучали. Предложить войти не получилось — вместо человеческих слов вырвалось хриплое бульканье, голос окончательно пропал. Болезнь развивалась стремительно, самочувствие было на уровне: упасть в кровать и не вставать до полного выздоровления. Словом она чувствовала себя очень паршиво. Хорошо, что она успела одеться прежде, чем выйти из ванной — в номер, не дождавшись ответа вошел сам хозяин мотеля. Он совершенно не обратил внимания на Изабель, или же не заметил. Она так и осталась стоять у двери ванной, наблюдая как мужчина топтался у столика возле окна, оставляя на нем поднос с ужином. И прежде, чем Иззи успела как-то заявить о себе, он удалился. Решив, что подумает об этом позже журналистка обратила внимание на аппетитно пахнувший ужин. Проглотив его в мгновении ока, она обнаружила лист бумаги, сложенный вчетверо. Записка гласила: «Выпей напиток, он поможет. Чарли». Из кружки пахло чем-то неуловимо приятным, с нотками аниса и кардамона. Отпив глоток, другой, получилось распробовать его вкус — сладкий и немного терпкий, с небольшой горчинкой. Изабель с наслаждением допила лекарство и оно замечательным образом подействовало: боль в горле стала утихать. Но вот с остальным творилось что-то неладное. Зрение расфокусировалось, перед глазами поплыло, она не успела дойти до постели, как буквально рухнула на пол, больно ударившись затылком. *** Очнулась она из-за острого приступа, который нарастал в желудке, поднимался, продираясь через воспаленное горло. Спазм достиг апогея, а потом нехотя отступил, постепенно включая тактильные ощущения, зрение, обоняние. С трудом повернув затекшую шею, она поняла, что находится где угодно, но только не в своем номере. Кто бы мог подумать, что такой милый с виду человек окажется подлым отравителем. Изабель задергалась как сумасшедшая, чтобы встать, но не смогла. Более того, она оказалась крепко привязанной к металлическому столу, а рот был залеплен скотчем. Под одеждой проступил липкий пот. Конечности затекли, а боль в горле и желудке обжигала все внутренности — у нее было ощущение, что жидкий огонь плещется внутри и только и ждет, чтобы выбраться наружу. Нет, так не должно быть, надо бороться! Изабель напрягла все силы, тщетно пытаясь вырваться из пут — стол даже не шелохнулся. Неудачный вечер продолжал набирать обороты, перерастая в отвратительную ночь. Стены и потолок не давали никаких подсказок — она могла находиться где угодно. По периметру комнаты стояли незажженные свечи. Только когда глаза привыкли к темноте, девушка различила справа маленькое окно — больше всего оно напоминало о доме на колесах, в котором колесили по стране любители кемпинг-отдыха. В тишине, нарушаемой сиплым прерывистым дыханием девушки, послышался шорох шагов. Кто-то остановился на пороге так, чтобы она не могла видеть того, кто вошел, но мысленно она представляла себе фигуру Чарли. Сердце заколотилось, убыстряя пульс, эхом отзываясь в ушах. Пошли мучительные минуты ожидания, но он не спешил показаться. Казалось, этот человек наслаждался ее беспомощностью, неведением. Наконец, силуэт обрел очертания: блондин с заправки. Но вот что странно, его внешняя застенчивость улетучилась, как пары бензина. Он по другому двигался и выглядел, с первого взгляда на него стало понятно, что он уверен в себе. Что-то звериное было в его взгляде. То, как он смотрел, его манера держаться изменились. Это был абсолютно другой человек. — Здравствуй, — произнес похититель, принимаясь зажигать свечи, расставленные повсюду. Его манеры и даже голос поменялись. В движениях была уверенность и какая-то нарочитая театральность. Он остановился напротив ее связанных рук и заговорил: — Думаешь, что знаешь людей? Думаешь, этот старый идиот, Чарли, имеет представление, что попадает в пищу и напитки его постояльцев? — Он говорил медленно, растягивая слова. Свечи отбрасывали тени, делая его черты лица гротескными. — Я спокойно добавил тебе в еду таблетки, а всё остальное было делом техники: узнать твой номер, вытащить из комнаты, привезти сюда. — Ты здесь, потому что виновата в том, что слишком самонадеянна, путешествуешь одна, не обращаешь внимания на опасность. Ты что, не слышала, что в этом городе пропадают люди? А ещё называешь себя журналисткой! — едко выговорил он и расхохотался громким безудержным смехом. Схватил бутылку с водой и стал жадно пить на мгновение прикрыв глаза, его кадык дергался в такт глоткам. — Все вы женщины продолжаете делать одни и те же ошибки и ваши поступки меня раздражают, — он закричал. — Ты стала ко мне клеится, я ненавижу такое поведение! А ты всё испортила! Как и все они! Он замолчал и стал ходить вокруг стола. Изабель лежала молча — сложно было говорить с заклеенным ртом, даже на мычание не осталось никаких сил, страх парализовал её, а пульс увеличился так, что казалось, ещё немного и сердце выскочит из груди. Свечи разгорелись, и дали возможность разглядеть противоположную стену. Тогда волосы на всем теле Изабель встали дыбом: фотографии на стене изображали неживых девушек. Сложно было не смотреть на них. У каждой жертвы было своё увечье, отсутствующие конечности, глубокие раны, ожоги, вырезанные символы на коже. Изабель стала дергаться и извиваться на столе, в безуспешной попытке пытаясь освободиться. Эти действия не были продуманными и осознанными, а скорее инстинктивными. Но внимание она к себе привлекла. — А вот теперь пора бояться, не так ли? — произнес мужчина, раскрывая перед собой ящик, выбирая инструменты, осматривая их с безумной улыбкой. Кай, наконец, определился с выбором и взял скальпель. — Ничего личного, ты просто не вовремя появилась, — он подошел к ней слева, встав напротив лица, и наклонился ближе так, что Иззи почувствовала запах пота. — Видишь ли, у меня есть потребности. Я собираю коллекцию. Все что мне осталось — это добыть твоей крови и получить сувенир в виде кусочка кожи, — он мечтательно закатил глаза и громко захохотал. Девушка опять задергалась в своих оковах, понимая, что всё пропало. Такого бесполезно уговаривать и умолять. Он будет получать дополнительное удовольствие от жалких попыток о пощаде. Даже если она бы и могла что-то выдавить из себя, кроме неразборчивого сипения. Новый приступ боли пробежал волной от кончиков ног и закончился взрывом в голове, который заставил выгнуться дугой. Страх заполонил каждую клеточку в теле, а сердце бешено заколотилось. Появилась мысль, что по крайней мере, есть надежда, что она не дождется истязаний и умрет раньше от боли. А палач бесцеремонно сделал надрез в районе ключицы и погрузил в рану палец. Девушке стало настолько дурно, что потемнело в глазах, её замутило и она закрыла глаза на секунду. А когда она их открыла — зрение изменилось, цвета исчезли, краски потускнели. Она видела, как выражение его лица медленно сменяется недоверием, а потом Кай отшатнулся, бросив скальпель на пол. Он не отрывая взгляд, пятился и повторял речитативом: — Этого не может быть. Не может быть, не может быть… НЕ МОЖЕТ! Он увидел, что у жертвы вдруг появились вертикальные зрачки, черты лица заострились, вместе с тем тело стало трансформироваться и изменяться. Изабель без труда поднялась и села, путы больше не удерживали на столе. Её кожа побагровела, и по ней побежали трещинки, вырастая в размерах и обрастая чешуйками. Кай, наконец, опомнился, и с громким воплем выбежал из фургона. Превращение в истинную сущность заняло некоторое время. Это был болезненный и мучительный процесс, но наконец, Изабель стала настоящей собой. Вместе с изменением тела пришло понимание того, кем она являлась на самом деле. Зверь был чуть больше фургона, с темно-зеленой чешуёй и развитыми крыльями и хвостом. На голове были костяные наросты, в приоткрытой пасти виднелись острые зубы. Преображение разрушило фургон, металл искорежило и полностью снесло крышу. Существо охотно выбралось наружу. Ночной пустынный пейзаж идеально вписывался в его представления о прекрасном — мили камней и песка. Раскрыв крылья, оно оттолкнулось от земли и взлетело. Человек перестал представлять угрозу, но его надлежало должным образом наказать. Парализованный страхом, он пытался, но не мог завести машину, всё это было бесполезно. Вцепившись когтями в машину без особых усилий, кровожадное создание взмыло с ней вверх, всё выше и выше. Когда расстояние до земли примерно сравнялось высоте девятиэтажного дома, оно разжало лапы, и автомобиль неотвратимо полетел к земле, сопровождаемый воем. С громким лязгом машина ударилась о землю, взметая пыль, подпрыгивая и переворачиваясь в воздухе несколько раз. Но этого оказалось мало, так как оборотень приземлилась неподалеку и с удовольствием выдохнула пламя на груду железа. Останки машины занялись, поднимая в небо черный столб пламени. Изабель поднялась ввысь, окончательно удовлетворившись зрелищем. Девушка превращалась в дракона, когда в крови увеличивалась концентрация гормонов. Страх, сильный стресс их повышали, а потом появлялись признаки простуды, начинало болеть горло, бил озноб. Но самый пик, та грань, после которой превращение было неизбежно — это всегда угроза смерти. Изабель впервые превратилась в дракона, когда попала в серьезное ДТП. Ей «повезло» в шестнадцать лет. Подсознательно она стала искать плохие районы и компании, чтобы нарываться на неприятности и выпускать монстра наружу. Но со временем она научилась контролировать свою настоящую сущность, оставляла себе зацепки, голосовые сообщения на телефоне и намеренно стала искать маньяков, убийц, чтобы становится их жертвой. Чем больше она проводила времени в человеческом теле, тем больше она забывала о своей натуре, и с каждым днём забывала о том, кем являлась на самом деле. Изабель безумно любила ночные полеты. Воздух свободы, пляска пронзительно-желтой луны, нежный обволакивающий ветер. Диспетчеры Невады сойдут сегодня с ума, видя неопознанный летающий объект на радарах. Но её не найдут и не поймают. Какая удача, что у неё есть напарник. Вечер начался с неприятностей…