Заново

Монро смешивал Нику коктейль, наливая в бокал по капельке из сомнительных бутылок. Бутылки были точно произведения искусства — квадратные и низкие, высокие и округлые, разноцветные и из толстого коричневого стекла, как антикварные сосуды для лекарств. Нечто в бокале очень скоро стало напоминать радугу, осиротевшую без желтого, оранжевого, голубого и зеленого. Мрачные цвета кружились, перетекая друг в друга. В Нике кружились такие же смешанные чувства. — Знаешь, — сказал он Монро, — это близнецовое заклятие Адалинды… — О, да. — Монро нахмурился и со значением покивал. — Очень сложное, очень редкое… — Очень опасное, — произнесли они хором. Ник отпил из бокала, маскируя неловкую паузу. — Я помню, как в детстве мерился с ребятами. Как это бывает: «а у меня старший брат во флоте служил», «а у меня дядя — байкер», «а у меня папа полицейский». И так по восходящей, даже если всем известно, что папа — бухгалтер, а старшего брата и в помине нет. Монро досыпал ему в бокал льда. — И тут как в той игре. Думаешь, что все уже видел — бабушек, высасывающих жизнь из внучат, драконов в человеческой шкуре, духов реки и зомби. А потом оказывается, что нет предела хрени. — Ну, Ник, — Монро как-то просительно улыбнулся, — такова жизнь. Она сказочник, у которого все зонтики черные, знаешь ли. — Прости, — добавил Монро, когда Ник посмотрел на него снизу вверх нетрезвыми, но удивительно чистыми глазами. — Прости. На самом деле не все так безнадежно! В играх, например, чем выше уровень, тем ты прокачанней. Ну, ты знаешь. — Если это игра, — ликер на дне плавал темно-синим осадком, — то это явно второй заход. На режиме хардкор — с единственной жизнью и всеми характеристиками в минусе. Ник допил коктейль. Во рту стало сладко, заныли зубы. Монро смотрел на него с неопределенной улыбкой, такой, словно он был в чем-то виноват. — Хочу сначала, — шепнул Ник.

***

— Вы знали все это время. — Ву зачарованно пялился куда-то в горизонт, туда, где закат погас, кажется, сто лет назад. Внизу и сверху была тьма, где-то в ней, раздвигая ночь фонарями и мигалками, существовала бригада скорой помощи, команда экспертов, несколько трупов, двое детективов и сержант Ву. — Ву, друг, — Хэнк очень осторожно положил ему руку на плечо. Ву, не снимая с лица привычной недоулыбки, медленно перевел непроницаемый взгляд на Хэнка. Его руку он снял с плеча двумя пальцами, как что-то противное и дохлое. — Ищите друзей в другом месте, — сказал Ву. — Нам еще вместе работать. — До встречи в участке, детективы. — Ву провел рукой по голове, словно проверяя, на месте ли она, и зашагал к машине.

***

— Знаешь, Ник, я так просто не могу. Нику казалось, Джульетта хочет, чтобы он ее переубедил. — Джульетта, я больше не Гримм, можно начать все сначала. Давай. — Да, — ответила Джульетта, она часто дышала, лицо ее, даже плечи покрылись пятнами злого румянца. — Ты больше не Гримм. Ты теперь чертова Адалинда! Нику показалось, что она сейчас что-нибудь швырнет, но Джульетта просто вцепилась себе в волосы. — Я не могу это контролировать, — беспомощно сказал Ник. — Я выпил зелье, но оно не помогло. — Ник, — спокойствие Джульетты было гораздо ужасней ее предыдущего гнева, — прости. Я люблю тебя, Ник. Я так больше не могу.

***

Заклятие прекрасно работало. Ник был Адалиндой. В самом начале, как он и хотел. Адалинда мечтательно смотрела в небо, на фоне которого ритмично появлялось и исчезало лицо капитана Ренарда во всей красоте проявившихся отметин колдуна. Адалинда свое уже получила и теперь великодушно ждала Ренарда, думая о том, что все хорошо, только бы еще этот дурацкий камень не впивался в задницу.

***

— Ву, — полузадушенно спросил Ник, — Ву, какого хрена? — Так. — Ву пытался отдышаться, упершись руками в колени. За спиной у него висела даже на вид тяжелая сумка. Слова он выплевывал по одному, перемежая их пыхтением. — Привез. Беду. Оружие. Вот. — Сержант, — Хэнк, лежа на спине, расплылся в белоснежной улыбке, — а как же бойкот? — Нахрен, — лаконично ответил несколько отдышавшийся Ву, утирая потный лоб, — начнем все заново: арбалет, топор, ноги в руки, побежали. И они побежали.

***

— Где это я? — задумчиво спросил Ник, рассматривая незнакомый потолок. — Я бы лучше спросил, кто вы сейчас? — предложил капитан, нависнув над Ником. — А какие варианты? — Ник судорожно натянул простыню повыше. — О, целых два, — капитан смотрел с непонятным Нику удовольствием. Сыто смотрел. С точки зрения Ника, удивительно нехорошо. Ник закрыл глаза — комната вокруг была настолько неправильной, что отвлекала. Ему нужно было сосредоточиться. В наступившей темноте вкусно пахло свежим бельем, туалетной водой капитана и совсем чуть-чуть — кофе и горячими булочками с корицей. Так пахнут чужие дома — узнаваемые запахи, сложившиеся в новый, уютный букет. Ник задумчиво пошевелил пальцами ног. Тело его свободно слушалось. — Простите, Ник, — сказал капитан привычным деловым тоном. — Я не должен был так себя вести. Вы вломились ко мне ночью и стали требовать своего ребенка. Разбили криком зеркало. — А, — Ник, вздохнув, открыл глаза. — Проклятое проклятие. — В этом нет ничего стыдного. — Капитан сдвинулся, простыни зашуршали. — Вы не можете это контролировать. Жаль, что зелье не подействовало. Мы придумаем что-нибудь еще. Капитан сидел на кровати в домашних штанах и футболке с эмблемой полицейского участка. Ника это почему-то согрело. Он посмотрел на себя. На нем была такая же, красноречиво слишком большого размера. — Надеюсь, я не сделал ничего предосудительного? — Боюсь, я сделал, — улыбка капитана была удивительно формальной, глаза сосредоточенно следили за Ником, — пришлось вас скрутить. Извините за синяки. Капитан вздохнул, выпрямился. Улыбка его погасла. После больницы он ужасно похудел, разве что лицо осталось прежним — тяжелым, с крупными, усталыми чертами. Даже глаза, кажется, побледнели. — Если бы мне все же удалось это предотвратить… Ник вспомнил три пули и разбитый флакон с зельем. И почему-то Ву с арбалетом. И Джульетту, и дверь, которую она бесшумно закрыла за ним. — Если что, можно начать заново, — сказал Ник, с интересом рассматривая запястья. Синяки и в самом деле были — десять четких отпечатков пальцев. Как на бланке в картотеке. — Вы знаете, — Ник посмотрел капитану прямо в глаза, — я был Адалиндой. Там, у речки. Капитан скорее выдохнул, чем сказал «о». И побледнел. — Мне в задницу впивался камень. В конце вы, эм-м-м… сказали. Сказали «Ник». Капитан медленно моргнул, и, когда поднял ресницы, глаза его казались черными из-за расширившихся зрачков. — Начать заново, значит, — Ник завороженно смотрел, как лицо Ренарда становится почти незнакомым — с широкой, яркой, удивительно бесшабашной улыбкой. Еще никогда секс у него не начинался с того, чтобы ему облизывали запястья.