Ночные кошмары

Гаара сидел у догорающего костра и наблюдал за Наруто, распластавшимся на спальнике в развалинах посреди пустыни. Он спал беспокойно - постоянно хмурился, жмурился и дергался всем телом. После войны прошло время, достаточное, чтобы шиноби зализали раны и вернулись к повседневной жизни в своих деревнях, но не забыли о понесенных потерях. Восстановление деревни, подсчет ущерба, разбор накопившихся заданий разных уровней, заполнение бумаг, бесконечные советы со старейшинами. Это все поглотило Гаару целиком. Он потерял счет времени и стопкам бумаг, ежедневно появляющимся у него на столе. Возможно, иногда думал Гаара, устало возвращаясь домой глубокой ночью и видя погибших друзей в лицах случайных прохожих, я просто боюсь. Боюсь перестать бежать вперед и начать думать об увиденном и случившемся. Жизнь становилась спокойнее, на улицах все чаще был слышен смех, и такие мысли развеивались с наступлением нового дня, обещая вернуться вместе с ночными кошмарами к вечеру. Так прошло какое-то время. А потом пришел Наруто и сказал, что у Гаары с этого дня начинается отпуск. По тому, что его не предупредили о появлении в Суне Узумаки, и по молчаливому согласию Канкуро и Темари, стоящих у блондина за спиной, Гаара понял, что все было спланировано заранее – и просто согласился. Наруто не стал спрашивать, что он хочет делать, или таскать его по забегаловкам Суны. Он молча указал на два рюкзака со снаряжением, стоящих напротив кабинета Казекаге, и через полчаса они уже тайно покинули деревню. Узумаки не знал пустыни и не знал, куда идти. Гаара был в этом уверен. Ему казалось, Наруто хотел потеряться, но он не спрашивал зачем. Обычно потеря ориентиров и направления в пустыне означает верную смерть, но с ним был Наруто со своей техникой мгновенного перемещения, так что он решил довериться своему другу и молча следовал за ним, окунувшись в бесконечную болтовню про его друзей из Листа вперемешку с ругательствами о забившемся во все щели песке. Когда они заметили полузанесенные песком развалины, Гаара понятия не имел, где они находятся. Судя по ноющим мышцам, ослабевшим от бесконечного сидения в кабинете, они прошли довольно много часов, оказавшись в сердце пустыни. Наруто замолчал, сбросил рюкзак, потянулся и несколько минут наблюдал за тем, как ветер стирает с песка их следы. Его лицо – задумчивое, взрослое и усталое, - на мгновение показалось Гааре таким чужим, словно он видел его впервые, но наваждение быстро прошло, стоило Узумаки повернуться к нему: -Ты, наверное, хочешь знать, зачем мы здесь, - сказал Наруто, и Гаара первый раз за все время путешествия посмотрел ему прямо в глаза. Взгляд у Узумаки был твердым и пронзительным. Гаара, опытный шиноби, Казекаге, прошедший войну, почувствовал себя маленьким и обнаженным, словно он смотрел прямо ему в душу, и Казекаге не был уверен в том, что Наруто может там найти. Застыл, пойманный в слепящий свет прожекторов его глаз, в ожидании продолжения, которого так и не последовало. Наруто ухмыльнулся, скинул куртку… А потом он мгновенно сорвался с места и нанес первый удар. Сначала Гаара не понял, чего он пытается добиться. Уклоняясь от атак Наруто, он скользил по песку и не понимал. В голове что-то перещелкнуло, когда кулак Узумаки впервые достиг цели и со смачным звуком врезался в его щеку. Пролетев пару метров и ощутив смешанный вкус крови и песка на губах, он почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. Что-то, что Гаара старательно прятал поглубже, и от чего отгораживался бесконечной рутинной работой. -Послушай себя, - видя и явно наслаждаясь первыми плодами своей работы, бросил ему Узумаки и снова ринулся вперед. Танцуя среди песков, чувствуя, как через его тело чакра переходит в песок пустыни, Гаара думает, что последний раз он делал что-то подобное на войне. На войне, которая забрала столько жизней и принесла столько боли. Бессмысленная бойня из-за идеи психопата. Столько насилия из-за личных обид и стремления к власти Мадары, которые он прикрывал благими намерениями. Сколько загубленных молодых жизней. Как же это больно, думает Гаара, впервые за все послевоенное время позволяя себе осознать, что эта война значит конкретно для него. Мысленно возвращается обратно и переживает самые страшные моменты, чтобы потом отпустить, наконец. Отпустить их и себя. Наруто появляется совсем близко. Несмотря на бешеную скорость их драки, Гаара успевает поймать его взгляд и осознать – Узумаки точно знает, что сейчас происходит у него внутри. Знает и хочет помочь с этим справиться. Тщательно сдерживаемые столько времени эмоции погребают его под собой, как цунами. Непролитые раньше слезы ярости и обиды рвутся наружу вместе с больным, каким-то животным воем, и Гаара перестает сдерживаться, вкладывая всю скопившуюся боль, непонимание и обиду в свои удары. Наруто не уворачивается - атаки Казекаге не в силах ему навредить. Он позволяет ему выпустить наружу то, что было скрыто и бродило внутри долгое время без ведома хозяина. Он не знает, сколько проходит времени, прежде чем он выдыхается окончательно. На протяжении битвы Гаара чувствует вихрь эмоций, вырождающийся в ярость. Чистую пронзительную ярость, которая затмевает все вокруг. И после – такую же бесконечную благодарность, смешанную с усталостью и чувством, близким к эйфории. Ему так хорошо, понимает он, обессилено лежа на песке и вдыхая прохладный вечерний воздух пустыни, что срочно требуется поделиться этим с Наруто. Для него одного это слишком много. Тот сидит совсем рядом и, кажется, пытается развести огонь. Вид опущенных плеч, усталость, сквозящая в каждом движении, и серьезный, печальный, такой непривычный, взгляд Узумаки бьет под дых. Казекаге чувствует почти физическую боль. -Наруто, - тихо зовет Гаара, но когда тот поворачивается к нему, не находит что сказать. Тело налилось свинцом, и каждое движение дается с невероятным трудом. Все же Гаара, собрав усилием воли последние силы, потягивается к нему поближе и просто утыкается пыльным, грязным лбом куда-то в бок к Наруто. -Спасибо. – Еле слышно выговаривает он, чувствуя себя бессильным передать хотя бы крупицу того, что он чувствует. Последнее, что Гаара успевает осознать перед тем, как провалиться в первый сон без кошмаров за очень долгое время - тепло и запах тела Наруто, а также чужую руку, опустившуюся на его макушку. Просыпается Гаара через несколько часов. Ему легко, впервые за долгое время, и первые мгновения он теряется в этом ощущении и не понимает, где находится. А потом вспоминает. Рядом догорающий костер и Наруто. Наруто, почувствовавший его состояние через сотни километров и примчавшийся помочь. Наруто, с его вечными улыбками, глупой болтовней и печальным взглядом. Наруто, которому, судя по кругам под глазами, уже не первую ночь снятся кошмары. Гаара садится рядом и тихо зовет его, но Наруто не слышит. Тогда он кладет руку ему на лоб, откидывая соломенные волосы и удивляясь тому, какой Узумаки горячий. На несколько минут он замирает, и Казекаге уже мысленно радуется, что у него получилось, когда Наруто открывает глаза и смотрит прямо ему в лицо. Тень лежит на уставшем лице с полосками на щеках, и Гаара не может понять этот взгляд, но когда он пытается убрать руку со лба, Узумаки, удерживая, накрывает ее своей. -Знаешь, это было очень жестоко со стороны Мадары. – Неожиданно нарушает тишину Наруто, -Показать нам идеальный мир, а потом заставить отказаться от него, потому что жить в иллюзии неправильно. Гаара понимает, о чем он, говорит слишком хорошо. Возвращение к реальности было болезненным. Еще хуже было осознание того, что в какой-то параллельной вселенной такое развитие событий могло существовать. Отвергнуть иллюзию идеального мира и научиться находить радость в своей, неидеальной жизни было под силу не каждому. Иногда Казекаге видел, как застывает взгляд Канкуро, или как молча сидит над кружкой с остывшим чаем Темари, он знал, о чем они думают. Если бы. Если бы. Ни для кого это не прошло бесследно. -Что ты видишь? – Гаара спрашивает осторожно, словно боясь спугнуть нетипичную серьезную откровенность Наруто. Ему действительно важно это узнать. Он чувствует, как от нетерпения сжимаются пальцы второй руки, загребая песок. -Семью. – Спустя минуту молчания отвечает Узумаки и устало закрывает глаза. Внутри Гаары что-то болезненно сжимается. Ему не надо объяснять. Долгое время он был в мире совсем один. Без семьи, без друзей. Эта общая дорога боли и страданий для них с Наруто, с которой Узумаки его вытащил. Но смог бы он справиться, если бы Темари и Канкуро, его семьи, не было рядом? Гаара не знает ответа на этот вопрос. Гаара боится представлять свою жизнь без них. Семья. Люди, для которых ты важнее всего. Которые любят тебя ни за что, просто потому, что ты есть. Признания и друзей недостаточно, чтобы заполнить эту рану внутри, которая образовалась после того, как Наруто вырвался из идеального мира иллюзий, с болью понимает Казекаге. -А знаешь, что видел я? – Гаара не знает правильных слов. Он уверен, что их просто не существует, но не может молчать, видя как влага собирается в уголках глаз Узумаки. – Я видел тебя. Гаара чувствует, как дергается под его рукой Наруто, и с трудом выдерживает его взгляд. -Ты был маленьким мальчиком, и одно твое присутствие в моей жизни сделало мой мир идеальным. Узумаки молчит несколько минут. Он отпускает руку Гаары и приподнимается на локтях. Его лицо в рассветных сумерках пустыни приобретает нечитаемое выражение, и Казекаге чувствует, как скапливается напряжение в кончиках пальцев. -Но почему? Тепла Наруто не хватает. Гаара смотрит на свои руки и сжимает ладонь, в попытке сохранить уходящие крупицы тепла, но тщетно. -Просто потому, что это ты. Наруто всегда славился своей непредсказуемостью, и Гаара не знает, чего ждать, поэтому дергается, когда Узумаки неожиданно утыкается лбом ему куда-то в бок и прячет глаза. -Спасибо, - голос Наруто звучит хрипло, и Гаара чувствует, как у него дрожат руки, когда он кладет их ему на плечи и немного сжимает, пытаясь и не зная, как передать весь ворох чувств, всколыхнувшийся внутри, -Спасибо, Гаара. Остаток этой ночи Казекаге охранял сон Наруто, осторожно баюкая его в кольце рук, и кошмары Узумаки больше не снились.