План Оптимуса или Средиземье, мы столкнулись

      Сотворить новый мир из пустоты и звёздной пыли — не самая лёгкая задача. Уловить мелодию, задать ей тон и направление, ни разу не сбиться способен лишь совершенный Создатель. Писать историю мира в нотах, прозревать то, что случится, на много эпох вперёд. Рисовать на огромном холсте судьбы тех, кому только предстоит проснуться на прекрасной девственной земле. Связать живительными соками от корня к стволу, от ствола к ветвям, от ветвей к каждому из миллионов шелестящих на ветру изумрудных листьев. А затем призвать своих учеников и предоставить им вдохнуть жизнь в совершенное творение, превратить его из иллюзии в реальность, материю и плоть.       Наблюдая за восторженными учениками, Создатель знал мысли и порывы каждого из них. Среди прекрасных цветов Любви, Стойкости, Мужества и Верности, среди бессчетных добродетелей были и иные всходы, такие как Зависть и Тщеславие. Они омрачали радость Создателя, но не желая вмешиваться, Он лишь наблюдал за тем, кто нарушал прекрасную мелодию, позволяя остальным ученикам самим разобраться, что есть истина, прекрасное творение, а где таятся лишь фальшь и тьма.       Шло время, юный мир пробуждался и поражал воображение своим очарованием и изобилием красок: морями, лесами и лугами, звёздами, грозами и пением ветра, радугой, птичьими трелями, сверкающей росой и конечно же, дивными созданиями: эльфами, гномами и людьми. Но в этом ярком калейдоскопе таилось зарожденное завистью и тщеславием зло. Был тот, кто хотел большего, желал власти и подчинения, тот кто видел мир иным — искажённым.       Велика была его сила, раболепны приспешники, тёмен престол. Он готовился к войнам которые бы позволили, покорив мир, заявить: «Вот он я, я — ваш новый владыка». Но его войны были проиграны: ценой бессчетно пролитой крови дети Создателя научились отличать добро от зла.       Мрак может долго таиться, сгущаться, терпеливо ждать своей минуты, копить ненависть, изучать чужие слабости и уметь ими пользоваться, втираться в доверие и подчинять своей воле. Так он поступил и на этот раз, когда Перворожденными создавались Кольца. Те из них, которых касалась его рука, создавало его искусство, несли в себе частицу Темного Пламени Того, кто уже многие века томился за Вратами. Но все творения были связаны: если не Тьмой, то через Свет с теми, что несли Тьму, и с тем Единым, к созданию которого он не подпустил никого. К его частице, к его воплощению и хранителю, к тому, что связывало его мощь с Первым Исказившим. Три — эльфийским владыкам в подзвёздный предел, Семь — для гномов, царящих в подгорном просторе, Девять — смертным, чей выверен срок и удел, И одно — Властелину на черном престоле В Мордоре, где вековечная тьма. Чтобы всех отыскать, воедино созвать И единою черною волей сковать В Мордоре, где вековечная тьма.       Прозреть будущее дано не каждому, а, прозрев, не всякий возьмётся истолковать, и всё же Он знал что однажды родится тот, кто попытается уничтожить Единое Кольцо, чтобы освободить народы Арды от Тёмной Воли. Ничтожный смертный, проникнув в Мордор, сбросит творение, заключившее в себе его жизнь, в лаву Ородруина и тогда придут пустота и забвение. Ученик Темнейшего, презревший Создателя, вовсе не собирался исчезать: отразив силу Кольца и разделив его на две равные части, он запустил одно из них вперёд сквозь временные волны, таким образом ограждая себя от гибели. Именно так Он обретал уверенность что, даже если не сумеет остановить посягнувшего на его существование, то возродится в будущем Арды и тогда-то уж наверняка сумеет подчинить её Своей Власти. *****       Залитый солнцем полигон военной базы спозаранку кишел сотрудниками секретной службы космической безопасности, которые сновали по казармам и ангарам как трудолюбивые муравьи. Официально все они служили по контракту в Сирии или Афганистане, никто из близких даже подозревал, что их мужья и родные каждый день находятся бок о бок с пришельцами погибшего в войнах далёкого Кибертрона. Впрочем, стальные громилы-автоботы обращали на военных не больше внимания, чем на назойливых мух и общались с ними лишь в случае крайней необходимости. Хоть они и остались на земле, чтобы защитить людей от десептиконов, но привычки заводить с местными дружбу и вести долгие беседы не имели. Исключительно деловое, партнёрское общение и ничего свыше того. — Сюрприз из прошлого, — промолвил восьмиметровый автобот Оптимус Прайм, поднимая с раскаленного техасским солнцем асфальта золотое кольцо, которое, материализовавшись прямо из воздуха, со звоном упало точнёхонько ему под ноги.  — Вот эта железка? — с удивлением спросил у него Скидс. — Толку от таких сюрпризов?  — Толку мало, а вот вреда может быть предостаточно, если подумать, — Оптимус поднял находку над головой и на золотом ободке обозначились невидимые человеческому глазу письмена. — Это кольцо Саурона, в которое он заключил свои тёмные силы.  — С каких пор ты веришь в глупые людские предания? — губы на зелёном лице трансформера растянулись в подобии ухмылки.  — Историю нужно помнить. Даже если это всего лишь легенды планеты, которая стала твоим домом, они не менее важны, чем твоя собственная история. Из-за легкомыслия мы потеряли Кибертрон и искру. Это хороший урок, не находишь?  — Отлично, и что гласят эти судьбоносные легенды?  — Кольцо в прошлом принадлежало бессмертному существу, которое хотело поработить человечество, чтобы править им по своему усмотрению. В эту побрякушку заключена огромная сила, способная принести чудовищные для людей бедствия. По одной из утраченных легенд, кольцо изначально было единым, но затем, испугавшись гибели и готовя лазейку, Саурон разделил его на две части отправив одну в будущее для того, чтобы сбежать в него, если второе кольцо будет уничтожено в его дни.  — Прям воплощение Мегатрона, — нисколько не посерьезнев заметил Скидс. — И что нам теперь ждать этого Саурона в гости?  — Не хотелось бы, — ответил Оптимус, ещё раз внимательно взглянув на незатейливое украшение. — Кто знает, как он тут сумеет развернуться и каких неприятностей натворить. Мордор давно стёрт с лица земли, уничтожить кольцо будет негде.  — И что ты собираешься делать?  — Отправить его назад в прошлое и там уничтожить.       В это время к автоботам подбежал вышедший из транспортного ангара высокий светловолосый военный.  — Оптимус! — крикнул он задирая голову вверх и складывая ладони рупором у лица. — Там Би случайно попал под луч уменьшайзера, который опробовал Ратчет, и стал значительно ниже ростом, очень злится.  — Слышу, не глухой, — ответил автобот, направляясь к ангару, из которого уже доносилась громкая перебранка нескольких трансформеров. Трудновато с подчинёнными, когда одни являются слишком уверенным в себе молодняком вроде Скидса, а другие, проводя одним им понятные опыты то ли лечат, то ли калечат всех кто им попадается под руку, как это делает Ратчет.       Когда он вошёл в нашпигованное компьютерами и яркими лампами железобетонное помещение, то лишь криво усмехнулся, увидев жёлтого разъярённого трансформера, который грозился ударом одной левой разбить хренорезку Ратчета, обкорнавшую его рост до несчастных двух метров.  — На кого Би похож? Да Би теперь дети на улице засмеют! Немедленно верни всё как было, пока я тебе гайки в задницу не повворачивал!  — Заткни хоть на минуту свои звуковые схемы! — нервно огрызнулся Ратчет, поправляя проводки на своём чудо-приборе. — От твоей истерики уменьшайзер вышел из строя, мне нужно время чтобы всё отладить!  — Время ему нужно! Три минуты у тебя! А затем я на тебя самого направлю этот луч и уменьшу до размера таракана!  — Вот сейчас разобью его и будешь всю жизнь от десептиконов прятаться!  — Прекратить ссору! — скомандовал Оптимус и, повернувшись к Бамблби добавил: — Ты отправляешься на секретное задание, а когда вернешься — Ратчет всё починит.        Вынужденный подчиниться Бамблби последовал вслед за Праймом вглубь ангара, чтобы услышать суть предстоящего задания.  — Твоя задача состоит в том, чтобы при помощи ключей времени и искры вернуться в прошлое и уничтожить вот это кольцо, карту и информацию я тебе дам. Думаю, к тому времени как ты закончишь, Ратчет уже справится с поломкой и вернёт тебе прежние размеры, а пока они тебе даже на руку — не распугаешь аборигенов. Там мало кто выше твоего нового роста, физические возможности у тебя и так немаленькие.        Прайм подключил Бамблби к компьютеру, скидывая всю информацию: текст «Властелина Колец» и «Хоббита», подробную интерактивную карту Средиземья с маршрутом Хранителей, все шесть фильмов нашумевшей в свое время экранизации, максимально достоверное досье на каждого из персонажей, и еще (уже исключительно из тех мимолетных хулиганских побуждений, которыми втайне гордился даже непререкаемо серьезный лидер Автоботов) — немного слэшевых фанфиков, которые он случайно нашел в Сети. На этой «загрузке» Бамблби едва не завис, особенно когда пошли файлы о взаимной любви и общих детях у Магнетрона и самого Оптимуса — что поделаешь, случайно оказались в одной папке.       Такая шутка отложила отправку еще на полчаса: Бамблби долго не мог соотнести полученную информацию с реальностью, заявил что-то про компьютерный вирус и потребовал стереть это… это… Пока еще кто-то не сломал себе процессор окончательно.       Оптимус только головой покачал, удаляя все, что не относилось к канону: любая попытка привить подчиненным хоть минимальное чувство юмора заканчивалась провалом. Ладно, Бамблби просто завис, а если бы это увидел Родимус? Но в планы Прайма не входила планомерная порча собственных последователей, поэтому он перепроверил вложенную информацию, а затем, ещё раз проинструктировав самого отчаянного и вспыльчивого из своих подчинённых, активировал сложную программу транспортировки во времени, отправляя его в дни давно минувшего прошлого. — И куда я должен попасть? В Средиземье? — с этими словами Бамблби растворился в пространстве и времени.       Прайму оставалось только ждать. Опять ждать. Что поделаешь, он отдал бы все, чтобы поменяться местами с подчиненным. Самое тяжелое — это не идти в огонь. Самое тяжелое — это с невозмутимой волей отправлять туда того, кто доверяет тебе всецело. *********       Сэм одевался, тщательно вспоминая все события, которые, собственно, и привели к тому, что они вчетвером оказались здесь, в этих могильниках, в месте, которое он, будь на то его воля, обходил бы десятой дорогой. А ведь как все хорошо начиналось: приключение с мистером Фродо, обещанные эльфы… И тут словно навалилось: Черные Всадники, напросившиеся в поход Мерри и Пин, Старый Вяз в Вековечном Лесу. Разве что у Тома Бомбадила Сэму понравилось так, что он был готов и не уходить оттуда. Хоббит с нежностью вспомнил Золотинку, так похожую на Розочку Кроттон, и мечтательно улыбнулся.       И понесло же их через Упокоища… Еще хорошо, что мистер Фродо вспомнил песню, которой научил их Том, вовремя прибежавший на помощь. Страшно было подумать, что случится, пропади они в этих могилах. Уж тогда бы проклятое Кольцо точно досталось бы Властелину.       Конечно, жалко, что пони убежали, сбросив с себя и вещи, и седоков, но теперь у них была хоть какая-то одежда: в этих Упокоищах его любимая клетчатая жилетка пропала невесть куда, а вместо нее он обнаружил на себе белую простыню с золотым узором и кучу каких-то побрякушек. И почти новые штаны тоже исчезли. А остальные, похоже, и не заботятся о пропаже.       Том терпеливо ждал, пока хоббиты натянут на себя запасную одежду, которая была в их сумках, а между делом выносил и складывал на поляне то, что находил в Могильниках, иногда заботливо откладывая что-то в сторону.       Для каждого хоббита он подобрал кинжал, длинный в форме листа, острый, удивительной работы, украшенный насеченными змейками красного и зеленого цвета. Когда он вытащил их из золотых ножен, они сверкнули на солнце: сделанные из какого-то странного металла, легкого и крепкого. они были усажены множеством камней, очень ярких. Либо из-за качества ножен, либо из-за какого-то заклинания, лежавшего на могиле, лезвия казались нетронутыми временем, незаржавевшими, острыми, сверкавшими на солнце.  — Впору малышам кинжалы, пригодятся как мечи, — сказал Том. — Не единожды, пожалуй, нападут на них в ночи злые слуги Властелина, что таится, словно тать, у Огнистой. Но отныне их нельзя врасплох застать. Хоббит с арнорским кинжалом — он что кролик с тайным жалом: нападешь, а он ужалит… Заречешься нападать! — Это все хорошо, господин Том, — тяжело вздохнул Сэм, поглядывая на оружие, которое явно было длиннее кухонного ножа, а, следовательно, вызывало оторопь и осторожное возражение. — Нам бы не оружие, а надежных проводников или защитников. Вот чтобы могучие воины…. — Или мудрые эльфы, — улыбнулся Фродо. — Лучше бы прекрасные эльфийки, — мечтательно протянул Пин, на что получил тычок под ребра от Мерри: — Ты о чем-то кроме девушек думаешь? — О выпивке. А есть еще предложения?       Том негромко кашлянул, словно привлекая к себе внимание: — Расшалились? Что ж, зайчата, вас и вправду жалко. Может и смогу помочь вам с этим для начала. Пусть придут по зову сердца, время разрывая, те, кто с вами оказаться рядом пожелает. Те, в ком кровь народа Дивных — пусть же ими станут. Время или даль — неважно, это все туманно. Если есть тот, кто желает, эльф иль просто витязь — через даль и через время вы сюда явитесь… Внезапно шум ветра смешал все, обрушив на залитую солнцем поляну соединившиеся голоса: — Куда я должен попасть? В Средиземье? — Да я от вас в Упокоища уйти готова… — Легче в Мордор с Отрядом Хранителей. — Я даже в Мордор бы отправилась, лишь бы это чудовище отвязалось! — Ух, мне бы сейчас в Средиземье! Уж я бы тебя, урода, так отделала, что тебя бы мама-Саруман не узнала! ********       Летняя ролевая игра «на природе» была в самом разгаре и ничем не отличалась от остальных, проводимых по всему миру. Разве что тем, что небольшому клубу «Митриль» всегда каким-то чудом, о котором знали только Мастера, давали разрешение на боевое оружие. Но иногда, невзирая на строгие правила, содержащие требования на обязательную подготовку или разряд по спорту и исключающие алкоголь, травмы все-таки были. В этот раз «перевязочной» стала когда-то армейская палатка, которую громко называли «шатер мастеров» — раскрашенная акрилом и расшитая кучей цветных лоскутов до состояния «цирк пьяный средневековый». — Я на вас почти все запасы кетгута извел. Придется ехать в клинику, там еще что-то осталось, — молодой мужчина накладывал швы на предплечье с ловкостью, выдающей в нем медика. Девушка, которая и была его пациенткой, внимательно следила за каждым движением иглы, словно запоминая. — А я тебе говорила, чтобы клуб закупил немного. У нас же оружие боевое, а к врачам бегать не с руки. Еще опять в милицию нажалуются, тут и Кирт со своим папой не поможет. — С ноги вам по задницам наподдать некому. Эленион, тебя почему в «бургут» понесло, да к тому же без доспехов? — Забыла надеть. Вот в углу палатки сложены. Спасибо, перевяжу я сама, — она потянулась за бинтом и тут же получила удар по руке: — Сиди уже. И оправдание для Светлого Совета придумывай. — Зачем придумывать? Я такой же Мастер, совершеннолетняя, двадцать три уже исполнилось, отвечаю за себя сама… — Как капитан отряда Защиты Совета за вас всех, семерых идиотов в звании Мастера, отвечаю я. И пока я здесь с тобой вожусь, там вполне могли того же Деламира покалечить — он тоже лезет на рожон, не приведи Эру. Или того хуже — захватят в плен Аматара, потом будете должны два сценария для ролевок. — Да все нормально, Имраин, никто не в плену и не покалечен, — полог палатки дернулся и в нее вошли пятеро мужчин в возрасте от двадцати семи до сорока лет и худощавая женщина лет тридцати. — Эленион?! ….       От дальнейшей лексики, мало напоминающей не только благородные языки, созданные Толкином, но и вообще цензурную речь, впору было заткнуть уши, что и сделала та, которой только что перевязывали руку. «Отстраниться» ей не дали: пришлось слушать «лекцию» о том, что кольчугу ей нарочно делали облегченную, что она вообще не должна участвовать в общих боях, что…       Девушка молча слушала и собирала вышитую наплечную сумку, складывая туда все, что могло понадобиться на «полевке»: незаменимый и основательно потрепанный блокнот Мастера, еще один новенький, пачку карандашей, фляжку с водой, туристическое огниво, металлическую коробочку с иглой, остатками кетгута и лезвием, кружку, складной нож и купальник. Раз уж запланировали проводить игру на берегу реки, то упустить возможность искупаться она не могла. Плавала девушка хуже гномьей секиры, но воду любила. — Эленион, — Имраин протянул девушке еще две литровые алюминиевые фляги. — Ты просила. — Что это? — Мастера удивленно прервали обсуждение моральных качеств самой младшей в Совете. — Спирт. Медицинский. Я ликер «44» делать собралась. Принесу попробовать. — Ты и трезвая чудишь так, что за тобой следить надо!       Девушка не ответила, надевая на вышитый камзол цвета хаки кольчужную рубашку и перехватывая ее поясом, на котором висели ножны с фламбергом. В «боях» она его никогда не использовала, предпочитая тонкий, похожий на шпагу «бастард», но вот на тренировках любила именно это «проклятое оружие». И сейчас все было так же: один меч на поясе, второй — за спиной, сумка — через плечо, гитара — в правой руке, лекции насчет ее «неподобающего поведения» — в ушах. — И не уходи от ответа! Когда ты… — Да я от вас в Упокоища уйти готова, — Эленион встряхнула головой так, что лопнула резинка, стягивающая светло-каштановые волосы, а силиконовые накладки, изображающие эльфийские ушки, едва не слетели. Дернув полог палатки на себя, она бросила через плечо. — Если бы здесь была дверь — она бы хлопнула.       Хлопок был. Короткий, незаметный, но такой, что на миг заискрило в глазах. ******       Молодой мужчина в военной форме (а точнее — в брюках и рубашке с закатанными по локоть рукавами — парадный китель висел на задвижке одного из люков, как на вешалке) стоял рядом с новеньким, необычной модели БМП и тщательно отдраивал его тряпкой, периодически выполаскивая ее в ведре с водой и проговаривая как мантру какие-то словосочетания: — Кузнецов, ну за кой-ляд ты пил?! Алкоголик хренов, знаешь же, что перед парадом квасить нельзя, так нет — нажрался, свин немытый. И ладно бы ночью ещё обблевал корпус, нет, надо когда мы «на низком старте» и если сейчас не отмоем — нас капитан «нагнёт», мягко говоря. И простым выговором, как обычно, мы не отделаемся. Угораздило же тебя… Откуда в тебе столько блевотины?!       Рядом с ним были ещё двое военных в парадной форме: один без остановки лакал воду, а второй наворачивал круги вокруг товарищей со словами: — Нам конец, нет, теперь нас точно убьют. Ну зачем, Макс, зачем ты уговорил меня по контракту идти служить?! Да ещё и на парад нас отправили, на этой новой технике, названия которой мы даже не знаем, заставив подписать сто тысяч пятьсот пактов о неразглашении. — Я уговорил тебя по контракту идти? Это ты твердил, на пару с Кузнецовым: «Пойдем, пойдем. Родину защищать ». Технику мы драить пошли, а не «Родину защищать»… — Ус-ус-успокойтесь — просипел блондин, наконец-то оторвавшись от горлышка бутылки. — Всё будет хорошо, Макс, ты же водишь, вот и веди, с тобой-то всё в порядке, а моё дело — просто торчать из-из-из люка кома-ма-а-ма-ндира. — Да какой «торчать», ты свою рожу видел?! Ма-а-ндир! — резко возмутился остановившийся рыжеволосый парень. — Как только капитан её увидит, так сразу всё поймёт, так что тебе, Андрюха, «торчать» не вариант. — А-а-а к-кого ты предлагаешь? — спросил Кузнецов, глядя на рыжего. — Макса, — спокойно ответил рыжий. — Витёк, ты ошалел? А кто вести будет?! — возмутился Макс, бросив гневный взгляд на обоих собеседников. — Мда… Чё, мне что ли вместо Андрюхи? — спросил Витёк у друга. — Да — хором ответили оба. — Ой бли-и-н, — схватился за голову Витёк, который, к слову, боялся любой публики и даже на построении, бывало, подергивался. — Ладно, — закончив мыть машину, сказал Макс. — Пойду, воду вылью, и загружаемся.       Идя по очень даже «ожившей» части, он старался чаще оглядываться, чтобы не встретить командира. К счастью, ему это удалось и он быстро проскользнул вдоль стены до здания, однако, начавшаяся открываться дверь резко полетела вперёд и нанесла удар прямо в висок… — Чёрт — вскрикнул Макс но, удержав и ведро и себя, лишь отшатнулся. — О! Макс! — выскочил оттуда брюнет — Ну что, готовы? — Да, а вы? — потирая висок, спросил Макс собеседника. — Естественно. — Ну тогда вали! — Ладно, ладно, — подняв руки сказал мужик и пошёл в сторону стоянки бронетехники, буркнув напоследок. — Сволочь зазнавшаяся.       Выплеснув воду и вернув ведро на место, всё также потирая висок, который нещадно болел (даже когда Кузнецов огрел его прикладом по башке было не так больно, как сейчас), Макс пошёл обратно к БМП, поправляя кобуру и ремень с подсумками. Вот спрашивается, с какого перепуга выдавать им не только ПММ-12, но еще и три полных «магазина» с боевыми? В кого им на параде стрелять? В Президента или в Сергея Батьковича? Или самим застрелиться, если эта новомодная орясина «встанет» посреди Красной Площади как хрен на именинах?       Увидев о чём то говоривших друзей он подошёл, натянул и застегнул китель, ещё раз обматерил напившегося Андрюху и прикрикнул на Витька чтобы тот не трясся, а то за руль посадит. М-да и почему он не захотел быть комэкипажа — лень. С таким составом переть на парад — легче в Мордор с Отрядом Хранителей, как в этом давно вышедшем фильме. И то есть шанс выжить…       «По машинам!» — прозвучала команда и Макс, первым вскочив на броню, не рассчитал свои силы и габариты и со всей дури вмазался головой в орудие…       Боль закрыла все в этом мире, он почувствовал как упал с БМП и отключился, шлепнувшись на плац. ******       Было около пяти часов утра, а на кухне уже вовсю гремели чашки и котелки. В деревне люди придерживались старых обычаев: вставали рано, пели песни по вечерам и выдавали дев замуж чуть только те стали совершеннолетними, иначе леди оставались «в девках»; поэтому в такую рань на весь дом пахло жареным маслом и хлебом — скорее всего, Эвелина готовила завтрак. Тетю Анну не было слышно, видать женщина отправилась на поле поутру. Девушка недолго прислушивалась, затем спрыгнула с кровати, расправила занавески и тихо прошла в ванную, благо, расположенную на одном этаже с её комнаткой, ибо встречаться с сестрой ей жутко не хотелось, она житья не даст с утра. Сполоснув лицо холодной водой и выпустив из сплетенных волос яркую ленту, девушка вернулась в комнату.       Убедившись, что сестра занята на кухне, она тихо заперла дверь и достала из-под кровати большой сундук: хранилище простынь, служивших плащами и платьями, и сушеных полевых цветов. Вытащив всё свои «сокровища» она наконец-таки нашла то, что искала — книга, в толстом переплете, на обложке которой крупно было написано: «Джон Рональд Руэл Толкин». Прижав к себе книгу она ловко запрыгнула на подоконник, а оттуда легко спустилась на козырек крыши, скрытый в деревьях.       Около двух часов прошло и ближе к половине восьмого послышался звук копыт. «Тетя с поля возвращается» — мелькнуло у девушки в голове, но стоило ей приглядеться, как сердце ушло глубоко в пятки: Аннету на пестрой лошади сопровождал мужчина в черном плаще и его сопровождающие. Глубоко вздохнув, юная леди заложила закладку и, подобрав юбку, юркнула назад в окно. В спешке бросив книгу на дно сундука, она принялась складывать платки и гербарии назад, и успела небрежно запихнуть его под кровать, когда на весь дом раздалось громкое: — Мэриан, соня, к тебе пришли гости, будь добра, спустись, пожалуйста. -Она всё еще спит? — надменно спросил низкий мужской голос.       И Мэриан сразу узнала его — сэр Рогсборн, лэрд деревни и поместья. Этот человек добивался расположения девушки с того момента, когда она прибыла в деревню два года назад, обещая озолотить их семью и обеспечить жизнь Мэри, однако тетя Анна наотрез заявляла, что девушка еще не совершеннолетняя, а потому замуж не пойдет, однако мужчина не собирался отступать и в очередной раз приехал из-за другой стороны полей, на этот раз «со свитой и дарами». — Нет нет, что вы, — отмахнулась полненькая женщина, вытирая мокрые руки о передник. — Тогда я поднимусь к ней? — Рогсборн быстро поднялся и постучал в закрытую дверь, — Мэриан? — Д-да, войдите… — девушка открыла дверь, впуская в комнату здорового мужчину. — Мэриан, вы прекрасны, как всегда, — замер он на пороге, холодные голубые глаза оглядывали её, высокие скулы придавали резкости лицу. — Вы тоже отлично выглядите, могу я чем-то помочь? -надменно спросила Мэри, стараясь сохранить спокойствие. — Да, сразу к делу, как говорится, — Рогсборн дождался, пока девушка кивнет. — Я хотел сказать, что платье вы можете выбрать в Лондоне, я лично позабочусь о портном. — Простите, сэр Рогсборн, но я не понимаю о каком платье идет речь? — О свадебном, Мэриан, о свадебном. Ваша тетя не говорила с вами? — Не говорила. Но я не намерена выходить замуж, как я понимаю, за вас. Мы уже проходили это. — Ваша тетя дала мне обещание, что как только вам исполнится восемнадцать, вы станете моей женой, это не оговаривается. Я, кстати, привез подарки к вашему прошедшему дню рождения, их оставят внизу. Всего доброго, моя дорогая, — откинув полы плаща мужчина резко обернулся и покинул комнату.       Сердце ушло в пятки, виски запульсировали, в глазах потемнело. Как? — До свидания, сэр Рогсборн… — еле вымолвила Мэриан, и, едва захлопнув дверь принялась собирать вещи. Выхода нет, — надо бежать. Она натянула плащ и достала из сундука книгу, как вдруг в проеме появилась Аннета. — Вы поговорили? — вскинув бровь, спросила она. — Естественно, — ответила девушка, продолжая собираться. — И что ты ему сказала? — Что выйду за него замуж и нарожаю ему детей, — бросила Мэри, доставая свой самодельный лук из-за сундука. — Не будь глупой, тебе не должно ходить в девках. — Конечно, тетя. Не должно, — перекинув лук за плечо она взяла в руки книгу и подалась вперед, но рука тети оттолкнула её назад. — Куда это ты собралась, юная леди? Хватит заниматься этой ересью! Пора уже взрослеть! — с этими словами Анна вырвала из рук Мэри скандальную эпопею, недавно вышедшую в свет, и резко вышла из комнаты, подперев дверь стулом с обратной стороны.       Дверь было не открыть, выхода не было. Недолго думая, Мэриан открыла окно и спрыгнула на крышу. Сэр Рогсборн стоял у входа, что-то обсуждая с её теткой. Слуги носили в дом небольшие ящики. Девушка обогнула дом и, закрыв глаза, спрыгнула в кучу сена, рядом с лошадиным стойлом. Сюда выходили окна кухни, и Эвелина не упустила бы шанса подлизаться к матери, но сейчас она стояла там, рядом с ними, робея под взглядами молодого лэрда и всем сердцем ненавидя двоюродную сестру. Мэриан тихо пригрозила Изабелле, своей лошади, и, ловко запрыгнув верхом, погнала её, что есть силы, в сторону леса. — Мэриан! — завопил Рогсборн, заметив пыль. Он моментально вскочил на коня и галопом погнался за девушкой.       Все, что оставалось Мэри — добраться до леса, что встретил бы ее густым рядом деревьев. Но конь Рогсборна был резвее Изабеллы, и несомненно нагонял беглянку. Вот уже вокруг появился негустой пролесок, а помещик почти дотянулся рукой до развевающегося плаща Мэриан. — Всё что угодно! Все, что возможно… — сквозь слезы шептала девушка, прижимаясь к лошади и как можно быстрее гоня ее. — Я даже в Мордор бы отправилась, лишь бы это чудовище отвязалось!       Неожиданно стук копыт слегка притих. Девушка постаралась оглянуться: вокруг был лес, а конь и его всадник внезапно исчезли из виду. Ведя Изабеллу между рядами деревьев, Мэри испугано оглядывалась, но было тихо. Никого. Вдруг из-за деревьев резко выпрыгнул конь и с бешеным ржанием бросился в сторону девушки. Изабелла от испуга рванула в глубь леса, но не успела Мэри что-либо сделать, как кобыла резко остановилась перед лесным озером, сбросив всадницу в воду. Холод воды охватил воспаленное сознание тугим кольцом и Мэриан канула во тьму. *****       Вечерние улицы провинциального города полнились шуршанием шин проезжающих автомобилей, детскими весёлыми возгласами и зажигательной музыкой сальсы доносящейся из рупоров радиоточек закреплённых на фонарных столбах. Тёплая золотая осень окутывала горьковатым запахом опадающей листвы и липким, едва различимым, туманом. Светловолосая стройная девушка спешила по переулку, постукивая каблучками и недовольно вздёрнув носик. В обрамлённых густыми ресницами фиалковых глазах затаилась невысказанная обида, длинные вьющиеся волосы разметались в хаотичном беспорядке.  — Барби, — раздражённо пробормотала она, пнув попавшийся под ногу камешек. — Да как он посмел так меня назвать?       Девятнадцатилетняя Эмма была толкинисткой, впитавшей строки профессора глубоко в сознание с первыми молочными коктейлями и слезами от разбитых коленок. Разве была она виновата в том, что уродилась длинноногой блондинкой в которой окружающие видят лишь красивую, яркую куклу? И плевать им на глубину и ранимость её души, как и на оконченную с золотой медалью школу и поступление в институт. А ведь так хочется найти пусть не принца на белом коне, но близкого по духу парня. Того, с кем можно будет поговорить о Нуменоре и рохирримах, о скитаниях неугомонных следопытов и о разбуженном гномами древнем зле. Да разве есть такой, когда вокруг одни норовящие залезть на первом свидании под юбку мачо? Думают, если отец одолжил им на вечер свою БМВ, то всё, они короли вечеринок и можно гордо задирать нос и приставать к хорошеньким девчонкам.       Сегодняшний вечер принёс очередное разочарование. Звали это разочарование Данилом. Высокий, темноволосый, синеглазый баскетболист — мечта любой девушки пригласил Эмму на свидание в кафе «Фрекен Бок» и если бы она знала, что этот спортсмен окажется таким занудой, то ни за что и никуда с ним бы не пошла. Два часа он монотонно рассказывал девушке про свои тренировки, выездные игры и купленных судей, а потом ни с того ни с сего предложил отправиться к нему домой, пока родители укатили в гости. И мало того, что беспардонно намекнул на то, что она уже взрослая и должна знать, как удовлетворить мужика, так ещё и Барби назвал. Должно быть, считал, что делает умопомрачительный комплимент. Вот только «Барби» знала себе цену и, послав незадачливого ухажёра на улицу красных фонарей ловить бабочек и триппер, теперь спешила домой, в очередной раз проклиная свою детскую наивность и озабоченных козлов.       Ну уж нет! Лучше быть одной, чем встречаться с таким «Принцем»! Лучше в любимом фильме полюбоваться на брутального героя и лечь спать, чтобы увидеть его в розовых грёзах, чем ещё раз пойти на подобное свидание!        Войдя в родной с детства двор, Эмма сорвала розу с росшего на клумбе куста и, достав из сумочки ключ, отперла дверь своей квартиры. Мать с отцом и младшим братом уехали к родственникам в Белую Калитву, а потому ближайшие две недели девушке предстояло наслаждаться тишиной уютных комнат и лекциями в институте.  — Никаких больше мальчишек, возомнивших себя Казановами, — пообещала она себе заваривая крепкий чай и отправляясь в спальню. — Никогда.        Включив телевизор и загрузив в дисковод диск, Эмма устроилась в мягком кресле-ракушке и сделала глоток обжигающе горячего чая. Комнату заполнял мягкий свет заходящего солнца, на экране появился яркий новозеландский пейзаж и кудрявый голубоглазый хоббит. Любимая сказка затягивала девушку словно давешний сбывшийся сон, все герои были родными, а фразы, шутки и переживания до боли знакомыми: Бебнев наулок и Праздничное Дерево, танцы, фейерверк и уход Бильбо, Гэндальф, Кольцо и путь в Нагорье. Фильм шёл и шёл и казалось, что сама уже находишься там, рядом с героями, и впору начать раздавать им советы. Фродо — чтобы меньше думал и быстрее топал, Арагорну — чтобы не оставлял без присмотра тех, кто ниже ростом и шустрее мозгами, и ещё Гэндальфу напомнить, что не всё то зло что смерть, иногда ещё халат белый выдают и санитары не приходят. Но больше всего хотелось просто любоваться на сурового зеленоглазого красавца. Вот это настоящий мужчина — небритый, грозный и охренительно рыжий, да за таким хоть на край света, хоть в поход без короткого чёрного платьица от Коко Шанель. Боже, как он машет мечом, как трубит в рог, ну почему нынешние парни так не умеют? Накал девичьих эмоций возрос в сто раз, когда на экране появился скалящийся урукхай-лучник.  — Ух, мне бы сейчас в Средиземье! Уж я бы тебя, урода, так отделала, что тебя бы мама-Саруман не узнала! — воскликнула раздосадованная девушка и в запале замахнулась на экран телевизора пустой чашкой.        В этот миг размалёванная чёрная морда урукхая оказалась перед самым её лицом, в ушах зазвучал звон разбившегося фарфора, а мир обернулся тысячами вспыхивающих как бенгальские огни искр. Сжимая тонкими пальцами виски, Эмма почувствовала что летит в огненную бездну.