И чудо все-таки случилось

Знаете, как это бывает, когда случается что-нибудь плохое: сообщили неприятное известие, поссорился с кем-нибудь или еще что-то такое. И внутри поселяется холод, мысли застывают как желе, и ты еле заставляешь себя двигаться, улыбаться и разговаривать, хотя больше всего хочется сесть на пол и просидеть так несколько часов или дней. А холод внутри никуда не девается, говорить получается плохо. Если есть какой-нибудь спасительный крючок вроде приятного события, которое ждет впереди, можно избавиться от этого оцепенения. А если нет… — Рик, ты в порядке? — окликнула меня Кэти, улыбаясь. — В полном, — заверил я коллегу. Она прошла дальше, к своему столу, неся цветную кружку с кофе. Я спохватился, что все еще стою столбом посреди коридора, поспешил направиться в мужской туалет, единственное место, где коллег меньше всего, заперся в кабинке, уселся на унитаз и обхватил голову руками. Что мне теперь делать? В нашем отделе появился новый шеф. И все бы ничего, если бы не одно обстоятельство… Когда-то у меня был парень. Ну как парень, ему на тот момент было двадцать девять, а мне восемнадцать, он был серьезным и деловым, всецело преданным своей работе детектива в семнадцатом участке, а я был раздолбаем-курсантом, который пытался нахвататься какой-то премудрости в полицейской академии. Весь мир был расцвечен фейерверками, я был влюблен без памяти, считал, что ничего не угрожает нашему счастью. И даже ранение Джона не смогло помешать мне радоваться жизни — он ведь жив. А потом к нам перевели нового инструктора по стрельбе. Джона Ривза. — Прости, но у меня есть один пункт, — заявил он мне вечером того же дня. — Я никогда не завожу романов на работе. И принялся собирать вещи. А я сидел, как идиот, открыв рот, смотрел и не понимал, что произошло. Джон покидал вещи в чемодан и ушел, а я все так же сидел и пошевелиться не мог. Каким чудом я с учебы не вылетел, я не знаю, наверное, спасло то, что я с головой ушел в учебу, чтобы забить это чувство непонимания и растерянности. Но я смог, преодолел, стал работать патрульным, параллельно с этим набираясь от старших товарищей мудрости, подал заявление на детектива, прошел… А сегодня утром нам представили нового шефа. — Знакомьтесь, ваш новый лейтенант — Джон Ривз. Я посмотрел на лейтенанта, все еще надеясь, что мне просто послышалось, ну или что это однофамилец. Какое там, встретился с синими глазами, оцепенел и внутри все оборвалось. Ноги сами понесли меня прочь. Кажется, меня попытались остановить… Какое там, я бы сейчас протаранил даже Великую Китайскую стену, лишь бы оказаться подальше от Джона. А сейчас сижу в мужском туалете и меня трясет. Что мне делать? Перевестись в другой участок? Вообще уволиться и бежать из страны? — Эй, ты там в порядке? — в дверь кабинки постучали. — Нет! — рявкнул я. — Отвалите! — Ты там уже полчаса сидишь, — голос моего напарника Винсента был полон заботливости. — А сколько регламент разрешает находиться в туалете? Винсент, отвали от меня! — Тебя лейтенант вызывает. — Ебал я твоего лейтенанта! — я снова затих. Сколько времени понадобится на перевод? Почему я все еще не забыл Джона? Почему я вообще не завел себе пятнадцать-двадцать романов, хороший секс сразу бы вышиб у меня все печальные мысли. Где бы найти сегодня парня на ночь… А нигде, не хочу я никаких парней разыскивать. Почему у меня вообще все еще такие чувства к Джону? — Рик, выбирайся, — не унимался Винсент где-то у меня над макушкой. Я задрал голову, так и есть, этот придурок стоит на унитазе в соседней кабинке и таращится на меня поверх перегородки. — Ебнулся? — зашипел я. — Вылезай уже. Что с тобой вообще такое? Пришлось выходить, а потом еще и позволить Винсенту меня затащить в комнату для допросов, хорошо хоть, не пристегнул наручниками к столу, с него бы сталось. Винсент Блау, двадцать шесть лет, высок, строен, спортивен, натуральный пшеничный блондин, глаза зеленые и бесстыжие как у кота, разглядывающего занимающихся сексом хозяев. Характер примерно такой же. — Рассказывай, — он включил лампу, сразу же меня ослепившую. — Ни капли не смешно, — я попытался подняться, но Винс обогнул стол и толкнул меня в грудь, заставив упасть обратно. — Что у тебя произошло с лейтенантом? Так я ему и сказал, наверняка за стеклом уже весь отдел столпился и наслаждается бесплатным представлением. Винсент уселся на столе, со мной рядом, склонился, взъерошил мне волосы. — Тебе станет легче, если я скажу, что этот козел задолбал своим характером три отдела, поэтому его нам и спихнули? — Не станет, — глухо сказал я. — Но спасибо. — У нас тут смена закончилась, хочешь прогуляться? Я знаю, что тебе поможет… Дверь открылась, на пороге стоял Джон, осмотрел нас злобным взглядом, но рот открыть не успел, Винсент уже вытянулся по струнке как на построении: — Сэр! Проводим сеанс психологической разгрузки, рекомендованный штатным психологом! — Почему здесь? Надо же, какой у Джона скрипучий голос, а я и не знал. — Рекомендации штатного психолога! Сэр! Доктор Мури нас точно поддержит, это я знал, он всегда горой за «своих» детективов, а если Джона перекидывают из отдела в отдел из-за характера, с доктором они точно не поладят, так что будет мне хоть секс на столе в этой самой комнате для допросов. Рекомендации штатного психолога, что вы хотите? — Зайдете ко мне оба, есть несколько вопросов по прошлому делу. — Есть, сэр! — гаркнул Винсент. — Разрешите явиться для дачи показаний по делу завтра? — Разрешаю. Со стороны может показаться, что он просто кривляется, но я-то знаю, что он таким вежливым и официальным становится только в одном случае… Когда он взбешен до предела, но пристрелить собеседника по какой-нибудь причине нельзя. И преступники это тоже знают. Если офицер Блау орет: «Рассказывай быстро, сукин сын, откуда у тебя наркота, или я тебе сейчас в задницу ножку табурета засуну!», то все в порядке, полюбовно можно договориться, сдать дилера и отделаться парой угроз. А вот когда офицер Блау смотрит и с улыбкой говорит: «Мистер, не соизволите ли вы пояснить мне причину наличия в вашем кармане вот этого упакованного в полиэтилен, запрещенного к распространению белого порошкообразного вещества, подозрительно напоминающего героин?», то лучше сразу сдать всю сеть, указать склады, перечислить поименно курьеров. Джон этого не знал, поэтому просто ушел в свой кабинет. Винсент повернулся ко мне: — Рассказывай. Я коротко рассказал, решив, что хуже уже не будет. О моей ориентации напарник в курсе, о моей личной жизни тоже, потому что мы снимаем соседние квартиры. Винсент пару минут подумал, потом просиял: — Знаю, что тебе поможет. Идем, я тебя кое-куда отведу. «Кое-куда» оказалось баром, в котором при виде Винсента все как-то напряглись, однако он внимания ни на кого не обратил, проволок меня к одному из столиков, за которым уже сидел какой-то парень. — Знакомьтесь. Это мой любимый напарник, человек, который мне дорог как гарант целостности моей шкуры на заданиях, Ричард Норфолк. Это — моя головная боль, позор нашей семьи, но все равно мной очень горячо и нежно любимый младший брат Танни. У Ричарда проблемы, ему очень тоскливо и грустно, так что доверяю тебе его. Завтра он мне нужен веселый и бодрый! Я открыл было рот, чтобы послать напарника подальше, но потом замолк, когда Танни откинулся назад и изрек: — Почему бы тебе не снять ему шлюху, а? — У меня ты есть, — огрызнулся Винсент. — Ричард очень ответственный и надежный, он за тобой присмотрит. — Что, распугал мне всех парней, решил сам начать поставлять? — Поставлять? Я тебе, что, сутенер? В общем, мне пора, у меня свидание с одной очень горячей брюнеткой… Рик, Танни, надеюсь, вам будет вместе хорошо. И эта скотина быстрым шагом удалилась. — Извините, — тихо сказал Танни. — Он иногда бывает немного сумасшедшим. — Я знаю, я же его напарник. Танни оказался похож на Винсента, только намного моложе. Руки у него были увешаны кучей браслетов, трещавших и щелкавших при каждом движении. Я хотел уйти, но почему-то остался, посмотрел на его стакан: — Что пьешь? — Вода с лимоном. Я не склонен лакать алкоголь. Прошу меня простить, я отойду… Он давал мне отличный шанс просто встать и уйти, когда он вернется, меня уже не будет. И он останется тут сидеть и пить свою воду в одиночестве. Винсент что-то такое упоминал вскользь о том, что его младший брат тоже гей, неудачливый в любовных отношениях. Я в подробности вдаваться не стал, просто удостоверился, что моя ориентация не станет препятствием для совместной работы. Я остался сидеть, только заказал и себе той же воды. Танни вернулся, я заметил, что глаза у него слегка покраснели, словно он плакал, а потом старательно умывался. При виде меня он удивился. — Где ты учишься или работаешь? — я решил сделать вид, что все в порядке, глотнул воды со льдом и ломтиком лимона. И стоило глотку ледяной воды скользнуть в желудок, как тот самый внутренний холод внезапно отступил. Джон… А что Джон? Он меня бросил, не писал и не звонил, даже не извинился. А Винсент обо мне заботится, всегда готов прикрыть перед начальством, задержаться, чтобы написать отчет вместо меня. Неужели мне будет трудно провести один вечер с его братом? — Работаю, фотографом в студии. Творческая личность, стало быть. — И неужели у такого симпатичного парня нет постоянных отношений? Танни вспыхнул, покачал головой. Странно, почему бы. — Ты чем-то болен? Да-да, прошу меня простить, но видите ли, я коп, задавать неприятные вопросы — моя профессия. Танни уставился на меня с некоторой злостью, потом взгляд погас. — Нет. Просто никому не нужен… Слишком мягкий характер. А, знаю такую проблему — когда можно просто попользоваться и выкинуть, уйти, не оглядываясь, зная, что вслед не побегут, смелости не хватит. Пару раз я сам был такой сволочью, но почему-то тех парней жаль не было ни капли. А Танни я внезапно пожалел. Симпатичный парень, не наркоман, не алкоголик, прилично выглядит, работает, не балуется никакими препаратами, не пытается на меня накинуться с туалетными авансами на грядущую ночь. И один… А я? Коп, не продажный, честный, защищаю людей, сажаю за решетку преступников, внешне тоже не урод, почему я страдаю по какому-то кретину, которому работа оказалась важнее? Репутацию я ему запятнал бы, ха! — Поедем ко мне? — предложил я. — Не знаю, что там Винс наговорил, но я не имею привычки… — У меня есть караоке, а за стеной живет Винс, — коварно продолжил я. Лучший способ подружиться — начать заниматься какими-нибудь вполне законными глупостями, а уж насолить драгоценному напарнику и брату? Да это сближает больше любого секса. Неудивительно, что Танни согласился сразу же. — Но у него же свидание, — спохватился он уже у дверей квартиры. — У нас тоже… Поверь, повод начать кидать в стену тяжелые предметы он нам даст очень скоро. Я не ошибся. Вернее, прогадал со временем. Когда мы зашли ко мне, из-за соседней стены уже несся ритмичный стук кровати и женские стоны. Танни покраснел, я только ухмыльнулся. — Чаю? — Да, наверное. И часто он так? — Каждый вечер… А страдаю только я. Так что предлагаю отомстить. Пением в караоке, — уточнил я, заметив, какой взгляд Танни бросает на мою кровать. Как бы то ни было, я хотел сегодня не секса, а просто забыть Джона. Для этого отлично подошла бы просто компания Танни. Неважно, чем мы будем заниматься, лишь бы я смог отвлечься. — Может, все-таки секс? — неловко просил Танни. — А завтра я уйду, и ты мне больше не позвонишь, — он отвернулся. Я посмотрел на него, подошел, вздохнул, притянул его к себе, обнимая, показалось, что в коридоре мелькнул Джон, потом вышел за дверь. Вот и славно. Призраки прошлого выгнаны из моей квартиры, а через пару свиданий с Танни они исчезнут и из моей памяти. — Я позвоню. — Честно? — Конечно, надо же будет уточнить, что прихватить на ужин. Только не испорти все сейчас глупыми вопросами, мальчик. Если не испортишь, это будет тем самым чудом, которого мне так не хватало. И тогда завтра я спокойно отчитаюсь лейтенанту Ривзу, а потом пойду работать и ждать, когда стрелки часов покажут шесть, чтобы встать и уйти. Может быть, если ты окажешься тем самым чудом, то я пойду к тебе. А ты будешь ждать меня здесь. Только не испорти все сейчас. — Китайской еды, — сказал Танни. — А? — Я сказал — прихвати китайской еды. Где у меня лежит запасной ключ?