Двадцатое марта

      

И в пролёт не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.

«Люблю тебя, Траффи». Короткое смс пришло Трафальгару ночью, когда он только-только умудрился заснуть после длительного и тяжёлого рабочего дня, полностью и безвозвратно проведённого в практике оказания первой помощи. С утра был дикий ветер, поваливший пару массивных деревьев прямо на шоссе и повредивший линии электропередачи, из-за чего пострадало много человек. Так что Ло весь день занимался тем, что показывал миру собственные великолепные хирургические навыки, хотя он даже не был врачом, просто подрабатывал в больнице и одновременно проходил практику. Парень с неохотой протянул правую руку к столу и подтащил завибрировавший смартфон поближе, пытаясь мутным взглядом вытащить из экрана смысл слов, в то время как левая сначала взъерошила рассыпавшиеся по подушке коротковатые чёрные волосы, а потом потёрла уставшие глаза, под которыми залегли чудовищно страшные серые круги. Длинные пальцы молодого человека, уже привыкшие почти всегда наготове держать скальпель и действовать потом выверенными, отточенными до автоматизма движениями, чуть подрагивали от пережитого за день напряжения. Жутко хотелось спать. Трафальгар посмотрел в самый верх экрана, мерно сияющий синим неярким светом, который всё равно наждачной бумагой проходился по сетчатке, прищурив один глаз: двадцатое марта, половина четвёртого — то ли уже утра, то ли ещё ночи, но судя по ощущениям, верно скорее второе утверждение, чем первое. — Что за чёрт? — прохрипел он, облизывая тонкие пересохшие губы и одновременно чувствуя во рту неприятный привкус натуральной пустыни — только острых колючек не хватало и сухого горячего песка, чтобы прямо кровь хлестала из горла и окровавленные зубы скалились в пугающе широкой ухмылке. Прямо как в детстве. Парень перебросил смартфон в левую руку и снова потянулся свободной к столу, где наверняка был предусмотрительно припрятан стакан с водой. Вялая конечность неловко скользнула по деревянной поверхности, неуклюже натыкаясь на всё, что только можно: рабочий ноутбук, опорные конспекты (он был интерном — теория никогда не мешала даже такому гению, каковым был Ло), сотня разнообразных шариковых ручек, настольная лампа и, в конце концов, вожделенный стакан, который он чуть не скинул вниз. Жадно отхлебнув воды и нагло наплевав на святое правило детства любого нормального человека «пить лёжа нельзя», Ло почувствовал, как медленно, капля за каплей, возвращаются силы: кратковременная бодрость, вызванная небольшим приливом адреналина, и злость на того, кто посмел разбудить парня в такой поздний час. Номер не определился, зато подсказка нашлась в тексте смс. Трафальгар досадливо скрипнул зубами, а потом устало прикрыл глаза запястьем, на внутренней стороне которого отчётливо проступило чёткое синее «дерево» вен: вот и всё, на что парня хватило в данный момент. Ярость надрывно булькнула где-то внутри, не поднявшись даже для приемлемого уровня, чтобы подарить ещё одну крохотную порцию адреналина и не дать уснуть, и ухнула обратно, в пропасть ледяного равнодушия и мягкой, томной дремоты. Он на миг прикрыл глаза, уронив смартфон на грудь, устав держать телефон ровно, и повернулся на правый бок, засыпая. Это не было экстренным вызовом в больницу или ещё чем-то невероятно важным. Это было всего лишь глупое сообщение от человека, которого он еле-еле знал и который запомнился только потому, что упрямо выворачивал полное имя интерна, не желая произносить правильно, то есть — полностью. Смартфон, который по майке скользнул куда-то на простынь, а потом, небрежно подвинутый рукой Ло — под подушку, снова неприятно завибрировал, а потом выдал похабный рингтон в виде страстного стона женщины, который Трафальгар уже который месяц подряд удачно забывал поменять на нормальный. Сразу вспомнился Коразон, который решил таким оригинальным образом напакостить подопечному, чисто из врождённой вредности. Ло не обижался: он относился к такому ребячеству в высшей степени наплевательски, даже находил это интересным, учитывая выражения лиц людей, которые слышали эти странные звуки. «Обожаю, Траффи. Честно, ты крутой». На этот раз парень решил не оттягивать ответ в долгий ящик и сразу набрал смс, быстро сообразив, что уснуть этой ночью Трафальгару Ло, гениальному студенту, которого сегодня прозвали «Хирургом Смерти» за показанное хладнокровие в экстренной ситуации, где даже матёрые врачи теряли хвалёный самоконтроль и нездоровый цинизм, не удастся, как бы он ни старался. Проверив текст ещё раз на всякий случай и убедившись в том, что там не было ни орфографических, ни пунктуационных ошибок, он отправил сообщение. Ло откинул одеяло в сторону и медленно поднялся, поставив холодные ступни ног на пол, с наслаждением зарывшись пальцами в мягкий ворс ковра. Взгляд снова вернулся к часам, показывая всё то же неутешительное время; стрелка медленно плелась к цифре четыре, а он уже начинал чувствовать, как сон постепенно соскальзывал с острых плеч парня, как дорогой шёлк с кожи знойной красавицы в борделе. Солнце за окном даже не выглянуло из-за горизонта, только окрасило розовым цветом края крыш многоэтажек. Двадцатое марта не так давно вступило в законные права, а уже несло неприятности. Трафальгар подошёл к окну и привычным движением умелых рук поставил его на режим «проветривания», а потом уныло поплёлся на кухню, засунув смартфон в задний карман пижамных штанов, которые вальяжно соскользнули с бёдер, оголяя нижнюю часть живота и выпирающие тазовые кости. Он был уверен, что скоро получит новое «письмо», и потому уныло направился на кухню готовить кофе, который должен был слегка взбодрить организм парня и стряхнуть оставшуюся сонливость. «Луффи-я, тебе не говорили, что неприлично будить людей, если только они сами тебя об этом не просили?» «Траффи, ты даже когда недовольный, очень милый», — возвестило следующее смс, за которым буквально чувствовался довольный девичий смех. Ло опёрся спиной о холодильник (не сильно, чтобы не свалить комнатный рефрижератор на пол) и тяжело вздохнул: разговаривать с Луффи, а тем более писать этой девушке, было невообразимо сложно. Приходилось точно отмерять вес слов, чтобы не пришибить Монки привычной грубостью, как тонной кирпичей. Те, кто часто общался с Трафальгаром, знали, что он зачастую был угрюм и игнорировал желания и фразы собеседников (так, по крайне мере, казалось многим), но вот с менее знакомыми людьми он старался быть чуть более дружелюбным, что удавалось с переменным успехом. Но ещё никто, кроме небезызвестного всему городу трансвестита Эмпорио Иванкова, не находил Ло «милым», что вгоняло студента в ступор. Теперь в списке исключений появилось новое имя. «Монки Ди Луффи». Ло знал эту девушку мельком: пересекался с Луффи в компании то одного старшего брата, то второго. Обоих оболтусов он знал через каких-то левых собственных знакомых, но особо в поиски информации о парнях не вникал: жили люди — и пускай живут себе дальше без острого до безумия скальпеля «Хирурга Смерти». И не дай Ками-сама Эйсу или Сабо оказаться там, ведь это означало бы, что они серьёзно пострадали. «Да и вообще ты классный». Трафальгар почесал подбородок и безучастно подумал, что не мешало бы уже побриться, а то совсем скоро зарастёт, как Бепо. Кстати говоря, заслышав шаги хозяина, огромный белый пёс слез с дивана, где предпочитал спать, и тоже приплёлся на кухню. В сонных чёрных глазах животного он легко прочитал немой вопрос, полный искреннего непонимания: ты чего так рано поднялся с постели, если из больницы вернулся поздно и дико устал? Ло нахмурился, застыв на месте, как молнией поражённый: он не знал, что ответить, потому что понятия не имел, в какую категорию знакомых отнести Луффи. Он не интересовался девушками (и парнями тоже), планируя построить гениальную карьеру, спасти тысячи людских жизней, а потом, довольный проделанной работой, умереть в одиночестве от старости. Но как только он воссоздал в памяти образ Монки, то замешкался, изо всех сил прислушиваясь к ощущениям и пытаясь понять, что же организм хотел донести до воспалённого усталостью и нервами сознания владельца. Выходила какая-то сумбурная чепуха, так что Трафальгар вернул Бепо задумчивый взгляд, пытаясь отобразить всю степень собственного смятения, и погладил пса по голове. «Что происходит, Луффи-я?» «Извини, она сильно пьяна. Эйс перестарался, празднуя мой день рождения. Сабо». Ло вскинул одну бровь, насыпая корм в необъятную миску Бепо. Зарабатывал он довольно много, но не знал, куда девать деньги, так что решил завести себе большого и прожорливого питомца, чтобы тратиться хоть на несчастное животное, которому не повезло жить с будущим хирургом, нелюдимым затворником, которому было самое место где-нибудь в подводной лодке в Тихом океане, под толщей солёной воды и тяжестью раздавливающего неподготовленных давления. Но пёс попался умный, слегка флегматичный и верный, а потому они неплохо уживались вместе, без слов понимая друг друга, как настоящие напарники. Хотя Ло мог, при желании, даже покататься на этой собаке, настолько он был огромен. «И пусть!» — экспрессивное сообщение заставило руку нервно дёрнуться, пока он переливал кофе из кофеварки в кружку, и чуть не расплескать горячий напиток на стол, пол или, ещё хуже, на босые ноги парня. «Раз я пьяная сегодня, то смелая! И я действительно люблю тебя, Траффи! Давай завтра встретимся? И я всё-всё объясню!» Трафальгар криво улыбнулся, отхлебнув кофе, и сложил пальцы шпилем, прикрыв глаза, чтобы обдумать всё. А потом, что-то для себя решив, долгим взглядом посмотрел в окно, где занимался рассвет, и записал номер Луффи в память телефона, небрежно подписав как «Луффи-я». Видимо, не суждено Ло умереть в одиночестве. Старость всё же придётся разделить с женой, а молодость — с девушкой. «Хорошо, Луффи-я». *** — Знаешь, Бепо, — парень бесстрастно посмотрел на пса, лежавшего у ног хозяина, который до этого читал очередной медицинский трактат, полный непонятных обычным людям терминов на латыни, а после непродолжительного молчания продолжил: — Не знаю, чем я думал, когда согласился на встречу с Луффи-я, но вот теперь, когда я проанализировал всю ситуацию, то пришёл к кое-какому занимательному выводу… — Ло бережно коснулся края одной страницы и нарочито медленно перевернул её, продолжая раздумывать над словами, тщательно подбирая каждое, как будто говорил не с собакой, а с человеком. Хотя Бепо казался порой умнее всех тех, с кем он привык обычно иметь дело. — Как Луффи-я узнала номер моего телефона? — пробормотал Трафальгар, откинув голову на спинку кресла, в котором сидел, и отсутствующим взглядом сканируя потолок. Пёс нечитаемо посмотрел на парня, а потом поднял голову и принюхался, что-то услышав и почуяв со стороны выхода. В дверь настойчиво позвонили, наполнив тишину квартиры протяжной трелью звонка. Ло отложил книгу на журнальный столик, не забыв вложить между страницами закладку, и тихо пробормотал: — И как она узнала и адрес тоже?