Последний лист

      Это последний лист, а потому прости мне мою сухость и краткость.       Никто не помнит, когда это началось, но все знают, что это никогда не закончится. Возможно когда - нибудь родятся новые люди, те, что будут умнее, сильнее, лучше. Это станет новым началом, но не окончанием того, что творится сейчас. Это никогда не закончится, оно будет преследовать человечество, нависать чёрной тенью, дышать в спину, но молчать, молчать до тех пор, пока не станет слишком поздно. Мы сгубили всё, что могли, и это предстало перед нами во всей своей ужасающей красе. Конец. Просто конец человечества.       Я не знаю, кто Ты, читающий эти строки, но я рад, бесконечно рад тому, что этот лист оказался в Твоих руках. Мы оставили Тебе разрушенную и загрязнённую Землю, с отравленными реками и скудными почвами, простишь ли ты нас?       Мне неизвестно, есть ли в моём времени ещё люди, в наших катакомбах уживается две с небольшим сотни человек. У нас есть маски, в которых мы иногда выходим на поверхность, запасы консервов и самодельные фильтры для воды. Мы не доживаем и до пятидесяти, яды съедают нас так скоро, что люди, дожившие до сорока, оказываются в великом почёте. Наши дети худы и безобразны, мы сами бледны и лишены надежды. Сломав старый мир, мы основали новый, основанный на страхе и бесконечной скорби. Мы живём по велению сильнейшего, а несогласных без масок выталкивают на минуту на улицу. Мне не приходилось бывать там, наверху, без защиты, но по лицам мятежников я давно понял, что единственный выход - это покорность. Карандаш, которым я вывожу эти строки, стоил мне трёхдневного пайка, но обычно паёк этот так мал, что я едва ли замечу разницу. Мы хотели оставить Тебе как можно больше, но сожгли старые картины, чтобы согреться, да и все найденные книги тоже. Нам больно смотреть на яркие цвета, я не верю в то, что мир когда - то был таким, хотя и отчаянно желаю верить. Наши "старцы", чувствуя недуг, отдают одежду и снаряжение и уходят куда-то вдаль, закутавшись в жёлтые простыни. Через час или два мы поднимаемся и забираем ткань обратно - она тоже ужасно ценная. Совсем недавно я сам снимал простыню со старика. Его лицо исказила гримаса ужаса, он вцепился в собственное горло, расцарапав его. Под складками материи Лидер нашёл две банки консервов - человек думал, что сможет бежать, думал, что его держат нарочно. Мне мерзко об этом говорить, но мы выгнали его семью на улицу, а затем сожрали оставшееся мясо, его жена была на удивление пухлой женщиной, видно не в первый раз они воровали еду, а затем навсегда стёрли его из нашей памяти. Ты захочешь спросить меня, можно ли так жить, и я отвечу вперёд, опережая тебя, вероятно, на тысячи лет. Мы не живём, мы не живём уже давно, мы существуем.        Я даже не могу представить, как Ты выглядишь, но я уверен в том, что Ты прекрасен. Ты в праве презирать меня и моих соплеменников, в праве осуждать нас и ненавидеть, но мы молимся на Тебя. Ты то единственное и призрачное воплощение будущего, о котором мы смеем просить небеса. Хотя о чём я говорю, небеса давно нас оставили. В Твоих прекрасных и несомненно умелых руках то, что будет после Тебя. Я не смею просить прощения, ведь знаю, что нам его не заслужить, но позволь просить об одной вещи. Не позволь этому повториться. Будь умнее нас, будь тем, на что нам не хватило сил. Расскажи всем и каждому о том, что прочёл, раздай по такому листу всем, заставь их перечитывать это каждое утро. Я молю Тебя, потому что верю в то, что Ты умнее. Ещё несколько строк и я уйду, уйду наверх, чтобы не возвратиться и не видеть, как это послание сожгут, добывая священное тепло. До последней секунды я буду желать, чтобы это было увидено тобой.       Услышь меня. Чтобы ни случилось, не допусти того, чтобы в Твоих руках остался последний лист...