Ничто не вечно, в нашем мире...

Знаете ли вы, что такое по-настоящему осеннее утро? Листья так и падают с деревьев на крышу. Какой лист летит парашютом, какой мотыльком, какой винтиком. А между тем, мало-помалу день открывает глаза, и тут ветер с крыш поднимает все опавшие листья, и летят они куда-то в ту неизведанную пустоту. Именно эта пора года ассоциируется у кого-то с грустью, печалью, а другие и вовсе считают её чем-то идеальным, ведь листья, падающие с деревьев, так завораживают, и так и просят пройти прогуляться. Наш главный герой, Роман, любит эту пору года, он любил одиночество, но не до этого момента. Как-то в один прекрасный осенний день, уходив из школы, его друг Костя, пригласил погулять его со своей девушкой и другой девушкой, которая, как ему казалось, должна ему понравиться. Рома согласился, ведь они давно не гуляли вместе, после того, как у Кости появилась девушка. Они вместе гуляли в детстве, были не разлей-вода, но потом Костя начал отдаляться, и, вот только теперь он решился на это. Его прогулки с Костей, ассоциировались у Ромы с постоянной болтовне без умолку о девчонках, с весёлым настроением и шутками, Роме нравилось то время. Поэтому, сразу же придя со школы и сделав уроки, он надел куртку, ведь было довольно прохладно, и лёгкой походной пошёл на назначенное время встречи. У места встречи, парка, он увидел три фигуры, Костю, с девушкой Аней, которые нежно обнялись, в их взгляде можно было понять, как сильно они друг для друга значат, и отдельно стоящую девушку Аду, подругу Ани, милую и скромную на вид, она стояла немного в стороне от пары. Подойдя ближе, друзья поздоровались друг с другом, улыбнулись и познакомились. Итак, вот они, здесь и сейчас, наша пара и два подростка. Пара шла обнимая и целую друг друга время от времени. Рома с Адой видели, что им не до них, они были вынуждены идти и знакомится разговаривая друг с другом. - Ада, говорит она глубоким грудным голосом и подаёт Роме горячую маленькую руку. Он осторожно берёт её за руку, пожимает и опускает. «Какая необыкновенная, нежная рука» - с восторгом при этом думая. После того, как она назвала имя, наступило глубокое молчание. Он знает, она чего-то ждёт от его. Они идут всей компанией в кино. По дороге играет музыка, то ли это музыканты, то ли не выключенное радио стоявшее на столе. Хорошо, что играет музыка, ему не нужно ничего говорить, пусть думает, что он «ценитель музыки». И вот, посреди пути музыка резко обрывается, ох, ничего хорошего это не сулит. Роме не за что спрятаться. А тут ещё и Костя с Аней резко начали тормозить, как бы ненароком намекая, что пора. Он замедляю шаги, Ада делает так же, но те идут ещё медленнее. Роман знает, он это нарочно, никогда не ожидал от его такого предательства! Что бы ей такое сказать? Что она любит? А может.. - Вы любите Москву, вдруг резко и неожиданно спрашивает она, тем самым прерывая его мысли. Роман немного потерялся, думая, какой же замечательный этот голос, есть ли такой у кого ни будь ещё? - Да, конечно, я люблю Москву, люблю её улицы, и бульвары, потом замолкает, и снова тишина. Наконец они пришли. Кино! Но до начала ещё минут 20. Вот досада :с. В коридоре здания висит множество картин. Рома сделал вид, что рассматривает их с высоким удовольствием, не отрываясь, ходя от одной к другой. Очень хорошо, что они тут висят. Незаметно проходит время. И вот, звонок раздался, кино зовёт! Они тихо садятся на свои места, смотря на экран. После сеанса, Рома замечает, что Костя с Аней и вообще ушли, это действует на него, он просто идёт и молчит. Так они доходят до дома Ады. Тут, Рома как бы ненароком намекает, что им ещё нужно встретиться. Она согласна! На другой день он пришёл к её дому ещё с утра. Она вышла с подругой. На подругу Рома не смотрит. «Зачем она идёт с нами? Что я буду с ними двумя делать?». Молчание , так мы доходим до угла, подруга прощается, и на душе сразу становиться легче. Далее они очень много говорят, о том, и об этом, о знакомых, и друзьях, нельзя установить последовательность в их разговоре. Но это их и не смущает. Час проходит за часом, они не устают гулять, они могут гулять так вечность. Темнеет. Проходя, они видят как на скамейках, сидят лишь влюблённые, Рома думает, будут ли они когда ни будь так сидеть с Адой. Он смотрит на других с завистью. И вот, наступает то время суток, когда гуляя по улице, трудно отличить очертания чего либо. Благо, есть фонари. Он проводит Аду до дома, и они прощаются. Так проходят день за днём, они всё сближаются друг с другом. И, в один из таких вечеров происходит следующее: —Рома! — вдруг со сладким ужасом говорит она. — А ведь нас могут остановить! — Кто? — Ну, мало ли кто! Бандиты… Они могут нас убить. — Ерунда! — говорю он громко. —Ерунда! — опять повторяет. — Никого здесь нет! — А вдруг есть? — быстро спрашивает Ада и оглядывается. Я тоже оглядываюсь. — Ты боишься? — звонко спрашивает она. — Нет! Хотя… А ты боишься? — Ах, я страшно боюсь! Нас определенно разденут. У меня предчувствие. — Ты веришь предчувствиям? — Верю. Зачем я пошла? Впрочем, я рада все равно, что пошла. — Да? — Да! Если даже нас разденут и убьют, я все равно не пожалею. А ты? Ты согласился бы умереть ради меня? Он молчит и только крепче сжимает ее руку. Если бы ему только представился случай, чтобы доказать ей свою любовь! —Рома… — Да? — Я у тебя хочу спросить… Только ты не смотри на меня. Не смей заглядывать мне в лицо! Да… о чем я хотела? Отвернись! — Ну вот, я отвернулся. Только ты смотри на дорогу. А то мы споткнемся. — Это ничего, я в платке, мне не больно падать. — Да? —Рома… Ты целовался когда-нибудь? — Нет. Никогда не целовался. А что? — Совсем никогда? — Я целовался один раз… Но это было в первом классе. Я поцеловал одну девочку. Я даже не помню, как ее звать. — Правда? Ты не помнишь ее имени? — Нет, не помню. — Тогда это не считается. Ты был еще мальчик. — Да, я был мальчик. —Рома… Ты хочешь меня поцеловать? Я все-таки спотыкаюсь. Теперь я не отворачиваюсь больше, я внимательно смотрю на дорогу. — Когда? Сейчас? — спрашивает он. — Нет, нет… Если мы дойдем до станции и нас не убьют, тогда на станции я тебя поцелую. —Рома… — Да? — Я совсем ни с кем не целовалась. Я молча взглядываю на звезды. Как все-таки чудесна жизнь! — Это, наверное, стыдно — целоваться? Тебе было стыдно? — Я не помню, это было так давно… По-моему, это не особенно стыдно. — Да, это было давно. Но все-таки это, наверное, стыдно. Мы идем уже полем. На этот раз мы совсем одни в пустом поле. Ни души не видно ни впереди, ни сзади Потом мы замечаем маленькие черные фигуры. Они идут нам навстречу от станции. Может быть, это приехавшие на электричке? Нет, электричка не проходила, мы не слыхали никакого шума. — Ну вот… — говорит Ада и крепче прижимается ко мне. — Я так и знала. Сейчас нас убьют. Это бандиты. Что я могу ей сказать? Я ничего не говорю. Мы идем навстречу черным фигурам, мы очень медленно идем. Я вглядываюсь, считаю: шесть человек. Нащупываю в кармане ключ и вдруг испытываю прилив горячего восторга и отваги. Как я буду драться с ними! Я задыхаюсь от волнения, сердце мое бурно колотится. Они громко говорят о чем-то, но шагах в двадцати от нас замолкают. — Лучше бы я тебя поцеловала, — печально говорит Ада . — Я очень жалею… И вот мы встречаемся на дороге среди пустынного поля. Шестеро останавливаются, зажигают фонарик, его слабый красноватый луч, скользнув по снегу, падает на нас. Мы щуримся. Нас оглядывают и молчат. У двоих распахнуты пальто. Один торопливо докуривает папиросу и сплёвывает . Я жду оклика или удара. Но нас не окликают. Мы проходим. — А девочка ничего, — сожалеюще замечает кто-то сзади. — Эй, малый, не робей! А то отобьем! — Ты испугался, да? — спрашивает Ада немного погодя. — Нет! Я только за тебя боялся… — За меня? — Она сбоку странно смотрит на меня и замедляет шаги. — А я ни капельки не боялась! Мне только платка жалко было. Больше до самой станции мы не говорим. Потом мы поднимаемся на платформу. Никого нет. Мы начинаем топать: очень холодно. Лиля вдруг отходит от меня и прислоняется к перилам. Я стою на краю платформы, над рельсами, и вытягиваю шею, стараюсь увидеть огонек электрички. —Рома… — зовёт его Ада. У нее странный голос. Я подхожу. Ноги мои дрожат, мне делается вдруг чего-то страшно. — Прижмись ко мне, Роме, — просит Ада. — Я совсем замерзла. Он обнимаю её и прижимается к ней, и его лицо почти касается ее лица. Я близко вижу ее глаза. Я впервые так близко вижу ее глаза. На ресницах у нее густой иней, волосы выбились из-под шали, и на них тоже иней. Какие у нее большие глаза и какой испуганный взгляд! Почему мы молчим? Впрочем, совсем не хочется говорить. Лиля шевелит губами. Глаза ее делаются совсем черными. — Что же ты не целуешь меня? — слабо шепчет она. Пар от нашего дыхания смешивается. Рома смотрит на ее губы. Они опять шевелятся и приоткрываются. Он нагибается и долго целует их, и весь мир начинает бесшумно кружиться. Они теплые. Во время поцелуя Лиля смотрит на него, прикрыв пушистые ресницы. Она целуется и смотрит на него и теперь он вижу, как она его любит. Так мы целуемся в первый раз. Потом она прижимается холодной щекой к его лицу, и они стоят не шевелясь. Он чувствую на лице ее теплое детское дыхание и слышит торопливый стук ее сердца, а она, наверное, слышит стук моего сердца. Потом она шевелится и затаивает дыхание. Роман отклоняется , находит ее губы и опять целует. На этот раз она закрывает глаза. Наверное, никогда нельзя угадать, когда пришла любовь, возможна она пришла, когда они с Адой гуляли, возможно когда разговаривали. Рома не знает, он знает одно, без неё он не представляет свою жизнь. Позже, он начинает замечать, что наступает что-то новое, это трудно объяснить, она теперь не смеётся с его шуток, у них разные характеры, смеётся над его мечтами, смеётся жестоко. И Рома, с ужасом замечая, те глаза, ради которых он жил, начали отдаляться. Она начала отдаляться от него. И вот, во один момент, он позвала его прогуляться, позвала его в подъезд. Он с грустными мыслями думает, зачем же она его позвала? Вдруг, когда он зашёл в подъезд, он заметил, что возле неё стоит какой-то парень, держит её под руку. Он.. Он не мог этого стерпеть, и ушёл, теперь он просто шёл, понурив голову вниз, все обходили его, обходили как вещь. То и дело слышан смех, но ему не весело, он разбит. Прошёл год. Рома почти не вспоминал об Аде. Зачем ему её вспоминать? Уже ведь всё прошло, год-это очень много. Он долго сидит дома, и смотрит на обои, думая, что же он сделал не так? Вдруг, он получает письмо, неожиданно, но получает, это письмо от Ады, он на секунду был ошарашен, потом открыв, та было написано, что она жената, у неё есть ребёнок. Она просит встретиться. Вокзал. Они всей семьёй уезжаю, встретится она хотела на прощание. Ты знаешь, я вспомнила… Помнишь, зимой на платформе мы с тобой поцеловались? Я тебя поцеловала, а ты дрожал так, что платформа скрипела. Ха-ха-ха… У тебя был тогда глупый вид. Она смеется. Потом смотрит на него веселыми серыми глазами. На щеках у нее дрожат ямочки. — Какие мы дураки были! — беспечно говорит она и оглядывается на мужа. Во взгляде ее нежность. — Да, мы были дураки, — соглашаюсь Рома. — Нет, дураки — не так, не то… Мы были просто глупые дети. Правда? — Да, мы были глупые дети. Впереди загорается зеленый огонек светофора. Ада идет к вагону. Ее ждут. — Ну, прощай! — говорит она. — Нет, до свиданья! Я тебе напишу, обязательно! — Хорошо. Роман знает, что она не напишет. Зачем? И она знает это. Она искоса взглядывает на него и немного краснеет. — Я все-таки рада, что ты приехал проводить. И, конечно, без цветов! Ты никогда не подарил мне ни одного цветка! — Да, он не подарил ей ничего… Она оставляет мою руку, берет под руку мужа, и они поднимаются на площадку вагона. Мы остаемся внизу на платформе. Впереди низко и долго гудит электровоз. Вагоны трогаются. Удивительно мягко трогает электровоз вагоны! Все улыбаются, машут платками, кепками, кричат, идут рядом с вагонами. Играют сразу две или три гармошки в разных местах, в одном вагоне громко поют. Наверно, студенты. Ада уже далеко. Одной рукой она держится за плечо мужа, другой машет нам. Даже издали видно, какие нежные у нее руки. И еще видно, какая счастливая у нее улыбка. Ничто не вечно в этом мире, даже горе. А жизнь не останавливается, нет, она идёт далее своим чередом! Аду он совсем забыл, ведь столько лет прошло! Но счастье, всё забывается, иначе было бы очень трудно жить. Правда, он не стал не поэтом, ни музыкантом, но всё же, Ада только иногда сниться ему в снах…..