Closer

Она проснулась от ноющей боли внизу живота. Все эти месяцы, проведённые в Винтерфелле — эта боль была единственным чувством, которое она любила. Эта боль значила, что она не носит в себе ребенка Рамси, и даже когда в эти дни он всё равно приходил к ней и близость была особенно невыносима, она плакала скорее от счастья. Иногда она представляла себе, что живот болит от того, что ребенок умирает у неё внутри. Она смотрела в узкий проём окна, на снег и окровавленные тела людей, и представляла ярость и боль Рамси, когда бы он узнал о том, что все его надежды стали прахом, о том, что часть его души умерла. Если бы у него была душа. Сейчас она вновь смотрела на снег за окном, но кровь была только на волчьей шкуре, что лежала под ней, на внутренней стороне её бедер. Боль наполняла чувством спокойствия. Она ощущала себя чистой. Недоступной для оскорбительных ласк. Вчера она снова видела лорда Бейлиша. Он был так же близко, как и раньше, смотрел на неё, как раньше, хотел её, как раньше. Прежде она думала, что увидев его, не сможет сдержать своей ярости. Но он обернулся и улыбнулся ей. Он произнес её имя так, как будто между ними ничего не произошло. Она хотела заставить его страдать. Представляла, как разденется перед ним, чтобы он видел многочисленные шрамы, синяки и кровоподтеки на её теле, чтобы наблюдать, как боль смешивается с похотью в его глазах. Она хотела заставить его страдать и в тоже время сама страдала от своего бессилия. Все эти дни после побега из Винтерфелла она мечтала взглянуть ему в глаза — увидеть в них раскаяние. Шагнув с Теоном вниз со стены Винтерфелла, она представляла, как сломает позвоночник и останется там навсегда. Уснуть смертельным сном в мягкой подушке снегов. Не видеть снов. Не чувствовать света — это было бы самым сладким концом. Но теперь она здесь. Чтобы снова дышать ледяным, обжигающим лёгкие воздухом, чтобы прикасаться к мягкому ворсу волчьей шкуры, чтобы чувствовать утренний свет на поверхности своих глаз и видеть его усмешку. Утро выдалось удивительно тихим. Когда она вышла из своих покоев, весь замок всё ещё спал. Она вздрогнула, услышав его голос. — Вы ведь не сказали вашему брату, что с вами делал лорд Болтон, — произнёс лорд Бейлиш, спускаясь к ней во внутренний двор. — И не сказали о моей роли в вашей свадьбе. Очевидно также, что вы попросили... леди Тарт молчать. Поправьте меня, если это не так, но я сужу по тому, что всё ещё нахожусь в добром здравии. Что он хочет от неё услышать? — Джон мог бы вспылить. — Но вы ведь так хотели меня наказать, — проговорил он с хрипотцой, значительно понизив голос. Она знала, что делать. Поставить его на место. Сломить. Уничтожить. Потому что понимала, что он искал в ней — привязанность, сочувствие и… — Для освобождения Севера нам понадобится ваша армия. — О, так значит я ценный союзник? — Вы всегда им были. — Да... — вздохнул он. — Но что я получу взамен? — Простите? — не поняла она. Он ещё никогда ничего не просил. — Видите ли, Санса. Союзы, как правило, заключаются по обоюдной выгоде. Ваша выгода очевидна: без армии, с кучкой одичалых вам не выстоять против Болтонов. Но что получу я? — Лояльность Севера, — бросила она надменно. Увидела, как после этих слов его глаза засияли. — О! Это так щедро! — улыбнулся он самой хищной из своих улыбок. — Всего Севера? Позвольте уточнить, лояльность всех северных лордов или в принципе всего населения? Казалось, эти слова очень его повеселили. — После того, что вы сделали — это лучшее, на что вы можете рассчитывать, — не отступала она. Его взгляд мгновенно потемнел, и от деланного веселья не осталось и следа, он подошёл к ней так близко, что она почувствовала запах мяты, исходивший от его рта, почти физически ощутила холодность его взгляда. Так он никогда на неё не смотрел. Что это? Презрение? — Вот в чем дело, моя милая Санса. Я ничего вам не сделал. Ничего. Выдал вас замуж за Рамси Болтона? Это было целиком и полностью ваше решение. Я предложил лишь своё посредничество. А перед этим я спас вас из Королевской Гавани, и если вы вспомните, я хотел вас увезти ещё до свадьбы с Тирионом Ланнистером. Вам не пришлось бы терпеть такое унижение, если бы вы поехали со мной. Если уж на то пошло — я убил ради вас свою жену. А когда ваши планы относительно Болтонов пошли не так, когда вы сбежали от своего мужа, забыв всякие приличия — я, не задав ни единого вопроса, приехал к вам с армией. Много вы найдете людей в Вестеросе, столь бескорыстно преданных вам? Давайте скажем прямо: я — ваш единственный настоящий союзник. Но вы правы, лояльность Севера — это единственное, что я получу со всего этого. Даже не вашу лояльность. Он никогда ещё так с ней не разговаривал. Санса ощутила, как мурашки пробежали по коже, когда он упомянул о смерти тети Лизы. Он обвиняет во всём её? Он ей угрожает? Она чувствовала, что ходит по невероятно тонкому льду, но уже не могла остановиться. — Спешу вам напомнить, лорд Бейлиш, — начала она как можно более твёрдо, — что я уже спасала вас от суда лордов Долины. Что мешает мне сейчас раскрыть правду? — Какую правду? — он горько усмехнулся. — Что вы по собственной воле вышли замуж за сына убийцы вашего брата? Или о том, что мне пришлось убить вашу родную тётю ради спасения вашей жизни? Его устами события, свидетелем которых она была, получали чудовищное извращение. Она почувствовала отвращение к себе, к нему, ко всему, что было между ними. — Чего вы хотите? — устало спросила она, думая, что знает ответ. — О, милая! — выдохнул он с такой нежностью, как будто и не было недавней вспышки. — Всего! Я привёл вам армию, неужели я не заслужил немного ласки?