Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

Я никогда не считал жизнь сказкой, да и на роль положительного героя никогда не претендовал. Если уж взглянуть правде в глаза, убийца не может быть положительным, но как же меня привлекала эта стезя без рамок и оков, где каждый миг наполнен жизнью, где каждый вздох это новое приключение. Но всё, чем я восхищался, было лишь ложью, той самой ложкой дёгтя в медовой оболочке, выглядит прекрасно, но на вкус — блевать охота. Такая жизнь это не приключение, это попытка выжить. Такая свобода хуже тюрьмы, ведь пока ты жив, все хотят тебя убить, и приходится двигаться, бежать не переставая, даже если не чувствуешь ног. Дальше и дальше. Уже нельзя остановиться. Встал, значит умер. Я видел конченных «добропорядочных» граждан, которые в аду будут лизать задницу самому Сатане, и при этом общество считает, что они не заслуживают смерти. Почему жизнь таких ублюдков ценней моей жизни? Почему всем говорят, что мы равны, но всегда есть те, кто ровнее? Почему жизнь одного ценней жизни другого? Мне не жаль тех, кого я убил, но мне жаль Хидана. Никогда бы не подумал, что от такого известия я просто потеряюсь и не буду знать что делать. Слишком ожидаемо и одновременно неожиданно. Интересно, остался ли кто-нибудь, кто будет сожалеть о моей смерти? — Подвинься. — Голос рыжего стряхнул оцепенение, и я опёрся на край стола, перенося свою пятую точку на место, за которым совсем недавно сидел Обито. Странности, видимо, только начались, потому что Пэйн развернул стул и сел лицом ко мне, смотря далеко не на противоположную сторону. — И что же я ещё должен знать, Дейдара? — Он слишком близко, и я, в буквальном смысле этого слова, прижат к стенке, но я и сам хотел объяснить свои слова, которые озвучил столь опрометчиво. Пирсингованный отходил говорить по телефону, в очередной раз оставляя мне время на обдумывание, которое я, конечно же, безбожно проебал. — Перед тем как Обито вернул мне воспоминания, он бросил одну интересную фразу, хм. — Свой бокал с пивом я уже выпил, а вот бесхозный кубок супруга так и остался никем не распитый, и говорил я смотря на практически исчезнувшую пену, параллельно думая, хочу ли попробовать этот напиток. — Он сказал, что Какудзо умрёт до конца этого года, если я останусь в организации, но если я уйду с ним, то вести о смерти нашего экономиста дойдут до меня ещё до моего дня рождения, да. — Я не воспринял это всерьез, да и о Хидане он ничего не сказал. — Но он не говорил, что убьет его, да. — Я поспешил добавить последнюю фразу, но всё равно это очень смахивало на вендетту, так обожаемую Учихами. — И почему Обито сообщил тебе это? — Пэйн легко пододвинул тарелку с солеными небольшими крендельками, словно уловив моё окончательное решение выпить пиво, нетронутое Обито. Выхода нет, всё равно придётся говорить, и это, к сожалению, будет плюсом в список виновности Учихи, а соответственно и моей безалаберности. — Потому что он узнал, чем я оплатил медицинские услуги Какудзо, да. — Пэйн наконец перестал прожигать меня взглядом, отвернувшись в сторону, а я смог спокойно отпить пряно-горький напиток. Не по моему вкусу, но с соленой закуской пойдет, да и рот лучше чем-то занять, пока я снова не ляпнул чего-нибудь. Ну надо же было так лохануться! Идиот! Челюсти как наковальни дробили еду уже не чувствуя вкуса, а скулы играли как костяшки сжатого кулака. — Ты прекрасно знаешь, что убить можно не марая своих рук. — От нового пристального взгляда я чуть не подавился. Это намёк, что Обито мог заказать зомби парочку? Но где гарантия того, что именно заказ супруга выстрелил, ведь наверняка за нашими головами охотятся не только спецслужбы. И вообще, на счету Какудзо такая сумма денег, что за такое действительно не грешно убить. — Ты знаешь, кто добил Какудзо? — Добил? Я покачал головой, но печенью почувствовал, что лучше мне не знать этого. — Некий Какаши, ты с ним виделся когда-то. — Официантка легкой походкой принесла десерт и пакет наполненный льдом, а затем, что-то проуркав на немецком, удалилась, невольно делая паузу в словах Пэйна и позволяя мне переварить услышанное. Тот самый Какаши? Несостоявшийся любовник Обито? Или Обито обманул меня и в этом? Может у них была связь, которая длится до сих пор? — И не в ту ли вашу встречу умер Сасори? — А? Я уставился на Пэйна так, будто только что его увидел. — Я… Какаши тогда был с тем мальчишкой из списка, да. — Я это хорошо помню, и как вечное доказательство произошедшего — уродливый локтевой сустав, вырванный с мясом, который так и норовит начать гнить. — Они шли за мной, да. — Но та бабка и девка пришли с Какаши, и этот седой мог специально подобрать для такой вылазки родственницу Сасори-дано, если знал заранее что встретит шатена. А что если Обито просто слил тогда информацию, чтобы «освободить» меня и подобраться ближе. Выходит, что я… — Снимай обувь. — Всё это время я смотрел на главу Акацуки, но даже не видел его, я вообще ничего не видел расфокусировав взгляд и провалившись в своё подсознание. — Что, м? — Удивленно моргнув, я даже встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивого самоедства, но получалось крайне плохо. — Ты нормально ходить не можешь. — Из-за шквала информации, обрушившегося на меня, я даже забыл об этом досадном факте. — Или продолжишь эту жалкую актерскую игру? — Телефон главы Акацуки снова затрезвонил, но рыжий перевел его на беззвучный режим, не сбрасывая, но и не отвечая на звонок. — Я не думаю, что он причастен к смерти Сасори, да. — Мой голос даже мне показался неуверенным, и этот червяк сомнений активно грыз серое вещество в черепной коробке, подкидывая всё новые и новые факты того, что я могу ошибаться. — Но на счёт Какудзо и Хидана, я не знаю, да. — Наступив здоровой ногой на пятку, я скривился и стянул обувь, чувствуя, как пульсирует место ушиба. — Он не говорил что убьет их, может быть он просто знал информацию, из которой следовало, что за ними уже плотно ведут охоту, да. — Жалкие оправдания, Дейдара. А главное кого? Того, кому сам до конца не можешь верить! — Или он сам слил эту информацию в нужное время, нужным людям. — Да, это именно то, что я думаю. Стянув носок, я покачал головой, видя как распухла и посинела нога. — Месть — это двигатель, ты должен это сам понимать. — Телефон рыжего снова зазвенел, но и этот звонок постигла участь предыдущего. — В таком случае он бы убил Мадару, да. — А я ведь сразу и не понял, зачем официантка принесла лёд, видимо просто не успеваю обрабатывать входящую информацию. Вот только пирсингованный сидит так, что полностью перекрывает доступ к замерзшей воде, как сфинкс, сторожащий врата и задающий путникам свои вопросы. — Он не может этого сделать, ведь Мадара важней тебя, Дейдара. — Это могло бы даже обидеть, или сделать неприятно, но я давно дошёл до этой горькой истины. Пэйн наклонился вперед, протянув руку к моей щиколотке, чуть ли не скрываясь под столом. Крепко зажав край собранных гармошкой джинс он коснулся второй рукой голеностопа и я зажмурился. Будет больно, будет очень больно. Больно, больно, больно. Хруст. Прострел током от пятки вверх, до самой мошонки, прошелся за долю секунды, но я не вскрикнул и даже дернулся не сильно. — Если ты до сих пор не понял этого, то ты ещё глупей, чем я предполагал. — Он встал, поднимая мою трясущуюся конечность на свой стул, а его телефон затрезвонил в третий раз. — А как они… — Какудзо получил пять прямых попаданий в сердце, а Хидан подорвался, и будучи сильно контуженным, был похоронен заживо, глубоко под землей. — Это был мой очередной ступор, но Пэйн положил привет от Снежной королевы мне на ногу и сделал шаг прочь от стола. — Лёд пока не убирай. — У меня даже не было шанса что-либо сказать, потому что рыжий уже ответил на звонок, оставляя меня в немом одиночестве. Подавив жуткое желание позвонить супругу и выплеснуть на него весь сумбур, бродивший в голове, я залпом допил пивное пойло. То, что происходило у меня внутри, невозможно было описать. Я словно потерялся, и просто напросто боялся сделать какой-либо шаг, я будто разом лишился всех ценностей и догм. Это как если бы мне внезапно сообщили что Земля плоская, а дважды два никогда и не было четыре. Я никогда не допускал ни единой мысли, что в смерти шатена мог быть виноват Обито. Ох, как много бы это объяснило и сколь желанна эта теория! Но что есть правда? Тихо посмеиваясь, я пододвинул десерт и принялся размешивать кусочки ягод с белой субстанцией похожей на взбитые сливки или мороженое. Обито лжец. Но во что я хочу поверить? Может, просто я в очередной раз хочу переложить ответственность, или, может, я хочу отбелить свою совесть? А может, я действительно глуп и отрицаю очевидное? Что мне делать? Вот только ответов нет, поэтому я могу продолжать ненавидеть себя независимо от того, что я выберу. Заорать бы, да воздуха в лёгких нет и слабость такая, что ложка еле-еле носит сладкую субстанцию ко рту. За окном поднялся сильный ветер и быстро потемнело, наверняка из-за грозовых облаков, и это было бы нормально, во всяком случае, духота на улице этим бы точно объяснялась. И плакать не хочется, и вообще не знаю как себя вести, ведь по сути эти двое мне были никем, но всё равно это задело. Где же вся твоя бессмертность, Хид? Бахвал. — Даже не думай звонить на номера Какудзо и Хидана, тебя легко вычислят по логам. — Рыжий вернулся с бинтом и зонтиком, а я просто кивнул, хотя даже и не думал никуда звонить, но это может быть только пока, кто его знает, до чего я бы дошел ещё минут через десять? Хотя, Пэйн вот кажется всё знает обо мне наперёд. Счастливчик. — Почему вы не убили Обито, м? — Пакет с талым льдом шмякнулся на пол, затягивая паузу, но меня действительно интересовал этот вопрос. Если рыжий имел на руках такие косвенные доказательства, то что мешало ему пристрелить Учиху? Что если я упускаю факт того, что они о чём-то договорились? — Убив его, я разом потеряю трёх людей из основного состава, это неравноценный обмен, когда каждый человек на счету. — Разматывая бинт, Пэйн не следил за моей мимикой, которая упорно выражала удивление. — После его смерти ты утратишь право носить эту фамилию, что развяжет руки Мадаре, это ты хотя бы понимаешь? — Пирсингованный присел на корточки и сделал первый виток ткани чуть выше моей щиколотки. Захотелось сказать, что я могу сам перетянуть ногу, но я вдруг понял, что он действительно отдаст мне бинт не придав этому значения, и этот акт заботы больше никогда не повторится. — Пэйн-сама… — Ещё двоих не составит труда вычислить, если ты действительно над этим подумаешь и сопоставишь факты, отбросив эмоции. — Тугие витки причиняли слабый дискомфорт, но почему он не захотел услышать меня, ведь я хотел сказать далеко не это. — За ужин заплачено, поэтому заканчивай и отправляйся в аэропорт. — Его телефон снова стал разрываться, но он продолжал бинтовать мне ногу не спеша извлекать аппарат из кармана. — Меняй билет на ближайший рейс и отправляйся в Ватикан, завтра вечером перехватишь задание Какудзо с Хиданом и отправишься в Китай. — Экстренный режим и нехватка персонала? Узелок поставил точку в нашем общении, позволяя Пэйну быстро выпрямиться. — Доплатишь в случае необходимости. — Он достал кошелек и извлёк банковскую пластиковую карту кладя её на стол. — До аэропорта добирайся на такси, ноге нужен покой. — Он не ругается, не делает меня виноватым и не давит, но почему-то стало тошно, словно всё происходящее неправильно, будто меня уже списали со счетов, но вынуждены продолжать сотрудничать. Рыжий не прощался, достав неумолкающий телефон, он уже хотел ответить и в этот раз уйти с концами. — Пэйн-сама, хм. — Телефон раздражал и поторапливал, но гениальных мыслей не было. — Зонт, да. — На улице разыгрался ливень и глава Акацуки оставил этот нужный предмет, хотя может у него есть ещё один, висящий где-нибудь на вешалке? — Я же на такси, да. — Я не исключаю тот факт, что с твоим везением он тебе понадобится. — Что-то ещё, обязательно нужно сказать ещё что-то. Я не знаю почему, но иногда у меня возникает такое странное чувство, что если не сделать хоть что-нибудь, то я навсегда чего-то лишусь. — Если нужно, мы можем вместе… — Не существует ситуаций, когда двое мужчин могут находиться под одним зонтом, кроме одной. — Он сущий дьявол! Я даже вопрос не успел озвучить полностью! Да что там, я даже не успел его обдумать! — Они любовники. — Это что за дурацкое правило? Где-то слышал такую нелепость, но где? — Не припоминаю, чтобы нас с тобой связывали такого рода отношения, а ты, Дейдара? — А я что? Я промолчал, ведь так действительно есть шанс выглядеть умнее. — Не задерживайся. Этот поистине бесконечный день был наполнен событиями разной масти и значимости, отчего начинало казаться, что прошла, по меньшей мере, неделя, с моего прилёта в Германию. Немного прихрамывая, я шёл по вестибюлю аэропорта прямо к стойкам регистрации, ведь там было больше шансов получить помощь, чем в кассе. Вся эта суета, излишняя вежливость и ожидание в течение двух часов привело меня к тому, что я тихо подвывал кляня этот чёртов самолет, который задерживал взлёт из-за непогоды. У нужного прохода вилась длинная очередь, и скучающая стюардесса в который раз отвечала на один и тот же вопрос: «скоро?». Наверное я бы уже двинул кому-нибудь прямо с локтя, ей богу, но её выдержке можно было бы позавидовать. И всё-таки смерть странная штука, она способна одной лишь вестью о себе заставить тебя впасть в ступор. Не верится как-то что зомби парочка могла погибнуть, но я сам не раз видел как хрупка бывает жизнь. И всё же, я снова не увидел трупа, возможно поэтому у меня до сих пор такое смятение? Наконец-то объявили о том, что ожидающие могут пройти к указанному выходу и направиться прямиком через коридор на борт. Первыми как ни странно ломанулись люди с детьми, потом самовлюбленные парочки, которые считали себя на голову выше остальных, а затем те, кто не хотел толкаться локтями в проходах. Решив не разбазаривать казенные средства я поменял билет на такой же эконом класс, место в хвосте, точно посередине между замученной мамашей и пухлым ребенком лет восьми, который жрал свои козюльки. Это маленькое исчадие ада не кричало, о нет, оно портило воздух так, что я подумал о том, что нахожусь на испытаниях химического оружия! Может стукнуть его головой об спинку переднего кресла? Тогда придется и мать вырубать, но появится шанс, что этот ходячий химический завод произведет выброс не только газа. Что вообще он жрал? — Пристегните ремни… — Я уловил фразу бортпроводницы и выполнил эту рекомендацию, наблюдая как мальчишка краснеет и пыжится, пытаясь справиться с ремнём. Не то чтобы я был привередлив, но иногда люди могли начать меня бесить одним своим видом, понятия не имею с чем это связано, но эта неприязнь рождалась на уровне клеток. Взлёт с приятной тягой мог бы расслабить меня, если бы ребёнка не вырвало. Полный набор! Вскочив со своего места, как только появился сигнал о том, что можно расстегнуть ремень, я скрылся в туалете, где предпочел бы провести остаток полёта, просто из безопасности остальных пассажиров. Вот только спустя несколько минут мои соседи по креслу уже ломились в туалет, даже не дав мне толком перевести дух. Этот день точно поставил себе цель доконать меня окончательно и бесповоротно. — Сэр, не желаете пересесть? — Едва я вернулся к своему месту, как стюардесса, вытиравшая за мелким засранцем, выдала мне обворожительную улыбку с не менее обворожительной фразой. Хотелось начать её благодарить как единственную спасительницу, но пришлось ограничиться сухим согласием, чтобы меня не сочли за конченного психа. Мы медленно двигались по проходу, и чем дальше уходили от моего места, тем больше во мне рождалось сомнений. Разделительный отсек с питьевыми автоматами сменился бизнес-классом, словно я попал на борт другого самолета. Рыжий говорил по телефону, смерив меня пронизывающим взглядом, и внезапно я испытал щемящее чувство дежавю. Я уже проходил через такое, это маленькая развилка моей жизни, я точно помню этот кадр и это секундное чувство, но ведь его не было в моей жизни! Девушка остановилась рядом с одним из кресел, но я проигнорировал её, направляясь прямой наводкой к пирсингованному, который махнул рукой сотруднице авиакомпании, чтобы она не препятствовала мне. — За семьдесят два часа ты должен закончить свою работу. — Сев рядом с Пэйном, я почувствовал себя наконец на своём месте. И дело ведь не в роскоши, всё решают люди, которые заставляют тебя чувствовать себя определенным образом. — Хорошо, отправь в Швейцарский банк двадцать процентов. — Вот ведь выдумка судьбы, что рядом с этим человеком я могу расслабиться на сто процентов и быть уверенным, что любая моя ошибка может быть легко решаема. — Нет. Это ты мне должен сказать, сколько дебетовых счетов у него было открыто в оффшорах. — Это он с Дзецу или со своей копией? — Я в самолёте, позже посмотрю. — Не прощаясь, мой непосредственный руководитель убрал телефон от уха и достал сигареты, в относительной тишине прикуривая от металлической зажигалки. — Только не говори мне, что ты так сильно хотел вернуть мне зонтик. — Что это? Шутка? Раскрытая пачка оказалась практически перед моим носом, и я не стал отказываться, вынимая сигарету. Сегодня можно. Он не посмотрел в мою сторону, просто подняв руку с огоньком, и я склонился прикурить, блаженно смакуя первую затяжку. — Нет, хм. — Я вообще не знал, что мы летим одним рейсом, и не видел его в зале ожидания. Хотя может рейс задерживали только из-за того что он доделывал свои дела в Германии? Не исключено. Его телефон вибрировал не смолкая ни на секунду, а он просто курил, расслабленно опираясь на мягкую спинку. И сводящая с ума мысль наконец вырвалась наружу вместе с сигаретным дымом. — Я хочу секса, да. — Сердце стиснулось в грудной клетке, и я конечно же пожалел о сказанном, но в нём ничего не изменилось, словно это было само собой разумеющееся. — С вами, да. — В новой затяжке его уголки губ дрогнули в намёке на улыбку, но нельзя было ручаться за это, потому что за его кистью не было этого видно. — Зачем тебе это? — Он повернулся и выдохнул дым, скользя взглядом вниз от моего лица. — Я хочу почувствовать ту силу, с которой вы сломаете меня, да. — Спустя три затяжки я определился с ответом, ведь просто так сказать, что я не знаю, не получится. Кажется Маршалл был прав и я мазохист, но я действительно хочу чтобы Пэйн вывернул мою душу наизнанку. Я хочу быть наказанным, словно это умалит мои прегрешения. — Я хочу, чтобы это чертово сердце билось так сильно, чтобы я провалился в беспамятство, да. — Это навязанные обществом стереотипы. Ты можешь сделать противоправный поступок, даже убить кого-нибудь, отсидеть в тюрьме и снова стать «чистым», так и здесь. Я просто хочу двигаться дальше, но сам я это не смогу сделать. — Хочу… принадлежать, да. — Рыжий забрал у меня недокуренную сигарету и потушил её следом за своей, поднимая подлокотник разделяющий наши кресла. — Я услышал тебя, Дейдара. — Это согласие? Ему не составило труда положить мою голову себе на колени, однако, дела Акацуки были важней. — Да, я уже знаю. — Новый телефонный разговор начался в эту же секунду, и я выдохнул, до конца не понимая, что меня будет ждать по прилёту.