Закат

      Я сидел на старом поржавевшем мостике, просунув ноги через перила, и курил. Прохладный вечерний ветер обдувал мое лицо, еще больше высушивая потрескавшуюся кожу губ, поэтому я периодически облизывал их, смачивая горьковатой слюной. Сигареты были дешевые и, откровенно говоря, довольно паршивые, но такому отпетому «трудному подростку» вроде меня было совершенно плевать, чем травить свой организм. Вдали виднелась набережная, освещаемая уходящим на покой пламенно-красным солнцем. Обжигающий яркий ореол закатных лучей плавно переходил в розовые, а затем и в фиолетовые краски. Безусловно, прекрасный вид.       Я вздрогнул от резкого хлопка по спине, из-за чего выкуренная наполовину сигарета выскользнула из моих пальцев и полетела вниз, на ступеньки перед спуском к набережной.       – Ну вот, – кратко прокомментировал я произошедшее и потянулся рукой к заднему карману за вскрытой пачкой. Хлопнувший меня по плечу вальяжно облокотился на перила прямо рядом со мной и весело прицокнул языком. Нагловатый паренек, дразня, потрепал меня за волосы, наводя беспорядок, а затем расчесал покрашенные пряди своими длинными пальцами, как бы оценивая, насколько они у меня отросли.       – Красиво здесь.       Голос моего друга был низким, с приятной хрипотцой. Я молча кивнул, соглашаясь с ним. Наблюдать закат я действительно очень любил. Есть в этом особое очарование. Кому-то нравится рассвет, свидетельствующий о приходе нового дня и шанса что-то изменить. Я же предпочитал смотреть на то, как светило уходит на покой, как обрамляет эту величественную звезду пылающее свечение, как множество цветов смешиваются, будто они – краски на палитре художника, а облака-перья медленно плывут по завораживающему куполу такого далекого и одновременно близкого к нам неба. Гармония и душевный покой – то, что я ощущал, любуясь этим природным явлением.       – Будешь? – пробубнил я, переведя взгляд с завораживающей картинки на Лукаса, и протянул ему помятую пачку, попутно вытащив сигарету для себя.       – Ага, – тонкие губы парня растянулись в теплой улыбке. Он сел так же, как и я, а затем с нахальным блеском в глазах коснулся пальцем единственной перевернутой сигареты в пачке – счастливой. Я шутливо, но все-таки довольно грубо толкнул его плечом, на что Лукас прыснул. – Да ладно тебе, Ян, не собираюсь я трогать твое «счастье». Мне просто забавно, когда ты смотришь на меня с таким гневом, неужели ты веришь в эту ерунду?       – Ты сам мне рассказал про эту фишку, – упрекнул я друга, ведь это было правдой. Лукас говорил в прошлом году о том, что первую сигарету, которую вытаскиваешь из пачки, нужно переворачивать фильтром вверх и выкуривать самой последней – на удачу. Мне пришелся по вкусу данный ритуал, поэтому я всегда его выполнял. И, конечно же, Лукаса это умиляло и даже смешило, поэтому он не лишал себя удовольствия подразнить меня, парня, склонного зацикливаться на мелочах и симпатизирующего всяким бытовым суевериям.       – Это да, – тихо согласился друг, поднося к кончику сигареты (конечно же, не к моей «счастливой») зажигалку. Он затянулся, опустив длинные ресницы, которые немного подрагивали, и повернулся ко мне с ухмылкой. В его темных глазах отражались облака, отливающие персиковым цветом. Красиво.       Лукас заметил, что я засмотрелся на него, поэтому уголки его губ растянули и без того широкую улыбку еще больше. Он посмотрел на закат, снова делая затяжку, после чего выпустил дым колечком, с блаженным и слегка задумчивым лицом наблюдая, как оно рассеивается.       – Ян, скучал я по нашим таким посиделкам, если честно. Как там с родителями? Как школа?       Я молча отвел взгляд в сторону, неуверенно пожимая плечами. Мне было лень рассказывать о том, что я все чаще стал сбегать из дома, что мать уже совсем не разговаривает со мной, а школа… Ну, тут ничего не стало хуже, потому что хуже уже и быть не может. Или может? Я не хотел задумываться об этом.       – Ясно.       Лукас все прекрасно понял по моему виду. Он легонько похлопал меня по спине, но в его исполнении это было каким-то неловким жестом, потому что парень считал, что хорошо поддерживать он просто не умеет. Оттого любые действия, которые должны были выражать сочувствие, давались ему с некоторой сложностью. Мне казалось это милым.       Солнце практически опустилось за горизонт, теперь на небе преобладал темно-синий цвет, но верхушка огненного шара все еще виднелась над «краем» ребристой поверхности реки, по которой прямо к нам бежала рваная дорожка из золотистого свечения. Проблемы, которые совсем недавно чуть ли опять не вернули меня в обычное подавленное состояние, вновь отошли на задний план. Мы сидели молча и провожали этот день.