Я прощаю тебя

Стив долго не решается прослушать сообщение от Тони, пришедшее несколько дней назад. Он предпочитает быть подвешенным в воздухе, болтать ногами в пустоте и не смотреть вниз. Стив подобно маленькому ребенку закрывает глаза руками и говорит: «я в домике». Никто не может его найти, увидеть и понять, что у него на уме. Никто его не видит, ведь он в «домике». Кто бы мог подумать, что Капитан Америка умеет так. Долгие часы в тишине делают свое дело, и Стив готов слушать что угодно, лишь бы нарушить этот прочный вакуум, только бы слышать… Он включает телефон, заходит в голосовую почту и слушает. Тони сначала вздыхает, тяжело и как-то удушливо, а после начинает говорить. Так тихо, что Стиву приходится прибавить звук до максимума. ― Я знаю, что ты заморозил Барнса, ― говорит телефон голосом Тони. ― Так этому ублюдку и надо, Роджерс. Так ему и надо, черт подери. ― Стив стискивает в руках телефонную трубку и невидяще смотрит в стену перед собой. Она – несущая, и если ее прямо сейчас пробить, то вся комната обвалится к чертовой матери. Он думает об этом и сидит на месте; продолжает слушать. ― Ты защищал его так, как никто и никогда не защищал меня. Ты любил его так, как никто и никогда не любил меня. До тебя, ― Тони вздыхает, и Стив вздыхает вместе с ним. ― Скажи, Роджерс, каково тебе на вкус предательство? Жжет ли оно язык, как жгло бы виски, который ты, ― он усмехается, ― не пьешь. Запись обрывается, и Стив сразу же включает следующую, присланную десятью минутами позже предыдущей. Тони сорвался, и Стив понимает. Он всегда все понимает. Капитан Понимание. Капитан Идеальность. ― Когда я был ребенком, Говард все время твердил мне о тебе и твоем гребанном великомученике-Барнсе, ― Тони хмыкает. ― Он говорил, что и мне стоит найти такого друга, чтобы и в огонь, и в воду. ― Он переводит дыхание. Слышно, как у него там что-то шуршит и падает. ― Видимо, Говард не знал, что ты нежнейше обожаешь своего друга, а не Пегги. Он описывал вашу с мисс Картер любовь так, словно это было что-то…ненастоящее. Мол, так не любят. Стив горько усмехается. Он-то знает, что Говард Старк не был дураком и видел все. Все. ― Я тоже так думал. Знаешь, что любовь – эфемерное нечто, некая безграничная фантазия глубоко больных своим увлечением людей, ― он горько усмехается. Снова что-то падает. ― Я тебя ненавижу. Сообщение прерывается коротким писком. Следующее сообщение было прислано через три часа от последнего. Стив начинает прослушивать и его тоже, потому что… Тони? Все дело в Тони. ― Моей семьей были Мстители и ты. Особенно ты, стоит отметить. Пеппер покинула меня, решив, видимо, что она здесь за ненадобностью, ― Тони горько усмехается. ― Почему-то все так думают. Почему ты не утопил меня в том снегу, а, Роджерс? Я ведь лишил твоего дражайшего руки, отобрал у тебя любимый щит и вел себя, мягко говоря, дерьмово. Стив смаргивает пелену с глаз и отнимает телефон от уха, листая сообщения дальше. Их еще три. Он постукивает телефоном по губам и собирается с силами дослушать до конца. Потому что он виноват. Не смог уберечь то единственное хрупкое, что было между ними. ― Какие у меня отношение с Капитаном Роджерсом? ― будничным тоном интересуется Старк. ― Натянутые? Нестабильные? Почти-дружеские? ― он прерывается, и Стив с замиранием сердца ждет продолжения. ― Вы могли бы подумать, что он чрезвычайно неопытен за счет отсутствия личной жизни. ― На несколько долгих мгновений в трубке воцаряется тишина. ― Но сосет он лучше всех моих предыдущих любовников, ― тянет Тони. Стив вздрагивает. ― Так какие у нас отношения? Я вам отвечу так: нельзя описать то, чего нет. Записей остается две, и Стив отчетливо осознает, насколько Тони больно. Его боль буквально стучит в его, Стива, висках. Он словно занимает позицию стороннего наблюдателя и видит те мелкие детали, что не давали ему покоя раньше, но казались недостижимыми. Это все меняет. Он включает предпоследнюю запись. ― Ты – дерьмовая пародия на щенка лабрадора, ― Тони зло смеется, и Стив болезненно морщится. ― Стивен Роджерс. Капитан Америка. Предан родине и Барнсу. Был ли ты хоть когда-нибудь хоть на сотую долю предан мне так, как им? От последнего сообщения Стив не ждет ничего хорошего. Ему хочется на свежий воздух, чтобы собрать мысли воедино. Но прежде нужно прослушать запись. Стиву страшно от того, что он может там услышать. ― Знаешь, Стив, ― бесцветным голосом говорит Тони, ― я прощаю тебя. Не потому что так надо и правильно, а потому что это мое эгоистичное желание заставить тебя мучиться от осознания того, что ты потерял. ― В трубке отчетливо слышится звон разбитого стекла. ― Или, может быть, дело в том, что любовь к тебе можно вырвать только вместе с сердцем. В такие моменты я жалею, что удалил шрапнель. Все стихает. Долгие минуты Стив смотрит на замолчавший телефон и вдыхает тягучий воздух, снова заполнившийся густой тишиной. Стив набирает в легкие побольше воздуха и прикладывает телефон к уху, готовясь записать ответное сообщение. Он точно знает, что должен сказать.