Harder to breathe

Когда Ханбин заканчивает школу и поступает в университет, родители с радостью помогают ему упаковать вещи и провожают в новую самостоятельную жизнь, напоминая, что звонить нужно минимум два раза в неделю, питаться регулярно и внимательно слушать преподавателей. Ханбин кивает и улыбается довольно криво. Его радует то, что он теперь не живет с родителями. И совершенно не радует то, что жить одному все равно не получится. Полугодом ранее, думая о самостоятельной жизни (договоренность о которой была с родителями в самом начале выпускного класса, и Ханбин свою часть сделки выполнил – закончил школу почти отлично и в бесконечном стрессе), он представлял себе крошечную квартирку в старом доме, где только одна комната и кухня. В комнате хватало места бы только для шкафа с книжками, письменного стола и кровати – чтобы меньше убираться, а не потому, что Ханбин любитель маленьких замкнутых пространств. Квартирка была бы обязательно недалеко от университета, чтобы вставать попозже и идти пешком, ну или если ехать, то совсем недолго. На его маленькой кухне пахло бы теплом из открытого окна и фруктовым чаем. Он был бы как герой из книжки. Но мама всё решила за него. Само собой, ей не хотелось переживать лишний раз, отправляя ни разу не жившего одного сына в новый и неизвестный ему мир. Поэтому Ханбин отправлялся к Чжинхвану. Чжинхван – его классный хён. Ханбин считает его почти братом – их матери дружат всю жизнь, поэтому им с Чжинхваном тоже пришлось общаться. Сначала пришлось, а потом понравилось. Чжинхван мелкий и смешливый, его слишком часто принимают за младшего, чтобы Ханбин был хоть сколько-нибудь уверен в том, что есть смысл жить с ним – это кто за кем еще присматривать-то будет. Но у того в квартире есть свободная комната, и он даже не против, чтобы ее занял Ханбин. Ханбин не хотел обижать хёна, поэтому просто рассеянно покивал, когда ему сообщили такую чудесную новость. Он хотел убираться и готовить, когда сам того захочет, а по всему выходит, что теперь его будет заставлять Чжинхван, как младшего. Отличная перспектива, ничего не скажешь. Впрочем, его новая комната миленькая. Довольно просторная, синие занавески на окнах. Вещи Ханбина рассредотачиваются там так органично, будто всю жизнь лежали на этих местах. А в гостиной – огромный телек с игровой приставкой. Ханбин аккуратно подпинывает джойстики ногой под диван, пока мама осматривается и благодарит Чжинхвана. Теперь понятно, почему хён был не против – они круглосуточно будут рубиться в какие-нибудь файтинги, а потом выползать на занятия с кругами под глазами и покупать кофе в ближайшем супермаркете. Такой сценарий Ханбину тоже нравится. – Ну что, сосед, – улыбается Чжинхван, когда родители, наконец-то, уходят, – добро пожаловать. – Надеюсь, я не сильно тебе помешаю, – вздыхает Ханбин. Чжинхван фыркает. – Думаю, мы прекрасно уживемся вместе. Возможно, и правда прекрасно. В конце концов, это же Чжинхван. Крошечный хён. С ним обычно никаких проблем. Ха. Ханбин долго не может заснуть. Он разбирает свои вещи весь вечер, расставляет по полкам книги и валяется на полу, улыбаясь, как полный кретин – Чжинхван заходит к нему ближе к полуночи, спрашивает, не проголодался ли он, и оставляет пакет чипсов, веля не есть в кровати. Свобода теперь настоящая, Ханбин может есть тогда, когда сам захочет, а не когда мама позовет, да и Чжинхван не похож на того, кто собирается заставлять его соблюдать какой-то режим в питании. Поэтому он так радуется, что банально не может уснуть. До начала занятий еще пара недель, пока не страшно, но все равно не хотелось проспать до обеда. Он аккуратно выходит на кухню – может быть, горячий чай поможет расслабиться. Прислушивается – всё тихо, Чжинхвани-хён явно спит и видит третий сон. – И что это тут у нас. Ханбин чуть не выпускает из рук чайник. Чужого голоса среди ночи он вообще не ожидает. Потом он чуть не запускает этим чайником в говорящего, потому что им оказывается высоченный полуголый парень, опирающийся плечом на косяк кухонной двери – его тут не было, когда Ханбин заселялся, но для грабителя он слишком странно не-одет. – Чжунэ, скройся, – устало вздыхает не пойми откуда появляющийся Чжинхван, натягивающий на себя футболку. Ханбин не может даже моргнуть. – Мы тебя разбудили? – виновато спрашивает Чжинхван. Тот, кого он называет «Чжунэ», и не думает скрываться – смотрит на Ханбина с любопытством, наклонив голову. Чжинхван прослеживает направление взгляда Ханбина, потом смотрит на него снова и зачем-то выдает: – Эхехе… Это дурацкое «эхехе» говорит Ханбину очень многое. В основном оно велит ему съезжать вот прям сейчас. Полуголый парень. Чжинхван, натягивающий футболку. «МЫ тебя разбудили». Ну не нужно быть супер-гением, чтобы понять, чем эти МЫ могли Ханбина разбудить. – Ээээ… – говорит Ханбин. – Я пойду спать, наверное. – Ханбин, если хочешь поговорить… – Чжинхван встревоженно пытается удержать его за рукав. – Всё в порядке, хён, – супер-криво улыбается Ханбин. – Хорошей ночи. Но всё вообще не в порядке. Ханбин подпирает изнутри дверь стулом, включает в наушниках музыку и сидит всю ночь, обняв свои колени. Осторожный стук в дверь заставляет Ханбина моргнуть и понять, насколько давно он этого не делал, потому что глаза взвыли бы от боли, если бы могли. Он морщится и снимает наушники – музыки в них давно нет, он забыл поставить плейлист на зацикливание, а переключать было лень. – Завтрак? – виновато улыбается Чжинхван. Ханбин пожимает плечами – почему бы и нет. – Я, наверное, должен был сразу объяснить, – вздыхает Чжинхван, ставя перед Ханбином чашку с кофе. – Хотя ладно, я думал, что вы с Чжунэ не столкнётесь… по крайней мере, не в первый же твой день здесь. – Ну да, – хрипло соглашается Ханбин. Теперь ему хочется спать, потому что ночью этого сделать не получилось. – Не уезжай, пожалуйста, – Чжинхван тычется лбом в его плечо, как маленький. – Мне правда хочется жить с тобой. Ханбин не может устоять перед Чжинхваном, никогда не мог. Это что-то из разряда невыполнимого, потому что если хён чего-то хочет, хён это получит. Поэтому Ханбин улыбается и треплет его по голове. – Не уеду. Только почему ты не рассказывал мне про Чжунэ? – А ты бы смог? – усмехается Чжинхван. – Мне нужно было бы сесть с тобой и рассказать с самого начала, потому что мало ли. Ханбин пожимает плечами. Ему правда нет дела, с кем спит Чжинхван. Главное, что его всё устраивает – а при таком раскладе не Ханбину лезть с нравоучениями. – Он классный? – спрашивает Ханбин. Чжинхван по-дурацки смеется и, кажется, смущается. Кивает. Ханбин улыбается, он рад за него. Но одновременно он понимает, что банально завидует. Так, очень немного, совсем чуть-чуть. Чжинхван смешной, когда опускает взгляд в стол и рассеянно улыбается. Ханбин даже старается скорей отвести от него глаза, чтобы не замарать своей внезапной завистью такое чувство. – Ну раз классный, то и отлично, – резюмирует он. Ханбин серьезно планирует поспать и доразбирать вещи, но оказывается, что у Чжинхвани-хёна не дом, а проходной двор. Когда он вываливает на кровать ворох своих футболок, чтобы рассортировать по цветам и приязни, в комнату заглядывает Юнхён. Юнхёна Ханбин знает. Он высокий, смешно улыбается и вызывает дурное желание называть его исключительно «Юнхёни-хён», с до противности милой интонацией в голосе, потому что, хоть Ханбин и не знает наверняка, Юнхён – самый милый из друзей Чжинхвана. К середине дня приходит Чжунэ, и Ханбин удивляется, потому что искренне думал, что тот всё еще в комнате Чжинхвана – этакое привидение в шкафу. На Чжунэ – узкие джинсы и рубашка поверх майки, выглядит он действительно классно, и Ханбин, забив на раскиданные футболки, одобрительно кивает. – А вот и школьничек наш, – говорит с улыбкой Юнхён, выглядывая в коридор и убеждаясь, что это Чжунэ. Ханбин делает большие глаза, потому что был на двести процентов уверен, что Чжунэ старше его. – Ох, надо было сразу тебе всё объяснить, – тихо вздыхает Чжинхван, проходя мимо и отвешивая Юнхёну подзатыльник. Ханбин заставляет себя опустить удивленно поднятые брови и не спрашивать, сколько еще сюрпризов приготовил ему внезапный хён. День заканчивается на разобранных футболках и том, что в его комнату вваливается очередной незнакомый парень. Он молча застывает в дверях, а потом расплывается в улыбке, такой широкой, что его глаза превращаются в две щёлочки, и Ханбину это кажется очень забавным. – Ты Ханбин, – говорит парень, проходя в комнату и падая на кровать. – А я Чживон. Ханбин жмет протянутую руку и думает, что Чживон не очень-то воспитанный. – Вот ты где, – в дверях появляется Чжинхван, он похож на усталую мать семейства, и Ханбина это только веселит, потому что он таким хёна никогда не видел. – Не мешай Ханбину своей болтовней. – Так я ничем и не занят, – удивляется Ханбин. – Нормально всё, – кивает Чживон. Чжинхван мнется, словно ищет еще повод выставить Чживона за дверь ханбиновой комнаты, но не находит, поэтому только вздыхает и предупредительно наводит на Чживона указательный палец – я слежу за тобой. – Если вы хотите есть, в холодильнике остатки ужина, – сообщает Чжунэ, вырастающий за спиной Чжинхвана. Чживон смотрит на Ханбина вопросительно, словно они старые друзья, которые понимают друг друга без слов, а тому так здорово, что он просто кивает без раздумий. – Спасибо, хёны, – саркастично усмехается Чживон. Чжунэ закатывает глаза – видимо, эта шутка тут настолько долго, что уже стала не смешной. Они с Чжинхваном уходят в комнату, оставляя Ханбина с Чживоном и едой. Сна всё еще не хватает, но за день недосып переработался в нервное напряжение – поэтому Ханбина смешит почти всё, поэтому ему так легко с новыми людьми, поэтому у него никакого дискомфорта с Чжунэ. Они сидят с Чживоном на кухне, ужинают, и Ханбину интересно, почему Чживон пришел так поздно. – У меня дома сегодня апокалипсис, – словно слыша ханбиновы мысли, говорит Чживон. – Поэтому вступлю во владения диваном и плейстешн. – Тоже хочу, – с набитым ртом сообщает Ханбин. Чживон фыркает. Где-то в середине футбольного матча, где команда Ханбина безбожно продувает, он сообщает, что уже сутки не спал, потому что Чжунэ, и вырубается, прислонившись к плечу Чживона. Утром Ханбина будит Чжинхван и отводит в комнату, накрывает одеялом и аккуратно гладит по голове. Просто так, потому что Ханбин растрепанный и теплый, уютный до невозможности. Тот кутается в одеяло, сонно улыбается и спрашивает, куда подевался Чживон. Чжинхван пожимает плечами и говорит, что ушел. Ханбину это кажется неправильным, но он не возражает. Ему всё еще хочется спать, поэтому он только кивает и отрубается снова. Просыпается он где-то около обеда, трёт глаза и думает, что весь вчерашний день ему приснился. Целиком. И улыбчивый Юнхён. И то, что Чжунэ школьник. И Чживон. Чживон вообще отдельно, потому что Ханбин, кажется, уснул у него на плече или что-то вроде того. Это не особо здорово, они пока не друзья, хотя Чживон вчера вел себя довольно свободно. Ханбин чешет живот под футболкой и встает. Чжинхвана нет дома, зато есть записка, которая сообщает, что они все ушли в кино, и Ханбин, как проснется, может присоединиться к ним. Ханбину вообще неловко. Он плохо знаком с друзьями Чжинхвана, и даже при том, что Чжунэ все еще учится в школе, чувствует себя самым младшим. Поэтому он остается дома и наводит порядок в своих вещах и все еще сонных мыслях. Жить с Чжинхваном и правда отлично. Он если и присматривает за Ханбином, то очень ненавязчиво. Скорей он присматривает, чтобы Ханбин, играющий с Юнхёном, не ударил того, потому что это уже пятая победа Юнхёна подряд, и Ханбин начинает заводиться. Чжунэ наблюдает за ними с азартом болельщика, поминутно называя Ханбина неудачником. Чжинхван следит, чтобы не прилетело еще и Чжунэ. Ханбин, конечно, бесится, но это не самое худшее времяпрепровождение перед надвигающейся учебой. За окном льет дождь, а они тут, в светлой и теплой гостиной, играют в приставку. – Там как из ведра льёт! В гостиную вваливается не пойми как вошедший Чживон. С его чуть вьющихся волос капает вода, он улыбается и падает на Юнхёна. Тот верещит и перекидывает его на Ханбина. Чживон смотрит ехидно и устраивается удобней. Ханбин бы тоже заверещал, потому что тот мокрый и холодный, и рушит всё представление о теплом уюте, но он берет себя в руки и косится на разлегшегося по нему Чживона. – Ты же в курсе, что мне не очень приятно? – Конечно, – кивает Чживон. – Но раз тебе можно спать на мне, то и ты разочек потерпишь. Пока он возится, пробираясь холодными руками Ханбину под футболку, согреваясь, тот почти краснеет, потому что Юнхён и Чжунэ смотрят на него очень внимательно. – Играли допоздна, – объясняет Ханбин и зачем-то стыдливо опускает взгляд. – Чживон, пожалуйста, переоденься, – вздыхает Чжинхван, приходя на помощь. – Потом потискаешь Ханбина, если так прижало. Чживон поднимает голову и смотрит на Чжинхвана. – А можно? – Нет, нельзя! – выпаливает окончательно смущенный Ханбин, бросает джойстик и уходит к себе в комнату. Он мог бы превратить все в шутку, но сегодня ему просто некомфортно. Он смущен, резкие смены занятий и людей только еще больше смущают его. А Чживон слишком перебарщивает со скиншипом. Ханбин к такому не привык, он его видит-то второй раз в жизни. Он трет лицо ладонями со всей силы. Ведет себя как девочка. Чтобы как-то оправдать свой побег, он вытаскивает из шкафа футболку и возвращается в гостиную. Чживон все еще сидит на полу, ничего в расстановке за эти неполные пять минут не поменялось – и отлично, глупо было бы бегать за ним по всему дому. – Держи, – Ханбин кидает ему футболку. – Она явно лучше твоей сейчас. Чжунэ очень громко фыркает и отворачивается. Чживон расплывается в улыбке, стягивает с себя мокрую футболку и надевает ханбинову. – Штаны у меня в шкафу возьми, – качает головой Чжинхван. – И переоденься в них в комнате, пожалуйста. Все смеются, и Ханбин надеется, что ему не кажется, что небольшое напряжение, созданное им же, рассеивается. – Куда всегда исчезает Чжунэ? На часах – почти девять утра, Ханбин сонно ерошит волосы и удивляется – Чжинхван говорит, что Чжунэ уже ушел. – Домой, – улыбается тот. – А почему вы не живете вместе? – резонно спрашивает Ханбин. – Я не против, если дело во мне. Чжинхван продолжает улыбаться, но уже как-то криво. Он снова тыкается Ханбину лбом в плечо – этот жест уже становится синонимом какой-то неисправимой беспомощности. – Потому что Чжунэ – школьник, – говорит Чжинхван. – И его родители не будут счастливы, если он съедет. Ханбина как ударяет – и правда ведь, он еще учится в школе, он не может работать, чтобы оплачивать себе жилье, а поверить в доброго друга, готового поселить у себя бесплатно… ну вот ханбиновы родители на такое точно бы не купились. – Ты с ними знаком? – ему хочется обнять Чжинхвана, но тот сидит очень неудобно. – Ага, – он кивает. – Не думаю, что они от меня в восторге. – Но Чжунэ же каждый день здесь… – Пока каникулы – да. И возвращается рано утром, чтобы не подумали, будто он ночевал не дома. Ханбин качает головой. Он завидовал хёну раньше, но теперь понимает, насколько сложно для Чжинхвана это счастье. Не очень-то это справедливо. – Ну, осталось потерпеть всего год, – улыбается Чжинхван, словно стряхивая с себя это внезапное уныние. – Надеюсь, за этот год Чжунэ не передумает. Ханбин изворачивается и обнимает его, наконец. Чжинхван расслабляется и выдыхает ему в ключицы. – Если что, я его побью, – обещает Ханбин. Чжинхван глухо смеется и цепляется пальцами за футболку Ханбина. Немного истерично, Ханбин боится представить, как долго он это носил в себе. – Договорились, – говорит Чжинхван, поднимая голову. Ханбин смотрит на него так, сверху вниз, и думает, что за Чжинхвана правда будет готов каким-нибудь невероятным образом побить слишком разросшегося для школьника Чжунэ. Он целует его в висок, очень аккуратно, закрывает глаза. Волосы Чжинхвана пахнут терпким цитрусовым шампунем. Они сидят так довольно долго, не двигаясь, с губами Ханбина, прижатыми к виску Чжинхвана. Учёба начинается как-то слишком неожиданно, особенно если учесть, что Ханбин ее все-таки ждал. Он выползает из комнаты рано, ему хочется спать. Кофе не помогает, совершенно зря они с Чживоном вчера так долго играли. – Чёртов плейстешн, – бубнит Ханбин. Чжинхван, заходящий на кухню, фыркает. – Я же говорил, чтобы вы не сидели долго. Как будто это хоть раз с кем-то срабатывало. Ханбин идет в гостиную и толкает ногой одеяльный сверток, который, вообще-то, Чживон. Тот мычит и пихается в ответ. Ханбин приподнимает бровь и, раскинув руки, валится на него сверху. Чживон сдавленно ругается, но тут же втаскивает Ханбина в одеяло, заворачивает со всех сторон и прижимает к себе. – Еще пять минут, – не открывая глаз, говорит он. – Лежи и не дергайся. Ханбин рад бы дернуться, но его, видимо, парализовывает. По-сонному тёплый Чживон обхватывает его руками и ногами, дышит в ухо – и от этого Ханбину хочется закусить губу и закрыть глаза. Потому что ну как не реагировать вообще. Они с Чживоном за эту неделю вышли на нормальный уровень общения. Ханбин не убегал от него, а Чживон не лез к нему со скиншипом. Болтать и проводить время вместе было здорово, с Чживоном совершенно не скучно. Почти комфортно даже. И вот, видимо, за все дни без злосчастного скиншипа. Один, на обещанные пять минут, но именно из-за него Ханбину хочется заорать. Чживон дышит ровно, но не глубоко – просто дремлет. Он не двигается, не щекочет лицо Ханбина своими волосами, не тычется носом, не открывает глаза. Где-то за пределами одеяла звенит будильник – и только тогда Чживон приоткрывает один глаз. – Сейчас придет Чжинхван, – вздыхает он. – Надо тебя отпустить. Ханбин зачем-то кивает. Чживон разжимает руки и убирает ноги с Ханбина. Тот аккуратно выскальзывает из одеяла и идет в ванную, мимо Чжинхвана, который правда надвигается на Чживона с угрозами. Ханбин думает об этом весь день. Вообще, о чем именно «этом» – тот еще вопрос. Подумаешь, лишние пять минут в чужом одеяле, велика важность. И Чживон постоянно на всех руки-ноги закидывает, тоже ничего особенного. Утренний стояк, кстати, тоже не из ряда вон выходящая вещь, Ханбину ли не знать. Но всё это вместе становится какой-то огненной смесью в голове. Ханбин улыбается новым знакомым, а в голове один Чживон. Привязался же. Он ведь даже ничего не делал, ему явно тоже было неловко потом. Будь у него какой-нибудь подтекст, он точно дал бы Ханбину понять. Потому что вряд ли Чживон из тех, кто не пользуется возможностью, даже если есть угроза сломать всё. ...А вот если бы Чжинхван встречался с девушкой и не пускал в дом странных парней, всё у Ханбина было бы отлично в голове. Чжинхван приходит позже Ханбина. – Все в порядке? – уточняет он, замечая внимательный взгляд, с которым Ханбин на него смотрит. – У тебя когда-нибудь был выбор, с кем встречаться? – с порога вываливает Ханбин. Чжинхван застывает в одном неснятом ботинке. – Не понял, – говорит он. – Почему Чжунэ? – щурится Ханбин. – Почему не миленькая девочка? Чжинхван немного раздраженно поднимает брови и продолжает разуваться. – Претензии? – вызывающе спрашивает он, отставляя ботинки на полку для обуви. Разве что к себе, видимо. – Просто интересно, – вздыхает Ханбин. Чжинхван потирает переносицу и дергает головой, веля Ханбину идти за ним на кухню. – Иногда бывает так, что видишь человека – и тебе уже не важно, девочка он или мальчик, – терпеливо говорит он. – Тебе не важен его пол, а просто нужно, чтобы именно он был с тобой. Ханбин морщится. Ничего подобного он никогда не испытывал. Иногда ему даже казалось, что он просто будет с тем, кто захочет с ним быть, потому что, ну, он не очень коммуникабельный и не очень нравится окружающим, на самом деле. Он даже представить не может, что однажды посмотрит на человека и поймет, что никто не нужен больше, кроме него. Зато теперь он отлично может представить, что этим человеком может оказаться не только девушка. – Всё в порядке? – снова спрашивает Чжинхван, наклонив голову. Плохой тайминг, а так все в норме. – И тебе с ним не дискомфортно? – Ханбин не желает отпускать эту тему, потому что больше к ней возвращаться не собирается. – Было бы дискомфортно, я бы с ним не встречался, – резонно отвечает Чжинхван. Ханбин не знает, как выразить в словах то, что он хочет спросить на самом деле. Чжинхван смотрит на него насмешливо, от недавнего раздражения и следа не осталось, но такое вот явное понимание ханбиновых мук и молчание при этом – явно месть за неприятный момент. – Это же всё равно по-другому, – выдавливает Ханбин. – А ты, я смотрю, большой специалист, – фыркает Чжинхван. – Ты с чего внезапно так заинтересовался? Симпатичный мальчик в группе? Ханбин заводит глаза. Вот такого хёна он терпеть не может. – По-другому, – говорит Чжинхван, понимая, что Ханбин не собирается отвечать. – Но я бы не сказал, что хуже. Ханбин смотрит на него выжидающе. – Ты хочешь от меня подробности услышать, что ли, – неловко смеется Чжинхван. – Знаешь, я никому не скажу, если ты просто погуглишь. Я могу даже тебе ссылку скинуть на сайт с соответствующим видео. – Нет, спасибо, – теперь неловко Ханбину. – Прости, что так… – Не страшно, – Чжинхван гладит его по предплечью. – Потом ты тоже поймешь, что это за дурацкое чувство, когда нет вариантов больше. Ханбину очень этого хочется, на самом деле. Чтоб вот даже дышать тяжело было. Чживон не появляется почти две недели. За это время Ханбин вливается в учебу, заводит новых знакомых и планы на свободное время. Ему намного свободней, потому что нет больше неизвестности в виде того, как его примут в университете. Он звонит родителям и рассказывает, как всё замечательно, какой замечательный Чжинхвани-хён, как замечательно учиться и жить, в принципе, тоже замечательно. Чжинхван, сидящий рядом на диване, улыбается, а Чжунэ фыркает. Он теперь не приходит каждый день, но все равно довольно часто, и Ханбин каждый раз радуется как за себя, старается не мешать своей болтовнёй, пока сам Чжинхван не одергивает его. – Если нам будет нужно, мы уйдем, прекращай бегать. Поэтому сегодня у них снова спокойный вечер пятницы, когда все сидят в гостиной и слушают, как Ханбин радуется маме по телефону. Приходит Юнхён, приносит пиццу и Чживона. Не очень трезвого, сваливает его на диван. – Поймал по дороге, – объясняет Юнхён. Чжинхван хмурится и уходит на кухню – варить кофе. – Не люблю пьяного Чживона, – морщится Чжунэ и тоже уходит. Ханбин смотрит на Чживона с жалостью. Он тоже не очень любит пьяных людей, но вдруг что-то случилось. Поэтому он садится рядом и поправляет задравшуюся футболку Чживона, аккуратно убирает волосы с лица. Тот приоткрывает глаза и внимательно смотрит на Ханбина. А потом садится и обнимает его, перехватывая руками, сопя куда-то в ханбинов бок. – Если тебя стошнит на меня, тебе конец, – вяло грозится Ханбин. – Окей, – соглашается Чживон. Они сидят так, кажется, целую вечность – никто не спешит проверить, как они там. Чживон, наверное, засыпает, потому что хватка слабеет, а голова скользит вниз. Ханбин аккуратно подтягивает его повыше, укладывает его голову себе на колени и вздыхает. Чживон вздыхает тоже, эхом. – Противно? – тихо спрашивает он. – Было бы противно, я бы слился, как Чжунэ, – усмехается Ханбин. – Живой? – Не знаю, – смеется Чживон, его спина ходит ходуном. – Что праздновал? На этот вопрос Чживон не отвечает, просто вцепляется в колено Ханбина. Довольно неприятно, его пальцы неожиданно тонкие, ногти впиваются в кожу, словно он сдерживает что-то, о чем вообще нельзя говорить. Ханбину на пару секунд становится страшно, и он думает, что Чжинхван и помощники слишком уж долго варят кофе, могли бы и поторопиться. Ханбин осторожно касается рукой волос Чживона и гладит их, запутывает в них пальцы, пока цепкая рука на его колене не расслабляется, а сам Чживон – не закрывает глаза. – Всё хорошо будет, – зачем-то говорит Ханбин. Чживон кивает. Кофе появляется только еще минут через десять. – Вы на плантации его собирали, что ли, – язвительно шипит Ханбин, и Чживон на его коленях дурно смеется. – Вообще-то, мы подслушивали, – честно сообщает Юнхён, за что тут же получает подзатыльник от Чжинхвана. Ханбин пропускает это всё мимо глаз и ушей. Они усаживают Чживона, маленькими порциями вливают в него кофе. Через полчаса не самых умных торгов про «сам его пей – зато тебя не стошнит», всё успокаивается. Чжунэ включает телевизор, они долго спорят о том, что будут смотреть. Чживон сидит позади Ханбина, прислонившись к дивану. Он кутается в одеяло и выглядит все еще не очень трезвым и довольно помятым. Ханбин иногда косится на него, чтобы убедиться, что все в порядке. Включают какое-то музыкальное шоу, потому что никто не может решить, что именно хочет смотреть. Шоу не очень интересное, поэтому Чжунэ и Чжинхван довольно скоро уходят, выдав Юнхёну дополнительное одеяло – он может поспать в комнате Ханбина, если тот не против. Тот не против – завтра выходной, а уходить от Чживона пока не хочется. Ханбин предусмотрительно просит оставить ему половину кровати свободной, Юнхён хмыкает и кивает. Они с Чживоном продолжают смотреть шоу. Ханбин в какой-то момент даже действительно начинает следить за происходящим на экране. Пока сзади не раздается шорох, и Чживон, аккуратно подползая, не обнимает его одеялом. – В порядке? – нервно улыбается Ханбин. – Почти, – кивает Чживон, укладывая подбородок Ханбину на плечо. – Не против? Тот мотает головой. Ему тепло и в какой-то степени даже уютно, и пока он даже не чувствует ничего такого, из-за чего хочется убежать. Чживон сопит ему в изгиб шеи и пробирается руками под футболку, сцепляя их в замок на животе Ханбина. И вздыхает. Странный он. Непонятный и явно придурок. Но Ханбин дёргает губами, улыбаясь, и осторожно гладит его пальцы. – Всё правда хорошо будет, – снова говорит он. Что-то у Чживона случилось, и если Ханбин делает ему легче, то здорово, то почему бы и нет. Тот снова кивает и фыркает, обдавая шею Ханбина теплым воздухом. Воздух теплый, а мурашки по загривку бегут такие, будто по нему льдом прокатили. Они сидят так довольно долго. Ханбин думает, что ему все равно придется встать и уйти в комнату. Он бы с радостью просидел с Чживоном всю ночь, но ему, если честно, страшно, а если еще более честно, то неловко и не по себе. – А если не будет? – тихо спрашивает Чживон, и Ханбин сначала не понимает, к чему он. – А если не будет хорошо? – Ты ведь не один, – Ханбин подпихивает ему подушку под голову и укрывает одеялом. – Мы обязательно придумаем выход. Чживон хмыкает и закрывает глаза. Ханбин смотрит на него какое-то время, а потом уходит к себе, сдвигает раскинувшегося по кровати Юнхёна на край и ложится, думая о том, почему спать в одной кровати с Юнхёном ему нормально, а с Чживоном – даже в мыслях вообще нет. К полудню все разбредаются по домам, оставляя Чжинхвана и Ханбина убирать беспорядок. Чживон утром мрачен, но извиняется перед всеми за свое поведение. Он долго смотрит на Ханбина и улыбается, едва заметно. Тот кивает – всё в порядке. – Что с ним не так? – спрашивает он Чжинхвана, когда они остаются вдвоем. – С кем именно? – хмыкает тот. Ханбин смеется. В этой компании все странные, и правда, включая его самого. – С Чживоном. Чжинхван замирает и внимательно щурится. – В каком смысле не так? – уточняет он. – Такое ощущение, что он чего-то недоговаривает, – Ханбин чешет в затылке. – Вы давно знакомы? – Года три, наверное. Его привел Юнхён. По-моему, ему просто надоело присматривать за Чживоном одному. Ханбин удивленно смотрит на хёна. – Ты ведь в курсе, что у тебя очень подозрительные друзья? – спрашивает он, улыбаясь. – Да, спасибо, – смеется Чжинхван. – А Чживон… С ним сложно. Чжинхван щёлкает кнопкой чайника, и повисающая тишина заполняется шумом согревающейся воды. Ханбин не торопит – он видит, что Чжинхван думает, формулирует. Он всегда осторожен со словами, разумный хён. И если не послал спросить у Чживона, значит знает, что тот ничего не скажет. Он бросает в чашки по пакетику с чаем, наливает воды. Потом садится рядом и вздыхает. – Его родители живут в Америке, – говорит Чжинхван. – Он приехал сюда потому, что думал, что здесь ему будет легче. По крайней мере тут он свой. Даже с акцентом и путанием слов. Ханбин понимающе кивает. Он хмурится и трогает горячую кружку указательными пальцами. – Он живет с какой-то дальней роднёй, которая согласилась о нем заботиться. Иногда они не находят общего языка, поэтому Чживон приходит сюда. У него даже ключи есть, – хмыкает Чжинхван. – Его семья никогда не приезжала к нему, потому что ну бывает так – некуда приезжать. Проще ему их навещать. Чжинхван медленно пьет горячий чай и смотрит в стену за спиной Ханбина. – Он упёртый, этот придурок, – тепло улыбается он. – Любой на его месте вернулся бы назад, а он говорит, что должен доказать в первую очередь себе, что сможет. Но Юнхён говорил, что он очень скучает. Ханбин кусает себя за губу. Ему очень жалко Чживона, ему нужно вот прям сейчас найти его и обнять. – Чживон не плохой, – продолжает Чжинхван. – Просто я знаю, что он способен делать больно просто потому, что боится, что больно сделают ему. Мы с ним долго не могли нормально разговаривать, я почти год к нему привыкал. Без понятия, как Юнхён с ним так быстро нашел общий язык. И вот ты… И правда. Ханбину на самом деле кажется, что Чживон к нему тянется. Как-то по-неловкому, но все же. – Он учится или работает? – спрашивает Ханбин, потому что даже этого о Чживоне не знает. – Всё сразу, – улыбается Чжинхван. – Говорю же – упёртый. Хочет съехать, хочет быть самостоятельным, хочет гордиться собой. – Это ведь здорово, – Ханбину почему-то отлично. – Не очень хорошо меня слышишь, да? – улыбка Чжинхвана становится грустной. – Ему не нужна чужая гордость за него. Ему, если подумать, вообще особо никто не нужен. Он сам по себе. Наверное, когда он чего-то добьется, это поменяется, но знаешь, такие вещи быстро входят в привычку. Не будь у меня дивана специально для него, он и не приходил бы, наверное. А вот это совсем не здорово. Ханбин сам не очень коммуникабельный, но такое общение больше похоже на использование. – Не увлекайся им особенно, – Чжинхван сочувственно касается его руки. – Я всегда рядом, конечно, но Чживон бьёт больно и всегда в цель. Ханбина от этих слов и этого прикосновения бьет током. – Мне просто хочется его понять, – как можно безразличней говорит он. – Хорошо, – соглашается Чжинхван. – Фокусируйся на учебе. – Ладно, мамуля, – фыркает Ханбин. – Спасибо за разговор. Чжинхван кивает. Ханбин думает. Постоянно думает про слова Чжинхвана. Чживона снова нет, они на выходных болтаются вчетвером, это тоже здорово, но не хватает. Юнхён не трогает его, не смотрит в упор, не дышит в шею. Ханбин, наверное, головой повредился, но всегда ведь хочется того, что запрещают. У него нет ни одного контакта Чживона. Он не может написать ему в катоке, просто узнать, как дела. Если следовать логике Чжинхвана, Чживон появится, когда ему будет что-то нужно, даже если это что-то – просто место на диване в гостиной. Ханбин не выдерживает и тихонько спрашивает у Юнхёна, где работает Чживон, потому что тот забыл у них свои очки. Ничего лучше Ханбину на ум не приходит, Юнхён удивленно дергает бровями, а потом понимающе улыбается. – Он заканчивает около восьми и жутко бесится, когда его отвлекают, – говорит он, записывая на листке адрес кафе, где Чживон, оказывается, работает бариста. – Чжинхвану не скажу, – подмигивает он, и Ханбин так ему благодарен, что обхватывает ладонями его запястье и улыбается. Он идет туда после учебы. Кафе всего в четырех остановках от университета, Ханбин даже удивляется, как это он с одногруппниками на него не наткнулся еще. Он останавливается в нескольких метрах от входа и думает, что лучше, наверное, будет сделать вид, что случайно сюда попал. Поэтому он достает телефон и делает вид, что разговаривает, обсуждает домашку, и гремит дверями, как обычный посетитель, а не как тот, кому жутко страшно, на самом-то деле. Он заходит и осматривается, как и положено тому, кто пришел первый раз. Смеется несуществующей шутке и выбирает себе столик. До закрытия где-то минут сорок, вполне неплохой тайминг. Ханбин не ищет никого взглядом, потому что он не должен никого искать. Когда к нему подходит официант, он убирает телефон и, мило улыбаясь, просит латте и какой-нибудь десерт с шоколадом. Ханбин сидит в три четверти от барной стойки. Он не пялится на нее открыто, оттуда можно увидеть его в профиль. Если Чживон здесь, если он захочет поздороваться, он обязательно подойдет. Ханбину остается только ждать, копаясь в телефоне. – И чего ты здесь делаешь? На стул напротив него садится Чживон. Ставит перед ним кофе и шоколадный торт и улыбается. На нем белая узкая рубашка с подкатанными рукавами и черный фартук. Выглядит он, если честно, просто отлично. – Вот это да! – максимально искренне удивляется Ханбин. – Я тут учусь недалеко. Это даже почти правда. Чживон кивает и подпирает щеку рукой, смотря на него. – Если скажешь, что я варю плохой кофе, я тебя ударю, – смеется он. Ханбин усмехается, и, делая преувеличенно испуганные глаза, пробует кофе. – Бить не придется, – мягко улыбается он. – Отличный кофе. Чживон довольно кивает. – Я заканчиваю через полчаса, – говорит он, вставая. – Если у тебя есть время… – Конечно, – отвечает Ханбин. – Я подожду. Чживон уходит, а Ханбину хочется опустить голову на руки, потому что сердце колотится как сумасшедшее. Но он держит лицо, медленно пьет кофе и ест торт, не ощущая вкуса ни того, ни другого. Пока Чживон сидел напротив, вкус был, а теперь осталась какая-то дурацкая паника. Что он здесь делает? Почему он не слушает Чжинхвана, который умнее? Что ему, если уж на то пошло, вообще нужно от Чживона? – Идем, пока меня не заставили делать уборку, – Чживон трогает его за плечо. – На счет забей, я сказал, что ты со мной. Ханбин рассеянно кивает. Они идут по улице в сгущающихся сумерках. Молчат, потому что ни один, кажется, не знает, о чем говорить. – Тебя давно не было, – произносит Ханбин, потому что это самое логичное из приходящего к нему в голову сейчас. – Скучаешь? – усмехается Чживон. Ханбин пожимает плечами. Это можно понять как угодно, и Чживон убирает улыбку. – Я был занят, – вздыхает он. – Ну и любое общение нужно дозировать. – А мы ходили в кино, классно было, – улыбается Ханбин. – Мешали с Юнхёном смотреть, а потом Чжинхван на нас ругался. – Юнхён отличный, – не в тему говорит Чживон. – Он сегодня к нам собирался, вроде. Не хочешь прийти? Чживон кусает губу. – Нет, наверное. – Очень занят? – хмыкает Ханбин. – Чудовищно, – зевает Чживон. – А ты? – Как видишь, тоже, – Ханбин разводит руками. – Тогда идем. Он хватает Ханбина за запястье и тащит за собой. Они сворачивают в переулки, бесконечные, Ханбин понятия не имеет, где они, и если это смешная шутка, и Чживон его сейчас тут бросит, он никогда ему этого не простит, никогда. Но Чживон не бросает – уже скоро он останавливается у трехэтажного дома, смотрит сначала наверх, а потом на Ханбина. – Высоты боишься? – спрашивает он. Вообще-то да, очень боится, но как-то не круто признавать это, поэтому Ханбин мотает головой. – Тогда вперед. Чживон кивает на пожарную лестницу. – Сдурел, что ли? – выдыхает Ханбин. Чживон цокает языком и хватается за металлическую перекладину, подтягивается и влезает на лестницу. – Ну и стой тут до посинения. Ханбин вспоминает все синонимы к слову «придурок», но лезет следом. Он старается не смотреть вниз и не считать перекладины под руками, а еще не думать, что потом придется спускаться. Они вылезают на крышу, и Ханбин понимает. Понимает больше про этого парня, чем должен был. Чживон вытаскивает откуда-то футон и плед. – Сдашь кому-нибудь – ударю. – Я уже понял, что ты очень хочешь меня избить, – бурчит Ханбин. Чживон тихо смеется и падает на футон. – Здесь достаточно мало света, чтобы были видны звезды, – объясняет он. – Сядешь? Ханбин садится рядом и задирает голову. У Чживона есть тайное убежище, о котором он никому не рассказывает. И он пускает туда Ханбина. Словно показывает ему свою слабую сторону. Это много, куда больше, чем Ханбин может молча выдержать. – Спасибо, – говорит он. Чживон смотрит на него сначала удивленно, а потом улыбается, понимает. – Мне все чаще кажется, что с тобой мне нечего терять, – хмыкает он. – Ты даже пьяным меня видел уже, и вот в фартучке этом дебильном. – Не дебильном, – говорит Ханбин. – Тебе идет. – Звучит, как оскорбление, – смеется Чживон и пихает его плечом. Ханбину неловко и он косится на него. Тот ловит его взгляд и подмигивает. – Не воспринимай всё так серьезно, – улыбается Чживон. Они лежат молча. Темнота становится гуще, Ханбин даже думать не хочет, как в этой темноте будет спускаться по жуткой лестнице. Пока над его головой звезды, их такая прорва, что глаз не хватает. Ощутимо холодает, и Чживон накидывает на Ханбина половину своего пледа. – Еще немного – и пойдем, – говорит он. – Замерз? Ханбин пожимает плечами. Чживон ловит его за руку и тянет на себя, засовывая холодные руки Ханбина себе под толстовку. Ханбин уже не видит звезд, потому что перед глазами только шея Чживона, но это, в каком-то смысле, не худшая альтернатива. Чживон обнимает его ноги своими и тихо смеется, выдыхая через нос. Ханбину до идиотизма удобно. Он не двигается, потому что если начнет устраиваться, это будет означать, что он не против пролежать так еще долго, а он против, очень против. Он хватается пальцами за майку Чживона и с ужасом понимает, что она с этими кошмарными вырезами, и он сейчас царапает ногтями чживоновы бока. Тот отстраняется и с интересом смотрит на Ханбина. – Промазал, – зачем-то объясняет тот. Чживон снова смеется, берет руки Ханбина, холодные пуще прежнего, и засовывает их себе под майку. – Так удобней? В этом вопросе почти нет ехидства. Такое ощущение, что он просто испытывает Ханбина на прочность, выясняет тот порог дозволенности, достигнув которого Ханбин заорет и сбежит. Но тот лишь обреченно вздыхает и расслабляет ладони у Чживона на груди. Кожа у него теплая, и Ханбину скорее приятно, чем нет. И его холодные руки – как месть за усмешки. Чживон вздрагивает каждый раз, как Ханбин меняет положение пальцев. – Плохая была идея, – тихо бубнит он себе под нос, Ханбин слышит это и смеется. – Пойдем уже домой, – говорит он. Молчание повисает такое, что его можно чем-нибудь разрезать. – Так себе формулировка, – Ханбин неловко гладит Чживона по груди. – Пойдем к нам? По тебе все скучают. Чживон сжимает губы. – Есть подозрение, что ты говорил про меня с Чжинхваном, – щурится он. Ханбин привстает, опираясь о грудь Чживона. Майка у того задралась так, что Ханбин может видеть его пресс. – А если и говорил? – хмурится он. Чживон садится, перемещая руки Ханбина себе на бока. – Зачем? От этого неразрываемого контакта с его кожей руки у Ханбина огнем горят. – Потому что ты молчишь, – пожимает он плечами. – Не делай так, – цокает Чживон. – Уже бесит. Ханбин вздыхает. Он подается вперед, наклоняя голову на плечо Чживона, перехватывает его крепче. Тот вздрагивает от неожиданности, но молчит. – Никто не желает тебе зла, – говорит Ханбин. – Мы правда по тебе скучаем, а ты ведешь себя как придурок. Мы ведь твои друзья. – Уверен? – усмехается Чживон. – И много ты обо мне знаешь, друг? Ханбин выпрямляется и закусывает губу. – Хотел бы больше, – честно отвечает он. Чживон, кажется, теряется. Он опускает глаза и вздыхает. – Ладно, идем, – он вытаскивает руки Ханбина из-под майки и сжимает его пальцы. – Если придем слишком поздно, Чжинхван нас съест. Чжинхван смотрит на них обоих и улыбается. – Молодец, что пришел, – говорит он, обнимая Чживона. Тому, кажется, неловко. – Но еще раз придете так поздно в будний день, вам обоим не жить, – Чжинхван угрожающе тычет в каждого пальцем. Ханбин опускает голову и смеется. Это самый смешной режим Чжинхвана – режим мамочки. Он не прекращает смеяться, когда Чжинхван отправляет их на кухню и демонстративно уносит джойстики к себе. – Пффф, я всегда могу забрать их, чего я там не видел, – противно улыбается Чживон. – Уверен? – полуголый Чжунэ дергает бровями, приобнимая Чжинхвана за плечи. – Уже нет, – сдувается Чживон. Ханбин не может перестать смеяться. Еще немного – и взлетит к потолку, как воздушный шарик, так ему легко. Чжинхван и Чжунэ уходят к себе, а он с Чживоном сидит на кухне. – Знаешь, чего я всегда боялся, когда ночевал тут? – Чживон говорит с набитым ртом, он, кажется, торопится. Ханбин вопросительно дергает головой. – Услышать что-нибудь, понимаешь? – фыркает тот. – Стон какой-нибудь или любой звук, который заставит меня представлять, как Чжунэ натягивает Чжинхвана. У Ханбина резко пропадает аппетит. – Ну спасибо, блин, – ворчит он, отодвигая тарелку. Чживон ржет. – Ты спишь через стенку от них – неужели ни разу не слышал? Ханбин трет лоб. – Ну пару раз было, – неохотно говорит он. – Но я просто включал музыку в наушниках. – И не представлял? Конечно представлял. Ерзал, не находя себе места, пытался заснуть скорее, думая чуть ли не о расчленёнке, чтобы только не возбудиться. – Может быть, – вздыхает Ханбин. Чживон довольно смеется. Ханбину странно. У них сегодня было несколько довольно двусмысленных моментов, и он не знает, что о них всех думать. Они моют посуду, потом желают друг другу спокойной ночи. Но проходит полчаса – и Ханбин все еще не спит, сидит на своей кровати, перебирает в пальцах провод от наушников. У Чживона гладкая теплая кожа, и Ханбин не должен бы думать о ней сейчас. Он касается своей шеи и думает, как бы это ощущалось, коснись ее Чживон. Плоскости поменялись всего за несколько недель. Ханбину почти больно думать о нем, но и не думать не может, словно его мозг решил зациклиться. Он не слушает даже Чжинхвана, хотя тот довольно четко предупредил о том, что будет больно. Ханбин сейчас примерно на той стадии, когда кажется, что всё равно, он сможет справиться, если правда будет больно. Его всемогущая память сможет избирательно вычеркнуться. Он не слышит, как открывается дверь его комнаты, но по тому, как проседает кровать, он понимает, что не один. Ханбин вытаскивает наушники из ушей и поворачивается. - За стеной трахаются, а ты сидишь задумчивый? – усмехается Чживон. – Странный ты. Ханбин потирает шею и криво улыбается. – Тоже не спится? – Ну у меня нет наушников, мне придется ждать, пока они закончат, – Чживон наблюдает за его рукой. – Подумал, может, ты составишь мне компанию. Вообще-то, у Ханбина есть резервный плеер и комплект наушников. Но он об этом не говорит, а просто кивает. – Можем посмотреть что-нибудь, – предлагает он. – Атмосфера этой квартиры располагает только к порнушке, – тихо смеется Чживон. – Но давай, что угодно, а то у меня голова скоро взорвется. Вообще, сегодня как-то особенно громко. Ханбин морщится, но понимает – это дом Чжинхвана, он может делать, что хочет, к тому же все и так знают, чем они с Чжунэ занимаются за закрытой дверью, детей тут нет… ну кроме самого Чжунэ, но за такую шутку можно огрести. Ханбин включает ноутбук запускает в плейлист все видеоклипы, которые у него есть. Там нет долгих провисов, поэтому вполне возможно, что им удастся даже уснуть. Чживон удобно устраивается под его одеялом. Ему не очень интересно то, что на экране, зато очень интересен Ханбин. И тому хочется заорать, потому что странный вечер становится, видимо, странной ночью. Ханбин забирается под одеяло и подвигает подушку. Он правда собирается заснуть в ближайшее время, потому что вставать рано. Чживон придвигается ближе и обнимает Ханбина. Это уже почти привычный жест, но сейчас в нем осторожность и что-то другое, чего Ханбин и хочет, и боится. Во всем, вообще во всем вина Чжинхвана. Даже в том, что Чживон сейчас сидит в его кровати. Когда между клипами возникает пауза, ее заполняет сдерживаемый, но все же стон из-за стены. Чживон сжимает пальцы на колене Ханбина. Тот сам внутри – будто с натянутой струной. Того и гляди рванет. – Жесть, – вздыхает Чживон. Ханбин кивает. Он бы сейчас не отказался оказаться на той крыше снова, потому что там было классно и никто не стонал. Чживон перехватывает его руку своей и кладет себе на живот. Ханбин закусывает губу, но не дергается. Чживон расценивает это абсолютно верно, поэтому берет вторую руку Ханбина и кладет себе на шею. Ханбин неловко шевелит пальцами. У Чживона — острые ключицы, поэтому Ханбин проводит по ним и зачарованно наблюдает, как Чживон прикрывает глаза и немного откидывает голову. Он снова тянет Ханбина на себя, но сейчас в этом нет ничего дружеского. Ханбин лезет руками под футболку Чживона, устраивается удобно и замирает. Чживон задирает его майку на спине и проводит пальцами по позвоночнику. Это настолько здорово, что Ханбин приоткрывает рот и рвано выдыхает. – Прямо сейчас ты можешь меня остановить, – шепчет Чживон. По его взгляду Ханбин понимает, что даже если заорет на весь дом, его это не спасет. Поэтому он упрямо мотает головой и говорит: – Не хочу. Чживон усмехается и сбрасывает Ханбина с себя, переворачивая его на спину и нависая сверху. – Чего не хочешь? – спрашивает он, почти касаясь губами ханбинова уха. Того пробивает дрожь. – Не хочу останавливаться, - выдавливает он. Чживон смотрит на него и приближается, неотвратимо, как цунами. Ханбин не слышит ни звука, ему закладывает уши, пока он просто смотрит на Чживона. А тот достигает цели, целует его. Ханбин цепляется за его футболку и хмурится. Вот теперь всё по-настоящему. Он на самом деле целуется с Чживоном. Тот ведет ладонью по горлу Ханбина, толкается языком в его рот. Мокро, пошло, очень нравится. Ханбин поддается, открывает рот и старается отвечать, копируя то, что делает Чживон, чтобы тот не подумал, что это, по идее, первый поцелуй в ханбиновой жизни. Чживон одобрительно мычит, приподнимаясь, разрывает поцелуй, чтобы снять с Ханбина майку. Ведет руками по его груди, задевая соски, тепло проводит по бокам и притягивает Ханбина к себе, заставляя того сесть. Ханбин нервно улыбается, а Чживон убирает волосы с его лица. Это настолько нежно, что Ханбин задыхается и подается вперед, снова целуя его. Жадно, стукаясь зубами. Неловко тянет край футболки вверх, сдергивает ее, лохматя Чживону волосы. Он красивый. Тепло улыбается, и нет ничего неправильного, кажется. То есть, рано или поздно это произошло бы. С того самого вечера, когда он упал на кровать Ханбина и пожал ему руку. Прям тогда он начал пробираться под кожу, заставлять думать о себе постоянно. Чживон целует его шею, а Ханбин закрывает себе рот рукой, чтобы не вздыхать слишком громко. Он проводит ногтями по спине Чживона, отмечая, как тот вздрагивает. Чживон толкает его на кровать, запускает руку ему в трусы и сжимает член. Ханбин кусает себя за палец и сводит брови на переносице, потому что черт бы побрал пальцы Чживона. Тот довольно хмыкает и наклоняется над Ханбином, наблюдает за тем, как меняется выражение его лица. Он медленно дрочит ему, а Ханбин на полном серьезе думает, как жил раньше без этого. Без руки Чживона на своем члене, в смысле. На пальце, который закусывает Ханбин, утром будет гематома, но выбора у него особо нет. Чживон тянет его за руку и облизывает многострадальный палец, смотря прямо на Ханбина. Посасывает его, фалангу за фалангой, и Ханбин не может оторваться от этого зрелища. Он сильно вздрагивает и выгибается, кончая Чживону в руку и с силой сжимая губы. Тот стягивает с него трусы и улыбается. Вовремя, конечно. Ханбин фыркает и тянется к нему. Рука у Чживона липкая, тот собирается вытереть ее об одеяло, но Ханбин ловит ее и со всем опытом, полученным из порно, проводит языком по пальцу. Чживон замирает, наблюдая за тем, как Ханбин слизывает собственную сперму с его руки. – Боже… – бормочет он. Ханбин доволен. Ему не нравится быть единственным, у кого сносит крышу от каждого движения Чживона. Поэтому он облизывается и целует его. Аккуратно тянет за резинку шортов, ведет пальцем вниз, подцепляет резинку трусов и замирает. Думает. Глупо, конечно, раздувать большое дело из того, что сейчас он прикоснется к члену другого парня, после того, как сделал уже с этим парнем много чего из того, о чем даже не думал, но Ханбину это нужно. Пара секунд, просто зафиксировать в памяти и улыбнуться. Ему нравится, что у Чживона стоит на него. На нескладного Ханбина, который не очень знает, что делать и как целоваться. Поэтому когда Чживон с тихим стоном кончает, Ханбин впивается ему в губы, кусает, понимая, что завтра хоть какой-то след, но останется. Чживон совершенно не стесняется своей наготы. Он проходится по комнате, находит в шкафу полотенце и возвращается к Ханбину. Аккуратно вытирает внутреннюю сторону его бедер и улыбается. Ханбину хочется натянуть одеяло себе на голову, потому что неловко, но он все равно смотрит на то, как Чживон приводит себя в порядок. – А неплохой способ не слышать, как стонет Чжинхван, – фыркает Чживон, забираясь под одеяло. Ханбин лупит его по плечу, а потом обнимает. Способ правда неплохой, но нужно будет проснуться раньше Чжинхвана, чтобы одеться. Сейчас на это сил вообще нет. Чживон целует его в висок. Ханбин долго выдыхает воздух и улыбается. Чжинхван смотрит очень подозрительно. Ханбин бегает от него всю неделю, но сейчас ему не скрыться – выходной, у них совместные планы, и Чживон обещал прийти. – Я так понимаю, ты меня не послушался, – без прелюдий начинает Чжинхван. – Ты правда хочешь говорить сейчас? – Ханбин цепляется за последнюю возможность сбежать, смотря на часы. – Нам скоро выходить. – Мне прижать тебя к стене, чтобы ты поговорил со мной, наконец? – усмехается Чжинхван. Ханбин вздыхает. – Да, не послушался. И не очень жалею, если честно. – Он тебе настолько нравится? На этот вопрос Ханбин уже ответил самому себе. Да. И масштабы этого «настолько» Чжинхван не может даже представить. – Тогда почему вы скрываетесь? А вот на этот вопрос Ханбин отвечать не хочет. По идее, они же все друзья, чего такого-то. Рассказали, получили чужие радости – и можно трогать друг друга, как Чжинхван с Чжунэ. Но Чживон против. Он качает головой и вздыхает. Ханбин не понимает, почему. Он же не с родителями его знакомить хочет. – Не напорись на его вторую сторону, Ханбини, – говорит Чжинхван. – Я буду очень рад, если у вас все будет хорошо. Но если нет – Чживону не жить, серьезно. Ханбин знает. И боится этого. Если у них не срастется, Ханбина не вычеркнет никто, а вот Чживону помашут ручкой. Ханбин не хочет этого, ему вообще страшно даже подумать, что однажды Чживон скажет, что они должны расстаться. Или не скажет, а просто исчезнет. Они все вместе идут в кино. Рука Чживона – на пояснице Ханбина, и тот улыбается так, что всем и без объяснений всё понятно. Чжинхван смотрит встревоженно, но не напрягает. В темноте зала они держатся за руки, переплетают пальцы. Чживон наклоняется к уху Ханбина и шепчет что-то про фильм – Ханбин ни слова не слышит, не в этом смысл. Смысл в губах Чживона, касающихся его, и в том, что тот облизывает мочку его уха. Ханбину плохо и хорошо одновременно, он сжимает пальцы Чживона и с трудом удерживается от того, чтобы закрыть глаза. Потому что рядом сидит внимательный Чжинхван, который явно потом не упустит случая укоризненно посмотреть на Ханбина. – Останешься сегодня? – едва слышно шепчет Ханбин. – Чжинхван же явно в курсе? – так же тихо хмыкает Чживон. – У него нюх на такие вещи, видимо, – вздыхает Ханбин. – Значит, мне можно будет не притворяться, что я буду спать на диване. Ханбина от этой фразы перекрывает всеми эмоциями сразу, он закусывает губу и снова сжимает пальцы Чживона. Тот смотрит с любопытством, но ничего не спрашивает. – Не понимаю, почему младшие в этом доме не мы, но посуду приходится мыть именно нам, – бухтит Ханбин. Чжунэ дергает бровью и улыбается. – Потому что когда ты встречаешься с Чжинхваном, это прибавляет тебе года, – фыркает Чживон, вытирая тарелки. Ханбин смеется, пока Чжинхван лупит Чживона полотенцем. – Не засиживайтесь слишком долго, детки, – говорит Чжунэ, потягиваясь. – Завтра выходной, – цокает Ханбин. – Не засидимся, – улыбается Чживон, перевешивая руку через шею Ханбина и дёргая бровями. Чжунэ приоткрывает рот от удивления и говорит: – О! Чжинхван качает головой. – Ты знал? – спрашивает у него Чжунэ. – Посмотри на красного Ханбина и скажи, кто бы не понял, – вздыхает Чжинхван. Ханбин и правда красный, потому что только сегодня утром они говорили об этом. И только сегодня утром он об этом переживал. А сейчас вон как – его обнимает за шею его собственный парень, по-настоящему. – И как вас угораздило? – насмешливо спрашивает Чжунэ. – Просто Чжинхван слишком громко стонет, – в тон ему отвечает Чживон, за что получает полотенцем по лицу. – Отлично, это еще и я виноват, как здорово, – ехидно говорит Чжинхван, косясь на Ханбина. Тому очень не по себе, но и здорово тоже, потому что слишком много всего внутри, из-за чего хочется улыбаться. А потом Чживон пропадает. Не отвечает на звонки, не приходит и даже не выходит на работу, Ханбин узнавал. Ханбину страшно до чёртиков, он не может сосредоточиться на учебе, вообще ни на чем, даже на сочувственных взглядах Чжинхвана. Кажется, если бы тот сказал что-то типа «я предупреждал», Ханбин бы взорвался. Но Чжинхван молчит, и от этого, если честно, совсем не легче. Ханбин не забывает ходить на пары, даже записывает что-то, а потом несется в кафе, где работает Чживон, чтобы услышать, что того сегодня снова нет. Наверное, Ханбина считают там каким-то дурным чживоновым фанатом, но у того нет больше способов узнать, что случилось. На самом деле, Ханбин почти уверен, что. Чживон испугался. Если сложить вместе те слова Чжинхвана про то, что он одиночка, и тот факт, что их с Ханбином отношения развиваются постепенно, но абсолютно серьезно, то получается один испуганный Чживон и один совершенно растерянный Ханбин. Так себе результат. Юнхён тоже ходит вокруг Ханбина на цыпочках. Он узнавал – Чживон и дома не появлялся. Юнхён совершенно уверен в том, что ничего опасного для жизни не случилось, просто у кого-то не очень с головой. Ему жалко Ханбина, тот слишком искренний и слишком переживает. Ханбин кивает на всё, что ему говорят, и уходит к себе. Он ложится на кровать, сворачивается в беззащитный калачик, подтягивая колени к подбородку, и закрывает глаза. Так некстати перед глазами встают картины десятков ночей, когда Чживон заставлял его кусать губы и пальцы, чтобы не кричать. Всё же было хорошо. Что за ерунда. Ханбин мается еще неделю, ждет. Чжинхван предлагает забить и забыть, с Чживоном сразу все было ясно, он тот, на ком смело можно поставить крест. Да, больно, но если продолжать культивировать эту боль, то станет только хуже. Ханбин очень любит Чжинхвана. До невозможности любит, он самый лучший хён на свете, но сейчас Ханбин устал. От всего вообще. Страдать устал тоже. Нет, он не хочет отпускать. Но и ждать смысла уже нет, в конце концов, осталось еще одно место, о котором знает только он. И где только такой придурок, как Чживон, может прятаться. На улице уже темно, Ханбин вообще не уверен в том, что найдет дорогу. Хотя даже если ему придется залезть на каждый дом в поисках одного труса, он пойдет на это. Просто потому, что если он услышит, как Ким Чживон своим собственным ртом говорит ему «я не хочу больше с тобой встречаться», Ханбин поймет. И его отпустит. А сейчас просто ерунда какая-то. Он доходит до кафе Чживона, на всякий случай заглядывает внутрь, чтобы убедиться, что его все еще нет. Ханбин вспоминает их маршрут – так ему проще. Не то чтобы он был особо внимательным, просто память на места, которые уже проходил, у него куда лучше. Он сворачивает в переулок и идет. Ему страшновато и холодно, он оттягивает рукава у толстовки и обнимает себя. Здесь свернуть, а здесь, вроде, прямо. Ханбин не позволяет себе даже на секунду задуматься о правильности маршрута – он верит, что найдет дорогу подсознательно, а если начнет сомневаться, обязательно заблудится. И он находит. Знакомая лестница, заставившая пережить с десяток неприятных минут, но сейчас он ей рад как никому. Ханбин забирается на крышу и понимает, что был прав. Он горько усмехается и идёт к расстеленному футону, на котором, конечно же, нет никакого Чживона. – Серьезно, – говорит Ханбин. – Я нашел сюда дорогу не для того, чтобы ты продолжал от меня прятаться. Чживон выходит из-за выступа и замирает в паре метров от Ханбина. Выглядит он не очень. У Ханбина всё сжимается, ему хочется сорваться с места и обнять его, но он должен держать лицо, хотя бы сейчас. Чживон смотрит на него и хмурится. Не говорит ни слова. Ханбин вздыхает и опускает глаза. – Почему? – спрашивает он. Чживон трет лоб и подходит ближе. Он садится на край футона, и Ханбин может видеть только его спину, согнутую, слишком драматичную. – Я приехал сюда один, – тихо говорит Чживон. – Мне не была нужна ничья помощь. Я не хотел возвращаться обратно потому, что это сделало бы меня размазнёй – замахнулся на серьезные перемены и не справился. Ханбин кивает. Эта часть истории ему знакома. – Друзья мне тоже были ни к чему, и если бы не вездесущий Юнхён, я бы не познакомился с Чжинхваном и Чжунэ… и с тобой. Ханбин дергает губами. Улыбка неуместна, особенно такая грустная, от нее только хуже всё. – И я все испортил? – спрашивает он. – Нет, – Чживон мотает головой. – Но из-за тебя я зависим. Я не могу быть один, не могу доказать себе, что способен на что-то. Ханбин буквально не верит своим ушам, не верит, что слышит то, что слышит и что рот Чживона на полном серьезе произносит это. – Ты совсем тупой? – широко улыбается Ханбин. Он подсаживается ближе и касается спины Чживона. Тот крупно вздрагивает и оседает. – Даже это делает меня зависимым, – бормочет он. – Но зависимым от меня! – говорит Ханбин. Он укладывает обе ладони на спину Чживона и проводит ими по мягкой ткани толстовки. Он очень скучал по этому, по тому, что может прикоснуться к Чживону и получить прикосновение в ответ. – Я знаю, что ты хочешь много чего себе доказать, – говорит Ханбин, прижимаясь к его спине. – Но почему бы тебе не доказать себе, что ты многого стоишь, если рядом есть еще люди. Если рядом есть я. Чживон хмыкает. – Если я тебе не нужен, я уйду, – серьезно говорит Ханбин. – Но ты сам должен мне это сказать. Твой побег пока говорит о том, что ты просто боишься, а не о том, что я тебе не нужен. Чживон поворачивается в его руках. Его волосы растрепаны, он не смотрит прямо. – Конечно нужен, – вздыхает он, утыкаясь лбом в лоб Ханбина. – Но я проблемный. – А то я не понял, – фыркает Ханбин. Он гладит Чживона по щекам, целует лоб, скулы, добирается до губ и улыбается. – Пойдем уже домой, – шепчет он. Чживон криво улыбается. – Я серьезно, – говорит Ханбин. – Пойдем домой с твоим чемоданом. Будем жить в одной комнате, чтобы ты привык к тому, что теперь не один, но все равно сможешь многого добиться. – Соседи у тебя шумноватые, – хмыкает Чживон. Ханбин смеется. Он должен смеяться, потому что иначе позорно заревет. Слишком много накопилось за эти дни. Он поднимается и тянет Чживона за собой. – Чжинхван меня убьет, да, – это не вопрос, Чживон просто уточняет. – Даже не сомневайся, – Ханбин обнимает его. – Буду защищать как смогу. Чживон улыбается. А Ханбин думает, что Чжинхван явно будет в бешенстве. Наверное даже подключит Чжунэ. А потом и Юнхёна. И каждому придется объяснять, что Чживон не сволочь и мудак, а самый лучший на свете. Но Ханбин вынес спуск с третьего этажа по пожарной лестнице – уж всё остальное ему точно по плечу. Потому что рука Чживона в его руке, и со всем они справятся. И потому что из-за Чживона Ханбину даже дышать тяжело.