Double Blue

1916 год.       Всё началось в самый обычный, ничем не примечательный день. Всё те же низко нависшие над городом серые тучи, всё тот же противно моросящий холодный дождь, всё то же паршивое настроение - ничего нового. Так можно было бы сказать, если бы не одно маленькое "но", которое всё же сумело выделиться из этой серой массы каждодневной обыденности. Я не знал даже, хорошо это или плохо, ведь до этого дон никогда и никого не вызывал к себе раньше назначенного срока, и я без понятия был, чем это может для меня обернуться. Хотя, будучи его "правой рукой", я не должен удивляться - мне по статусу положено видеться с ним намного чаще других, и ничего в этом странного, наверное, нет.       Так же, как и весь периметр дома босса, дверь в его личный кабинет с обеих сторон охраняется парой амбалов в деловых черных костюмах, в любой момент готовых вытащить заранее припрятанный револьвер и при малейшем неверном движении вышибить тебе мозги. Обычно так поступают с нарушителями омерты, с предателями. - Вызывали, господин Чон? - беззвучно прикрыв за собой дверь, я всё же вошел, прикусывая нижнюю губу. Напротив меня стоял большой стол, за которым и сидел дон, откинувшись на спинку стула и держа в правой руке хрустальный бокал, явно с каким-то далеко не дешевым алкоголем. Он кивком указал на стул напротив, приглашая сесть, что я и сделал. Господин Чон выдержал интригующую паузу, после чего наконец-таки заговорил. - Перейду сразу к делу. Ты и сам прекрасно понимаешь, что ты лучший в своём деле, поэтому доверить такое я могу только тебе. Знакомься, это Чонгук - мой сын, - босс поставил полупустой бокал на стол и рукой указал на стоящий справа от него диван. Я перевёл взгляд на юношу с виду лет шестнадцати, на которого почему-то сразу не обратил внимания. Он был в таком же черном костюме, с аккуратно уложенными волосами, совсем не похожий внешне на своего отца, - Он ни разу в жизни кольт в руках не держал. Научи его всему, что умеешь сам. Ты ответственный, Джин, я знаю, у тебя получится, - со стороны дивана послышался скептический смешок, снова привлекая моё внимание. Чонгук поднялся со своего места, уверенно направляясь в мою сторону. С каждым шагом удавалось рассмотреть его более детально.       Первый - ниже меня ростом, слишком хрупкого телосложения для наследника мафиозной группировки.       Второй - пухлые алые губы растянуты в самодовольной улыбке, но розовый румянец на щеках всё же выдаёт смущение.       Третий - пушистые ресницы, и бездонные чёрные глаза, глядящие в самую душу.       Четвертый - и он уже стоит напротив меня, приветственно протягивая руку, а я, вместо того, чтобы пожать её в ответ, вслушиваюсь в собственное учащённое сердцебиение. * * *       С этим ребёнком было невероятно легко, причём во всех смыслах. Мы с ним отлично сдружились за какие-то недели три, он был прост в общении, сам шёл на контакт, постоянно что-то рассказывая, шутил и заразительно смеялся, но, при необходимости, умел вовремя остановиться и с полной серьёзностью оценить происходящее. В плане обучения он запросто схватывал на лету, запоминал всё с первого раза, хоть и задавал много вопросов. И я бы солгал, если бы сказал, что мне не нравилось на них отвечать.       Каждый день почти двадцать четыре часа в сутки мы с ним были вместе. Мне нравилось наблюдать за Чонгуком, всё лучше узнавать его, слушать забавные истории и чувствовать не себе его заинтересованный, внимательный взгляд, когда я не спеша ходил туда-обратно вдоль комнаты, рассказывая всё самое необходимое, что может пригодиться ему в будущем из того, что я знал сам. Он был начитанным ребёнком, и на досуге с ним всегда было о чём поговорить, он умел поддерживать любой разговор, даже если не разбирался в этом совсем. Никогда бы не подумал, что мне может быть настолько интересно вести дискуссию с человеком на пять лет младше меня. Никаких возрастных барьеров не было, только свободное общение на равных.       Как оказалось, в оружии Чонгук на самом деле разбирается очень даже неплохо, может запросто разобрать и самостоятельно собрать кольт, просто стрелять еще не доводилось. И сегодня я решил предоставить ему такую возможность, взяв с собой в самую чащу леса, чтобы на практике закрепить его умение владеть оружием. - Нет, Чонгук, держи руку выше, - опираясь спиной на толстое дерево, я переводил взгляд с мишени на младшего, внимательно наблюдая за каждым его действием, - Не прижимай её к себе, - на деле всё оказалось немного хуже, чем изначально предполагалось, - Ты слишком напряжён, расслабься, - оттолкнувшись от дерева, я подхожу к Чонгуку, вплотную вставая сзади него. Одну руку опускаю ему на талию, таким образом не позволяя сдвинуться с места, а вторую кладу поверх его руки, что держит револьвер, прицеливаюсь и пальцем Чона нажимаю на курок, попадая точно в центр круга, - Вот так, - обжигающий шёпот в область шеи, и я чувствую, как младший замер, напрягся всем телом, и как биение собственного сердца набирает обороты, ускоряясь с каждой секундой. Он так приятно пахнет.       Нет, так нельзя. Это неправильно.       Взгляд непроизвольно скользит по бархатной белоснежной коже на шее Чона. Слишком близко. Я прикрываю глаза, делая глубокий вдох, и отстраняюсь, отходя на несколько шагов назад. - Попробуй сам, - как ни в чём не бывало подбадривающе улыбаюсь, игнорируя непонятно откуда взявшуюся дрожь в кончиках пальцев.       Уже на обратной дороге Чонгук мог похвастаться достигнутым успехом, что он и делал, идя вперёд спиной, чуть обогнав меня, и активно при этом жестикулируя, - Хён, ты же видел это? Видел? Я прям как ты. Аж несколько раз подряд, здорово, да? – изобразив руками импровизированный пистолет, он «выстрелил» куда-то за мою спину, гордо улыбаясь. Я не сомневался в нём, было достаточно один раз показать, что бы он явил отличный результат. Удивительный ребёнок. Сейчас Гук выглядит таким беззаботным, словно не понимает, что однажды ему придётся выстрелить в человека. Словно он уже и забыл, как ещё около часа назад не мог пошевелиться от слишком близкого контакта. - Ты большой молодец, Чонгук, но мы идём не по самой ровной местности, здесь очень много оврагов, поэтому смотри, пожалуйста, под ноги. - Хён, ну признай же, я круто стреляю, – проигнорировав мою просьбу, младший продолжил вприпрыжку шагать и несуществующим пистолетом отстреливать несуществующие мишени, крутясь на все триста шестьдесят градусов, пока на очередном развороте, не заметив выступающую кочку, не зацепился за неё. - Чонгук! - я не успел среагировать, и он, вскрикнув от испуга и пролетев добрых метра два, кубарем скатился с обрыва, падая на дно оврага. Сердце пропустило удар.       Я кое-как спустился к нему, присаживаясь рядом на корточки и осматривая на наличие ушибов: разодранные коленки, пара ссадин на лице. - Хён, я.. Ногой пошевелить не могу. - Опираясь руками позади себя, смущённо пробубнил Чонгук. - Так больно? - Я сократил его стопу и, получив в ответ болезненный вскрик, тяжело вздохнул, поджимая губы - Господи, Чонгук, прибил бы тебя. - За меня сейчас говорит волнение, я перепугался не меньше самого Гука, сердце до сих пор отплясывает где-то в горле. - Сможешь залезть ко мне на спину? - Попробую, - он пожал плечами и, опираясь на мои плечи, кое-как поднялся, еле слышно скуля от боли, и, не без моей помощи, конечно, ему всё же удалось забраться на меня, руками крепко обвивая шею. - Ты сейчас задушишь меня. - я усмехнулся, хотя весёлого в данной ситуации было мало. - Извини, - он тут же значительно ослабил хватку, и я наконец продолжил путь по дну оврага, потому что хоть Гук и весит немного, но на резкий обрыв забраться с ним будет нелегко, а канава эта по-любому где-то имеет конец.       Уже начинает темнеть, Чонгук носом клюёт, стараясь не отключиться, но усталость берёт своё, и через некоторое время его голова расслабленно приземляется на моё плечо, а равномерное дыхание приятно щекочет кожу на шее, отчего непроизвольная улыбка появляется на моём лице. Я уже очень устал, но мы должны успеть вернуться до того, как лес окончательно погрузится во мрак. Ночью здесь небезопасно. В любом лесу ночью небезопасно.        Когда мы вернулись, дона, к счастью, дома не оказалось. Он бы с меня три шкуры спустил за то, что не досмотрел его детище.        Чонгука осмотрел доктор, поставил заключение - перелом малой берцовой кости без смещения, и наложил гипс. Младшего это, кажется, совсем разбило, он полчаса проревел в подушку, теперь у него два месяца соблюдение врачебных рекомендаций и никаких подвижных игр.       Уже в течении двух часов я сижу в кресле напротив его кровати и, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, разглядываю в темноте спину Гука и загипсованную ногу, вслушиваясь в редкие всхлипы. Кажется, лучше его сейчас оставить одного. Я поднялся с насиженного места, последний раз глянув на младшего, но не успел я дойти до двери, как был остановлен. - Хён... – слабый, хриплый от долгих рыданий голос заставил меня повернуться, - Обещай, что всё равно будешь приходить ко мне каждый день. "Дело только в этом?" - Обещаю.       Понимая, насколько вечно активному, непоседливому Чонгуку было тяжело сутками лежать в постели не двигаясь, я действительно приходил к нему каждый день, но не только потому, что обещал. Я старался развлекать его как только мог, приносил много новых книг, научил играть в карты, а спустя две недели уже даже ходил с ним каждый вечер в старый сквер за домом, и мы подолгу сидели на сырой лавочке, молча разглядывая размытое отражение заката и деревьев в ровной глади широкой реки, лишь изредка перебрасываясь парой фраз, нарушая эту идиллию. Множество слов здесь было не уместно. POV Jungkook       Последние два с половиной месяца, несмотря на непривычно пассивный образ жизни, были лучшими за все мои шестнадцать лет. Последние два с половиной месяца Джин-хён приходил не потому, что так надо, а потому, что так хочется. Хочется обоим. Но почему-то сегодня, когда мне наконец сняли гипс, хён не пришёл. Ни утром, ни в обед, ни даже вечером. Сначала я думал, что у него дела, что он задержится, но всё равно придет, поэтому ждал. Но сейчас уже больше полуночи, и от этого что-то неприятно скребёт изнутри. Он же мог хотя бы предупредить...Последний раз кинув взгляд на приоткрытое окно, я отвернулся в другую сторону и, стараясь об этом не думать, заснул.       Буквально часом позже я проснулся от непонятного происхождения шума, доносящегося с улицы. Сонно потирая глаза, я сел на кровати, пытаясь хоть что-то разглядеть в густой темноте, но получалось как-то никак. Лишь среди шуршания кустов и ещё какого-то копошения, мне удалось разобрать чьё-то тяжёлое дыхание, и я замер, от страха натягивая одеяло до ушей и плотнее прижимаясь к изголовью кровати. Уже собираясь закричать, позвать кого-нибудь, я узнал знакомый силуэт, показавшийся на подоконнике. - Джин-хён? – убедившись в своих догадках, я тут же спрыгнул с постели и подбежал к окну, настежь распахивая его и помогая хёну аккуратно осесть на пол. Прислоняясь спиной к стене, он вытянул ноги вперёд и чуть откинул назад голову, всё так же тяжело дыша и устало прикрывая глаза. Я присел рядом, обеспокоенным взглядом бегая по телу хёна, пока не остановился на окровавленной руке, которой он держался за живот, - Джин-хён, что… Что случилось? – убрав его руку, я приоткрыл рот в удивлении, завидев распоротую, насквозь вымокшую в крови когда-то белую рубашку. Я потянулся к мелким пуговицам, но хён перехватил мои руки, не позволяя к себе прикоснуться. - Ерунда, Гуки, всё нормально, - он еле заметно улыбнулся, пытаясь выглядеть как можно убедительней, но я не верю ему, ни единому слову, и поэтому всё же расстёгиваю на нём эту несчастную рубашку. По всему торсу размазана кровь, а справа под рёбрами красуется свежая ножевая рана. Вся недавняя обида на хёна вмиг улетучивается в окно, а вместо неё появляется страх и дрожь во всём теле. - Я.. я сейчас, - встав со своего места и метнувшись к прикроватной тумбочке, я выудил оттуда оставшиеся бинты и, прихватив графин с водой, вернулся, снова падая на колени рядом с Джином. Кое-как остановил кровотечение, больно кусая губы, то ли от волнения, то ли от страха, кое-как промыл рану, разливая много воды вокруг себя из-за дрожащих рук, кое-как перебинтовал, стараясь особо не прижиматься к полуобнажённому хёну. - Как твоя нога, Гуки, я вижу, гипс уже сняли? - я молчу в ответ, опуская взгляд в пол и нервно перебирая пальцами. - Извини, что пришёл так поздно и разбудил тебя. Я хотел убедиться, что всё в порядке. Я сейчас уйду, и ты можешь спать дальше. - Джин, хмурясь от боли, поднялся с пола и сел на подоконник, свешивая ноги на сторону улицы, готовый уже смыться. Я некоторое время стоял в ступоре, пытаясь отойти от произошедшего и унять дрожь во всём теле, поэтому только в самый последний момент всё же успел ухватить хёна за руку, - Нет, не уходи... - поджимаю губы, отводя взгляд, - Хён, мне страшно... - Гуки.. - он тяжело вздыхает и с сожалением смотрит на меня сверху вниз, - Я не могу остаться. - Пожалуйста... - сильнее сжимаю пальцы на чужом запястье и поднимаю умоляющий взгляд. Я не могу отпустить его сейчас в таком состоянии. Джин с минуту думает, вглядываясь в звёздное ночное небо, после чего обречённо вздыхает и прикрывает глаза, кряхтя спрыгивая с подоконника. Не скрывая довольной улыбки, я помог ему дойти до кровати и аккуратно лечь, стараясь причинить как можно меньше боли. Он ложится на левый бок, отворачиваясь лицом к окну и спиной ко мне соответственно. Так ему, наверное, удобнее, и не очень больно. - Спасибо, хён, - я ложусь рядом и придвигаюсь ближе, утыкаясь носом в его затылок, окончательно успокаиваясь и чувствуя, как у хёна по спине мурашки бегут от моего дыхания. Слышу в ответ приглушенное "спокойной ночи", и, удовлетворённый, практически сразу засыпаю. "Пришёл всё-таки." Утром хёна уже нет. End POV Jungkook       Несколько дней я отлежался дома, после чего, не совсем восстановившийся, но вполне работоспособный, продолжил заниматься с уже окончательно окрепшим, в отличии от меня, Чонгуком. Мы итак с ним много времени потеряли.       Однажды этот момент всё равно наступил бы, но я не думал, что это будет так скоро. И оттягивать больше нельзя, дон хочет видеть результат. Завтра Гук получит своё первое задание, и, прекрасно зная об этом, он спокоен, как удав, и кажется совсем не переживает по этому поводу, беззаботно свесив босые ноги в воду с небольшого выступа на берегу реки. Зато я, после визита босса, весь день места себе найти не могу, сходя с ума за двоих. - Эй, Чонгук, а ты не боишься, что что-то может пойти не так? - я присел рядом с ним, глядя вдаль на заходящее солнце, очень оптимистично начиная разговор. Чон задумчиво поднял взгляд в небо и через несколько секунд спокойно ответил: - Нет. Я чувствую, что что-то пойдёт не так. - он резко дёрнул ногой, разбрызгивая воду, - Но это никак не относится к моему завтрашнему заданию, хён. Я не знаю, с чем это связано, да и думать об этом не хочется.       Действительно, зачем раньше времени грузить голову ненужными мыслями о том, что будет завтра? У нас есть здесь и сейчас, где я улыбаюсь снисходительно, разглядывая профиль младшего, здесь и сейчас, где я кончиками пальцев за подбородок разворачиваю его лицо к себе, здесь и сейчас, где я легко накрываю его губы своими, втягивая в чувственный, нежный и, наверное, первый поцелуй в его жизни, а он даже дыхание затаил и глаза прикрыл, совсем не сопротивляясь и неумело отвечая. * * *       Вечером следующего дня, а именно в восемь пятнадцать мне было поручено встретить Чонгука в центральном парке, неподалёку от которого тот самостоятельно должен был заключить свою первую сделку. Ровно в восемь четырнадцать я уже стоял у главного входа, нервно поглядывая на часы, но когда на горизонте показался знакомый силуэт, я вздохнул с облегчением. Он сегодня такой необычный, такой взрослый. Непривычно серьёзное лицо, дипломат в правой руке. - Как всё прошло? - я забрал у него небольшой чемоданчик, вопросительно заглядывая в глаза. - Отлично. Дело в шляпе, - он улыбнулся, но за улыбкой этой не было никакой радости, лишь непонятная озадаченность, - Пошли, хён. - И это всё? Неужели он не станет ничего рассказывать? Где тот беззаботный, улыбчивый и разговорчивый ребёнок, что это ещё за холодный безэмоциональный парень?       Весь путь мы шли молча, Чонгук хоть и смотрел под ноги, но казалось, будто дороги не видит вовсе. Он углублённо о чём-то задумался, его беспокоит что-то, но допрашивать я не стану. Захочет - сам расскажет.       И вот только когда мы дошли до дома, он наконец заговорил, останавливаясь у ворот. - Меня не покидает плохое предчувствие, хён. Что-то случится, я точно знаю. - Он растерянно смотрит мне в глаза в поисках поддержки, берёт мою руку, прикладывая её к своему сердцу, и я чувствую, как отчётливо и часто оно бьётся. - Гуки, у тебя сегодня был тяжёлый день. Ты просто устал, тебе нужно поспать.       Младший, обречённо вздыхая, забирает у меня из рук свой дипломат, и не проронив больше ни слова, уходит. Я провожаю его спину взглядом, слушаю, как за ним захлопывается входная дверь дома, а потом... Резкая головная боль и полная темнота. * * *       Когда я открываю глаза, в ушах стоит болезненный звон, голова разрывается на части, и руки спазмом сводит - кажется, они связаны. Я оглядываю помещение и узнаю в нём подвал, используемый боссом в качестве склада. Пытаюсь пошевелиться, но любое движение отзывается болью во всём теле, будто по мне стадо лошадей прошлось. Вокруг стоят какие-то коробки, различная пыльная мебель, а напротив меня - большое зеркало. Дверь с противным скрипом открывается, и в подвал заходит дон, включая тусклую лампочку и медленно направляясь точно в мою сторону. - Тебе, наверное, интересно, почему ты здесь, так? - Да, босс всегда переходил сразу к делу. Все эти светские беседы не для него. Он лукаво усмехается и продолжает, - Я доверил тебе единственного сына, Джин, а ты что сделал? А ты совратил его, Джин. Как ты мог? Думал, я не узнаю? Какой же ты идиот, Джин. - он кинул на пол передо мной несколько нечётких фотографий однодневной давности, на которых мы первый и единственный раз с Гуком целовались, сидя на берегу реки. - Мерзкая шавка. - Дверь снова открывается и теперь уже из неё показываются два здоровых амбала, держащих под руки ничего не понимающего Чонгука. Я встречаюсь с ним взглядом, и сердце кровью обливается, когда несколько хрустальных слезинок скатываются по его щекам. - Гуки.. - одними губами шепчу, поднимаясь на колени. Он порывается ко мне навстречу, но его крепко держат, не позволяя сдвинуться с места. Неужели это...конец? Босс ударяет меня с ноги в живот, попадая точно по незажившему порезу. - Отец! Прекрати! - Голос Гука дрожит, он вот-вот зарыдает.. - Покончите с ним. - Холодно бросает дон и, игнорируя сына, выходит из подвала, впуская вместо себя ещё одного охранника с револьвером в руках. Внешне я абсолютно спокоен, но внутри бушует паника, мне страшно. Но не за свою жизнь. Пожалуйста, кто-нибудь уведите отсюда Чонгука. Только не у него на глазах, умоляю. - Нет! - этот крик - намного больнее, чем пуля в виске. - Джин! - Гука наконец выводят из пыльного помещения, однако поздно уже. Он пытается вырваться, выкручивается, кричит, но два здоровых мужика крепко вцепились в его руки. "Будь счастлив, мой маленький Гуки.." Последнее, что я слышу - его вопли и рыдания. Последнее, что я вижу - своё окровавленное отражение в зеркале.