Red

Люди говорят, что небо синее. Трава - зеленая. Солнце - желтое. Яблоко - красное. Дима смутно представлял себе, что из себя представляет "красный", но его родители упорно твердили, что когда он увидит, то сразу поймёт. Дмитрию Ларину уже 22 года, а он до сих пор не знает, каков из себя красный цвет. Весь его мир выкрашен в черно-белые тона. Все люди видят его таким, пока не дотронутся обнаженной кожей до оголенного участка тела своего возлюбленного. Странный приход, словно от какой-то наркоты, и ты начинаешь видеть мир во всех его красках, пока любовь витает в воздухе или пока ваша кожа соприкасается. Ларину всегда казалось, что это глупо и бессмысленно, хотя в тайне он всегда мечтал увидеть какого цвета у него ковёр в ванной комнате. А то вдруг он как-то не сочетается с остальным интерьером комнаты и его гости примут его за сумасшедшего дурня? Как ни странно, но только этот факт заставлял Диму с головой уходить в изучение цветовой гаммы. Ну или Ларин настолько убедительно врал, что сам поверил в это. Его мать однажды сказала, что он сразу поймёт, когда влюбится. Ему можно будет даже не прикасаться к человеку, чтобы осознать это. Но годы шли, а ничего кроме коротких, как бабье лето, романов ему не перепадало. Его пассии вечно крутились под боком и описывали, какие же у него красивые глаза. Но у каждой девчонки был свой взгляд на него. Для какой-то он был блондином, для другой брюнетом, а для третей вообще рыжим. Он думал о том, воспринимают ли люди цвета по-разному или же эти девичьи тоже ничего к нему не чувствовали, но утешали его своими мелкими подачками? Дима в издевку брякал им, что у них волосы красного цвета, хотя сам не имел ни малейшего понятия, что это такое. Пассии обидчиво поджимали губы и уходили от него. Но это не слишком огорчало Ларина. Ему все равно было наплевать. Он не боялся умереть в одиночестве или улавливать мир лишь в его черно-белых этюдах. Но что-то изменилось. Изменилось именно в тот момент, когда кудрявый бариста улыбнулся ему своей солнечной улыбкой. Дима сжал в руке свой кофе, пытаясь не задеть случайно пальцами ладонь парня. Ларин вжался в бумажный стаканчик и очнулся лишь в окружении своих друзей. - Того парня зовут Юра, - тихо шепнула ему Лиза, кивнув в сторону парня. - Он учится на первом курсе в моем институте. - Эм, это ты к чему? - спросил Ларин умело пряча волнение в голосе. - Я не Юлик. - сделала вывод она, и её парень вопросительно уставился на неё, уловив в разговоре своё имя. - Я такие вещи сразу подмечаю. - Какие? - спросил Онешко, переводя взгляд со своего друга на девушку и обратно. - Такие. - брякнул Ларин и в последний раз глянул на стойку. Парнишка за ней тепло улыбнулся ему. Ларин возненавидел Лизу и эта ненависть достигла своей критической точки. Нельзя сказать, что Дима горячо любил девушку своего друга, но в последнее время он начал искренне желать ей смерти. Лиза начала таскать Юру с собой по всем шумным мероприятиям и подталкивать его к Диме. Юлик был по началу немного возмущён тем фактом, что брюнетка начала слишком много внимания уделять Хованскому, но вскоре девушка разложила ему все по полочкам. Онешко просек фишку и нашёл своим долгом помочь найти своему другу вторую половинку. Дима активно уверял, что все это дебилизм и воспринимал действия друзей, как предательство. А Юра вот не слишком вникал в суть происходящего. Когда его под всякими предлогами отправляли за чем-то вместе с Лариным на вечеринках, то он радостно соглашался и безостановочно разговаривал с Димой. Разговоры были абсурдными и глупыми, но сам Дима почему-то начал искать лишние поводы повидаться с кудрявым. Он каждый день заходит в кофейню и каждый раз не решается взять кофе из рук Хованского. Даже когда Юра в полупьяном состоянии блевал в душной кабинке туалета, юноша не прикасался к нему. Один раз он случайно задел костяшками пальцев оголенную шею, и Диму словно ударило током. Он быстро оттянул руку и Хованский что-то обидчиво прохрипел, опираясь на стенку. - Блять, серьезно, что ли? - бухнул он то ли весело, то ли испугано. - Ты чего? - Да, забей. Мысли вслух. С того момента его пальцы слишком близки, а глаза слишком зовущие. С того момента Хованский не выпускал его кофе, прожигая глазами дыру. Словно что-то изменилось. А, может, просто Дима испугался? Искра, вышедшая из-под пальцев непроизвольно, хотела разрастись в большой пожар и сжечь до обугленных остатков кости. Когда Дима рядом с Юрой, то он физически чувствует, как с него сползает кожа. Это чувство пугало, потому что Дима не хотел оставаться голым. Его скелет слишком хрупок, чтобы расплачиваться им за пару недель цветных бликов перед глазами. Расплачиваться своими секретами ради того, чтобы на некоторое время забыть о тлене мира? Нет, простите. Кто угодно, но не Дмитрий Ларин. - Небо - голубое, Земля - коричневая, облака - белые...- Юра лазит по обрыву и Дима боится, что тот свалится. Юра когда-то влюблялся. Это было очень-очень давно, но так ярко, что он запомнил это на всю жизнь. А можно ли ожидать нечто иное от первой любви и от первых поцелуев? От дрожи в коленках и томных шепотов: "навсегда", хотя для всех и так ясно, что все закончится вместе с окончанием школы? Ларин плохо представлял себе это, но все равно слушает, как Юра ему по-детски объясняет цвета и их значения. Дима нахмурил переносицу и полез за своим другом. Остановившись на выступе, он глянул вниз и нервно сглотнул. Высоко. Падать будет больно. - А чайки? - Не помню. Кажется, черно-белые. Так что насчёт них можешь не волноваться. Юра лезет дальше. Его клетчатая рубашка развевается на ветру, и юноша недовольно морщит лоб. Хованский все лезет и лезет. - У тебя шило, что ли, в одном месте? - спрашивает он, оттянув край его рубашки. - Давай, старпер. - хмыкнул кудрявый и поставил ногу на выступ.- Если ты хочешь оста... Оступился. Ларин ожидал увидеть нечто подобное и машинально потянулся к Юре, хватая его за руку. Он тянет его за собой и больно бьется затылком об землю и... Диме кажется, что его зрачок пронзила игла. Он зашипел то ли от боли в затылке, то ли от боли в глазах. Зажав в руках ткань рубашки навалившегося на него Юры, Ларин открыл глаза. Небо - голубое, земля - коричневая, облака - белые. Юра оперся на локтях и мутным взглядом уставился на Диму. Он все ещё сжимал его руку. У Юры рыжие с ржавым отливом волосы. В них засели солнечные зайчики и они весело играют в шевелюре. Глаза у Хованского ореховые, с зеленоватыми прожилками у самого зрачка. А излюбленная клетчатая рубашка у его кудрявого приятеля оказалась красной. - Ты видишь это? - спрашивает брюнет, вставая с земли. Сердце у Димы бешено стучит, и он хватает ртом воздух. Он думает о том, что будет дальше. Что Юра скажет ему, какого у него цвета глаза, как они начнут встречаться, и прочие мечты сопливой подростковой девочки. Он думает о их совместном будущем, потому что после таких бликов в глазах иного варианта быть не может. - О чем это ты? Бах. А, оказывается, может. Ларин начинает корить себя за мысли, присущие малым девочкам. Он отпускает руку Хованского, потому что уже нет смысла продолжать держать её дальше. Мысленно он уже придумывает, как бы побыстрее переехать и найти способ оборвать все контакты. В своём мозгу Ларин больше не заходит в кафешку и сменяет Симку на мобильном телефоне. Но только мыслено. Сейчас надо бы свалить отсюда подальше, а то эта непривычная цветастость щиплет глаза. - Ладн, забей. Просто круги перед глазами поплыли. Я лучше домой поеду. Затылок, похоже, себе весь разбил. - Тебя подвезти? - спрашивает насторожено кудрявый и наклоняется в сторону своего друга. - Не, я пешком пройдусь. - Но тут же... - Пешком. Он быстро соскакивает со склона и уходит оттуда подальше. Ларин в последний раз оборачивается назад, и весь его мир снова начинает покрываться черно-белой коркой инея. Последнее, что он видит - это красную клетчатую рубашку. Последнее что он видит - это растерянное лицо Юры. Последнее что он видит - это отломанную частичку своей души, оставленную на уступе.