Неизвестная.

Она смиренно сидит на твердом стуле, а на её коже столь бледного оттенка ни играет ни малейшей эмоции. Грудная клетка вздымается медленно, но пальцы меняют свои места с клавиш на клавиши, создавая и молясь одной-единой выученной на память мелодии. Стоило бы отметить, что сама песня несет в себе грустный посыл, но она все ещё не прониклась этим. Тонкие пальцы чуть дрожат, но мелодия льется чуть громкими звуками, наполняя пустой зал, окрашенный в черные тона своенравной мелодией. Шторы задвинуты, дневной свет почти не проникает внутрь этой огромной комнаты. Навесные огромные потолки, дорогие диваны из кожи, но к чему? Ради радости? Радость столь мимолетная эмоция, как и другие. Эта репетиция заканчивается, она тяжело вздыхает и отводит свой взгляд на угольного оттенка шторы. Почему? Что она сделала для того, что бы собой? Почему нельзя быть кем-то другим? Почему приходится делать различные вещи, что приходятся ей не по нраву, ради чего-то... Ради радостных возгласов публики? Этой публики нету. Нету, не было, не будет. Ровно как и смысла её жизни. Она точно не помнит, как её зовут. Просто каждый день приходит в этот огромный зал, чуть с опаской садится на стул, и снова начинает играть. Ненависть, боль, страдания, любовь, радость, мимолетное счастье, депрессия… Ни одно и этих чувств не знакомо ей ныне. По началу что-то было – были какие-то депрессивные моменты, были слёзы. Было хотя бы что-то! Теперь же нету ничего. Лишь одна сплошная пустота. Она аккуратно встает со стула, чуть приподнимая подол своего платья, и выходит прочь из этого зала, направляясь на выход. Вскоре появляется он – дверной проем, который немного завален, но пролезть там можно. Тихими шажочками, что так глухо отбиваются от стен запустелого дома она проходит к двери. Ничего страшного – страх тоже пропадает со временем. Не то печально, не то радостно. Что же, это есть, это будет. Возможно. С легкостью протискиваясь меж досок, она вываливается на улице. Там моросит легкий дождик, который, кажется, хочет лишь вежливо проводить её до ближайшего места назначения. Но его нету – она прогуляется под деревьями, посмотрит на птиц, на кусты. А потом снова вернется в тот зал. И так каждый раз. Милостиво расступившиеся корни деревьев пропускают её вдаль. В то место, где она ещё ранее не была. Переводит свой взгляд на кроны – огромные ветки, которые заслоняют собой небо, стараются не пропускать ни единой капли дождя внутрь, ни единого лучика света. «Образуя странную арку в сплетении различных веток они не пропускают сюда дождь. Хотя раньше я шла под дождем. Наверное, все же какие-то капли сюда и попадают, раз в некоторых местах появились небольшие лужицы и в кое-каких местах грязь. Заправив выбившуюся из общей картинки прядку за ухо, она продолжает идти вперед. А там сплошной лес. Хотя где-то там виднеется поляна. Но туда нет желания идти – разве что окинуть быстрым взглядом, да пойти вновь в тот зал. И ноги сами несут её обратно. И такая ситуация каждый день – она приходит, выходит, прогуливается до этого места вновь, и вновь возвращается к своему инструменту. Ничего не меняется. Ничего не изменится. Ничего. НИЧЕГО. НИЧЕГО! Просто огромнейшая незаполненная пустота вокруг, мрак, мрачнее, ещё мрачнее. С каждым разом все слепее становится она, с каждым разом все слабее, с каждым разом все меньше сил, все меньше желания, все меньше огня внутри. И так продолжается неделями. Выпадает первый снег – желания выходить больше на улицу не появилось бы у любого другого человека, но только не у неё. Она все с такой же продолжительностью гуляет под кронами деревьев, что тихо сбрасывают свои листья, не желая чего-либо чувствовать. И снова не идет на ту поляну – словно, там что-то такое волшебное, тайное, необыкновенное. Снег падает хлопьями – она все больше замерзает, а по рукам, спине и ногам толпами бегают мурашки, заставляя её вздрагивать. Иногда снег прекращает валить такой кучей, и тогда можно спокойно любоваться той природой, что завалена снегом, погребена под ним. Вскоре она заходит на один шаг дальше, делая первый шаг к этой поляне. Тут, кажется, не так холодно, но все это скорее бредни замерзшего человека. Быстро поворачивается спиной к поляне, бежит прочь, будто не желая видеть того, что будет дальше. Снег падает уже не так часто, но холода не спешат удаляться, немного издеваясь над ней, подтрунивая над её чувствами. Через неделю она сделает два шага, и тепло снова окутает её на доли секунды. Но она вновь убежит прочь, стараясь не свалиться в огромные кучи снега. Вскоре тихо постучится в дверь весна, чуть смущенно поморгав глазами тихо войдет в свои владения. Аккуратно раздвигая руками снега, она стряхнет их остатки на землю, может, они даже выпадут холодными каплями. Прогуливаться становится легче. Она все так же продолжает свои тренировки. Пальцы все так же дрожа молятся одной-единственной мелодии. На её лице все так же нету ни малейшего намека на эмоцию, но когда она вспоминает о той поляне… Что-то внутри неё щелкает, загорается, отдается неприятным огнем внутри. Весна снова пришла сюда. Птички радостно поют, напевая свою трель каждому живому существу. Она делает три шага в сторону той поляны. Стоит там уже минуту, и спокойно развернувшись, уходит прочь. Что-то тянет её туда, но это что-то не дает ей осмотреть всю поляну сразу, не давай насытиться её интересу сполна. Снова в зале – играет все ту же мелодию, но на лице появилась легкая полуулыбка, что сразу же спадает вниз, больно ударяясь об пол. Разбиваясь чуть ли не на смерть. Весна в полном разгаре, все приятнее находиться на улице. Все приятнее проходить под завесой деревьев, все приятнее. Все сразу как-то расцветает, приобретает свои краски, свою палитру. Изредка моросит небольшой дождик, умывая деревья, кусты, и других обитателей. Но на душе тоска. Немного колкая, немного острая, подобно острию тупого ножа – режет не больно, но что-то ты ощущаешь. Проходит месяц, и она делает десять шагов вперед этой поляны, где-то там виднеется какой-то столб, или бревно. Сейчас она может находится тут больше десяти минут. Тепло, что нежно окутывало её зимой куда-то пропало, но зато теперь она чувствует легкую прохладу. Сейчас она ходит спокойно в радиусе десяти шагов, может дотронуться до какого-либо дерева, однако, руку все же убирает, тихо прошипев. Такое ощущение, что что-то обожгло её, но на руке нету ни намека на что-то такое. Проходит год. Она спокойно ходит по полянке. Как оказалось, то над ней тоже возвышаются огромные деревья, заслоняя небо. Но они все же столь несвойственные для этих районов. А ещё в центре этого места что-то тоже находится. Такое ощущение, что какой-то стол. И стулья тоже как будто бы там есть. Оттуда издается какое-то свечение, но это, скорее всего, просто её разыгравшаяся фантазия. После этого она месяц не заходит туда. Играя все ту же мелодию на своем инструменте, по её бледным щекам скатываются слёзы, точь-в-точь описывая силуэт её скул. Скатываясь ниже на подбородок, они с трепетом падают вниз, разбиваясь о ткань. Снова на этой поляне. Все кажется тут каким-то своим, но это всего лишь поляна с огромными деревьями, закрывающими небосвод. А ещё тут очень много различных растений – все они проросли в форме какого-то сада. Но это, скорее всего, лишь причуды природы и её фантазии. Она падает на землю, раскинув руки в сторону, не беспокоясь о том, что одежда её испачкается. Просто так лежит на этой земле. Кажется, что она слишком мягкая, подобно кровати. Тоже шалости фантазии. Спустя час она встает. Отдохнувшая, с ощущением чего-то невероятно приятного. Как будто бы она побывала в раю. Хотя она всего лишь валялась на земле. Неуверенно переставляя ноги подходит к середине поляны. Там в действительности стоит деревянный стол. Около стола расставлены три стула. Тоже деревянные. А на столике стоит чайник, кажется, он сделал из какого-то фарфора. И ещё чашечки. Их тоже три. И… Рамка. С фотографией. На ней она улыбается, а рядом… Её родители. Кажется, что это они. На осознание ситуации не уходит много времени – жгучая боль отдается внутри неё громким эхом, прожигая всю её насквозь. К горлу подступает огромный ком. Секунды уходят на то, чтобы осознать всю ситуацию, и из её глаз начали струиться слёзы. Обжигающие, такие странные, и ранее не прочувствованные. Сама не понимает почему. Минуту она стоит перед этой фотографией. Берет в руки, и рассматривает её подробнее. Почему-то фон кажется ей таким похожим на этот сад. Почему?.. Может, это все же и есть этот сад?.. Но… С трудом аккуратно поставив эту фотографию на столик, она падает на колени, и все пространство заливается громкими всхлипами. Та боль, что прочувствовала она впервые, выплеснулась таким огромным фонтаном… Она ещё долго рыдает. Громкие звуки, что должны отталкивать птиц, наоборот, заставляют их лететь к ней. Они собираются вокруг неё большой кучей, некоторые сидят на плечах, и успокаивающе напевают мотивы той самой мелодии. Но от этого не становится лучше. Через два часа в голове пульсирует нестерпимая боль, а щеки невероятно жгутся из-за слёз. Она тихо падает на землю, и свернувшись калачиком все ещё тихо всхлипывает, не в силах понять, как выплеснуть до конца все эмоции. Она засыпает.